В тот вечер девятилетняя Маша возвращалась из музыкальной школы. Она знала, что ей нужно было сделать важное дело: впервые мама доверила ей, как взрослой, важную миссию, забрать братика из детского сада.
Тогда еще Маша не знала, что по закону воспитатель не имел права отдавать ребенка несовершеннолетней сестре, но из-за того, что мама была близкой подругой тети Любы — воспитательницы группы, в которой находился Жора, было сделано исключение: Маше позволили забрать мальчика и отвести домой.
— Дойти сто метров. Сад во дворе, школа тоже. Я никак не могу сегодня в пять часов уйти с работы! Меня начальник со свету сживет, а если сейчас лишусь работы, двоих не потяну, — плакала их мать, жалуясь на жизнь тете Любе.
— Ладно, пусть Маша приходит, в качестве исключения. Никто не увидит, я все улажу.
— Спасибо, Люба. Ты меня спасла.
Маша шла, четко зная дорогу. Шла и думала, что уже взрослая, самостоятельная девочка, что сейчас они с Жорой придут домой, она включит детский канал, а после того как ее любимый мультфильм кончится, она начнет делать домашку.
«Когда придет мама, она похвалит меня. Скажет, что я молодец и, может быть, даже купит мне модные часы».
У всех девочек в классе такие были. А у Маши не было.
— Маша, здравствуй, — сказала тетя Люба. — Ты точно уверена, что сможешь до дома дойти с братом?
— Конечно!
— Хорошо, я в окошко на вас посмотрю, — кивнула тетя Люба. Она знала, что Маша — умная и ответственная девочка.
В тот вечер никто не мог предположить, что в тот же самый момент из дома напротив выйдет мужчина. Обычно он прогуливался в парке, но в этот раз решил пойти другой дорогой.
Жора что-то болтал про машинки, Маша думала над тем, что по природоведению в школе был очень интересный урок… про волков. И вдруг из-за угла выскочила большая собака, очень похожая на волка. Она была настолько большой, что могла бы одной лапой сбить с ног Жору.
Ребенок испугался и встал в нерешительности, а Маша, не придумав ничего лучше, схватила камень и бросила в сторону пса. Но отогнать животное не вышло, наоборот…
Собака решила, что с ней играют и, громко гавкая, кинулась в сторону детей. Маша жутко испугалась, она вспомнила, что говорила учительница про волков, и в ее голове включился инстинкт самосохранения. Она шарахнулась в сторону. Что было дальше, она помнила слабо. Как она смогла забраться на забор — одному Богу известно. Только потом она подумала о том, что внизу остался ее брат. Бледный, напуганный и не способный выдавить ни слова. Поняв, что девочка удрала, пес вернулся к Жоре. Он громко лаял, скалился, но не нападал на него, пугая до дрожи.
— Ричи! Вот ты где! А ну, фу! Не трогай ребенка! — хозяин бежал в сторону пса. Было очевидно, что поводок порвался, а собака сорвалась.
— Малыш, ты как? — спросил хозяин собаки. Но Жора ничего не смог сказать. Он буквально потерял дар речи от страха.
Тетя Люба видела то, что случилось. Но пока она бежала из садика, думая, с кем оставить своих подопечных, все уже случилось. Жора получил психологическую травму, а Маша показала себя как трусиха. Во всяком случае, именно так она думала многие годы после того злополучного вечера.
Тетя Люба успокоила детей, довела их до дома, вернулась в садик, и ситуацию замяли, потому что в противном случае «полетели бы головы». О происшествии узнала только мать Маши и Жоры. Узнала потому, что состояние сына лучше любых слов «рассказало» о случившемся.
— Как же ты могла его бросить, Маша?! — мать девочки, узнав о том, что случилось, решила выразить недовольство, лишь усугубив ситуацию. — Теперь Жора не сможет нормально разговаривать!
— Мамочка, прости… — заливалась слезами Маша. Ей было и так тяжело, а под натиском матери она и вовсе чувствовала себя последним злом на земле.
— Не прощу. Никогда я тебя не смогу простить! Трусиха! — бросила мать и ушла.
Эти слова навсегда отпечатались в сердце девочки. Они стали даже большей травмой, чем встреча Жоры с собакой.
Но… «раны» на сердце не видно, зато внешние дефекты, такие как