— Девочки! Девочки! Что случилось? К кому скорая? — выглядывали из-за касс кассирши.
Сотрудники торгового зала сбежались к выходу, думая, что на стоянке у супермаркета кому-то стало плохо. Но молодой, привлекательный фельдшер с пластиковым чемоданчиком в руках и серьёзным видом проследовал прямо в зал, охранник вёл его дальше в складскую зону.
— Сюда, сюда, проходите.
— Что случилось? Кому плохо? У кого приступ?
Медработник ещё даже не покинул склад супермаркета, а в зале уже узнали, что случилось.
— Веселовой опять плохо. Допрыгалась.
— В этот раз в обмороке.
— В прошлую смену стены подпирала, голова кружилась, а тут грохнулась.
— Ещё бы! Она с ночной осталась на подработку.
— Серьёзно?! Она же на той неделе несколько раз оставалась, после ночной на дневную, на полную смену. Говорила, деньги нужны.
— Видимо, нужнее собственного здоровья, — оживлённо обсуждали случившиеся все сотрудники ТК, кому не лень.
Пострадавшую не забрали в больницу, просто сильное переутомление, истощение организма и нервное перенапряжение.
— Вам бы в отпуск на неделю. И питание улучшить, — поглядывая на её бледно-жёлтый цвет лица, набирая в шприц прозрачную жидкость из ампулы, рекомендовал фельдшер скорой.
— Я не могу, — медленно закрывала и открывала глаза Катя Веселова.- Вколите мне что-нибудь, чтобы я план выполнила и до дома дошла.
— Женщина, вы не понимаете?!
— Делайте свою работу, мне надо свою. У меня муж, дети, мама болеет.
Фельдшер приподнял брови, заставить он никого не может, только рекомендовать. Собрался и покинул круглосуточный супермаркет. И Кате предложили поехать домой, отдохнуть. Дополнительную смену ей на сегодня закрыли без оплаты, она очень расстроилась.
***
Еле шевеля руками Катя снимала обувь, верхнюю одежду в прихожей. Хотелось прямо тут упасть и заснуть. Крикнуть: «я дома», как обычно она делала, и дети бежали к ней после работы, не было смысла. Половина первого дня, дети в садике.
Она прошла в комнату, Виктор лежал на диване, правая рука свисала вниз, пульт в ней касался ковра на полу. Левая нога запрокинута на спинку дивана. Увидев жену, он подскочил и сел.
— А ты как? Почему так рано? Почему не на работе?
— Плохо стало, — опираясь рукой на стену, ответила Катя.
— А ты завтракала? Ты же с ночи прямо? А что ты там брала себе на ночь? Сущую мелочь, птичий корм: печенье, бутерброды. Садись, — подвигался Виктор.
— Мне бы прилечь.
— Ты не скрывай от меня ничего, что-то случилось?
— В глазах потемнело прямо в холодильнике, сознание потеряла.
— Боже! Катя! — ударил в ладоши Виктор, уже хлопоча над ней, укрывая пледом. — Отдохни, а я разогрею… да что же… — кусал он губы, — дома же ничего… может, я за пельмешками в магазин? А? Или куру гриль готовую возьму?
— Не надо. Я встану через полчаса, сама приготовлю, — сухими губами, проваливаясь в сон, отвечала Катя. Вдруг ей будто холодной водой плеснули в лицо. — Ты у мамы был? Обед ей…
— Нет, — свесил голову Виктор, — я работу искал, звонил.
— А телефон привязан к дивану? Ты не мог сходить, отнести пакет, что я собрала? Посмотреть как она? Ты же знаешь, она не может даже разогреть себе ничего.
— Знаю! Знаю! Потому и не могу! У неё так пахнет в квартире, от неё пахнет. Я не могу. Просто не могу, меня тошнит.
Катя попыталась объяснить, что мама мало двигается из-за своей болезни, она полная, нуждается более правильном уходе и питании.
— Мне тяжело одной, понимаешь? — плакала закрытыми глазами Катя, выклянчивая жалость, надеясь на понимание.
— Катюш, я тебя понимаю, так понимаю, — гладил её по волосам Виктор.
— Ты нашёл работу?
— Нет, — убрал от неё руку супруг. Губы его напряглись, шея вытянулась, а взгляд устремился на телевизор. — Нет работы! Понимаешь?!
— Не могу понять. Я успеваю на двух, а ты пятый месяц не можешь найти одну.
— А что я сделаю, если в городе не нужны рабочие моего профиля?
— Иди на другую работу. Я без сил! — вновь плакала почти сквозь сон Катя. — Не могу! Я измотана.
— Понимаю, Катюш, и у меня такое было, — вновь подвинулся к ней супруг и стал разминать руку, расслабляя и гипнотизируя жену на глубокий сон, не хотелось ругаться. Кате надо отдохнуть.
Она пробормотала что-то и провалилась, как в кому в глубокий сон. Проснулась, просто подорвалась с дивана, понимая, что не сделала чего-то, опоздала, забыла. Посмотрела на часы: три часа. За окнами вроде день. С кухни вкусно пахнет. Виктор, тихонько напевая, готовил что-то. Катя, руками поправила всклокоченные волосы, пошла к нему. Нет, он не готовил.
— Я взял у тебя карточку и сходил в закусочную. Подумал, ты проснёшься , есть захочешь, да и я проголодался, — он разрывал на куски горячую, сочную, с золотистой поджаренной кожей куру, на тарелках рядом уже разложены соленья из магазина, кетчуп в пакете наготове. Хлеб вкусный, свежий, так и хотелось накинуться на него. Катя вдруг озверела, подошла и стала толкать, почти кидать всё на столе.
— Кто тебя просил? Кто тебе разрешал?! Иди на работу и покупай! Я только аванс получила, ты пошёл и половину оставил в фастфуде. Приготовить лень? Мужское самолюбие не позволяет?! — плакала и истерически смеялась Катя. Это были все деньги семьи на 14 дней, до зарплаты.
— Что ты разоралась?! Мне надоело жрать одни макароны и картошку! Тебя круглые сутки нет дома, и денег тоже нет. Может, ты не работаешь вовсе, а шуры-муры крутишь в своём супермаркете? Тёща завтра пенсию получает — будут тебе деньги. Зациклилась на одних деньгах.
— Витя, — опять умоляющим голосом начала Катя, — почти вся её пенсия уходит на лекарства, на медсестру, ей же капельницы надо ставить. И мне к ней каждый день надо, приготовить, отвезти, помыть её, проверить таблетки, прибрать. Витя, я устала! Давай заберём к нам? Я прошу! Мне хоть немного легче станет. Я скоро свихнусь совсем.
— Ага, давай, в зал, на диван, пусть воняет на всю квартиру. А я буду подмывать её, пока ты на пропадаешь у себя в супермаркете.
— Так иди на работу, чтобы я жила дома, могла хоть немного выдохнуть. У нас в супермаркет требуются…
— Я ищу! Ищу! Ищу работу, понимаешь, — стал кричать и швырять всё со стола Виктор. Кате стало ещё жальче себя. Она тоже психовала только что, но с едой вот так — на пол! не посмела смахнуть. Рука не поднялась. А Виктор безжалостно, половину её аванса (тут она немного накрутила, гораздо меньше, но ей как ржавым гвоздём в пятку больно и неприятно одновременно). — Думаешь, это так легко? Раз! И всё? Или как тебе: что угодно делать, лишь бы платили?
— Да! Да! — стала кричать Катя, — лишь бы платили! Я не вывожу! Нам не хватает. У нас задолженность за воду, свет.
— Так почему ты не платила?!
— Потому что не хватает!
— Я тебе это пытаюсь донести, — ударил он кулаком по столу. — Пойду я на любую работу, и нам всё равно будет не хватать! Ты это можешь понять?! Или совсем отморозило голову в вашем холодном складе?
Он вышел, ударив на ходу дверной косяк ладонью. Катя, вздрогнув, присела на корточки и начала собирать еду с пола, заливаясь слезами. В комнате зазвонил мобильник: мама. Она узнала по звонку. Бросила всё дома, как есть, Катя подхватила пакет, собранный ещё утром для мамы из холодильника, и понеслась к ней. Вернулась уже вечером, ближе к семи. Дети дома, на кухне тот же бедлам, Виктор даже не соизволил убрать. Девочки, как голодные птенчики кинулись к маме:
— Мам, мам мы есть хотим.
Катя заглянула к мужу в комнату, он щёлкал каналы в телевизоре, делая вид, что не замечает её.
— Ты не мог хотя бы убрать на кухне? — опять выпрашивая, жалким голоском, спросила Катя. Виктор ухом не повёл — он огорчён её поведением днём. Катя, вздохнув, поплелась на кухню убирать и готовить ужин, завтрак, обед для мамы на завтра. К одиннадцати полностью управилась. Дочери сытые, умытые, спокойно спали у себя, Виктор тоже уснул на диване.
Свалилась на кровать после душа, Катя не могла заснуть, всё считала в уме: как выкрутиться, где можно сэкономить, может… ещё на подработку выйти? Тут рядом, на заправку приходящая уборщица требовалась. Ах, если Витя снова вышел на работу… И опять Кате до слёз обидно. Перед сном она поругала себя, что не выработала план на подработке — пропали целых три часа с этим обмороком. Злилась на себя, что поспала днём, теперь заснуть не может. Ворочалась и ворочалась, уснула под утро. На работу опять пришла разбитая, обессиленная, морально изнасилованная. И так изо дня в день.
***
— Есть дополнительные три часа на сухом складе, — озвучивали утром на планёрке, на складе супермаркета. — Кто возьмёт?
— Я! — выкрикнула Катя, не дав другим даже подумать.
— И в мясном цеху 3…
— Я! — вновь выкрикнула Катя.
— Я с ней работать не буду! — раздался внушительный голос из сине-жёлтой толпы, полукругом собравшейся около одного человека с планшетником в руках.
— Почему? — спросили у Веры Степановны, старшей смены на производстве. — Катерина справляется со своими обязанностями.
— У неё двое детей, мама больная, ей надо, — шептали в толпе.
— Не буду, и всё! Она кони двинет у меня в цеху, а мне потом отвечай, — толкала своё Вера Степановна, толпа расступилась перед ней. Женщина она полная, низенькая, громкая, вылитая повариха из советской столовой. — Вы на неё посмотрите, — указала она рукой на помощницу, — она же шатается.
— Нет, нет, я хорошо себя чувствую, — стыдливо оправдывалась перед всеми за своё недомогание и недавний обморок Катя.
— Вера Степановна, придётся, больше некому вам помогать — желающих нет, а у нас план горит.
Правительница цеха мясного производства скрестила толстые руки на груди и выпятила нижнюю губу, в знак несогласия. Но принять помощницу ей пришлось на три часа.
***
Вера Степановна внимательно следила, как моет оборудование и специальные ёмкости Катя, взвешивает и фиксирует списание.
— Ты, Катька, себя не любишь?
— Я? — улыбалась Катя, помня утреннюю сцену, с Верой Степановной лучше не спорить и не враждовать.
— Ты, ты! Чего хватаешься за всё? Руки вон задубели, кожа светится. Совсем не жалко себя? Или детей нету? Не для кого беречься?
— Для них стараюсь, Вера Степановна.
— Загнать себя?
— Что вы! Так, не всегда было. Несколько месяцев назад началось. Скоро всё наладится и я буду работать только в графике, ну, может, подработку ночную на заправке оставлю.
— И там успеваешь?
— А куда деваться, тёть Вер. Мужа с работы уволили, отдохнул месяцок, теперь найти не может.
— Что значит, не может? Взрослый мужик и не может? Он калека? Безногий?
— Нет, нормальный. По его специальности трудно найти должность.
— Дуру как ты трудно найти!
— Что? — покраснев, катя посмотрела на старшую. Обидно. Ещё и от неё слушать оскорбления, хватает дома скандалов с Виктором.
— Дети?
— Две дочери. Четыре и почти семь, в этом году в школу идём. У младшей плавание платное, у старшей подготовительные, спортивная гимнастика.
— Тоже платная?
— Нет, но костюмы на соревнования дорогие, а так бесплатно. Мама у меня болеет, почти не встаёт, — рассчитывая всё-таки на жалость, а не на упрёки, призналась Катя. — К ней каждый день езжу. Она сама себе не может готовить, даже подогреть. Вот, ухаживаю. Не могу же я её бросить.
— И не надо! А муженька твоего давно пора. Такая цветущая тётка ты была, смотреть приятно, а сейчас страшно.
— Ничего, тёть Вер, это не навсегда.
— Если полгода муж работу найти не может, то надолго. Помяни моё слово!
— Что же мне делать? Тоже лапки сложить и плыть по течению?
— Проучить трутня! Заставить.
— Ох, тёть Вера, знали бы вы, сколько я слёз пролила, как ругаемся мы дома… — опять чуть не плакала Катя. — Мне так тяжело с мамой, с ним. Витя психует, срываться стал на детей. Я его понимаю, но сама уже на пределе. Маму он не разрешает забрать к нам, а так было бы легче, квартиру её можно было бы сдать, хоть какое-то подспорье.
— Зачем мамину сдавать? Хех! Собирай детей, себя и к матери, он пусть как хочет. Посмотришь, работа сразу найдётся.
— К больной маме? С детьми?
Все три часа Катя искала отговорки, оправдания мужу, но по дороге домой задумалась: а что дальше? Мама сама ей предлагала ей такой вариант, замечая, что происходит в семье дочери.
Аж через месяц, после очередного скандала, Катя забрала детей и уехала, оставив Виктора одного в квартире. Он звонил, писал ей всякое: когда у него была нормальная работа и он содержал всю семью, она прекрасно себя чувствовала.
Два месяца дочка с детьми прожила у мамы, папа о девочках редко вспоминал, больше они о нём. Катя осознала: болезнь мамы, бесчисленные проблемы, работа и подработки, не они тянули на дно! Было невыносимо тяжело из-за балласта, который свалился на неё мёртвым грузом несколько месяцев назад в виде безработного, безвольного мужа. И всё чаще она думала о разводе. Витя так и не нашёл работу и нужных слов, чтобы вернуть семью.
Он продолжает лечить свою депрессию на диване и строчить жене оскорбительные сообщения, насколько она гнилая, мелочная и никчёмная, раз не смогла всего несколько месяцев (год!) продержаться без его работы.
— Прибежит! Только работу найду, — думал вслух Виктор, разговаривая с телевизором. — Но я уж подумаю, нужна ли мне такая бабёнка, что на одни деньги ведётся.
В канун Нового года, в предпоследний рабочий день в году Виктор получил настоящий, но неожиданный подарок от жены: уведомление из суда о начале бракоразводного процесса. И сразу как-то поплохело, мысли вразброс. Вот до чего она его довела!
Но он скорее обрадовался, чем расстроился отойдя от первого шока и стал соображать, в телефоне искать информацию, как бы досадить стерве после развода и алименты поменьше платить.
Ведь без него и его денег Катюша просто ничто!
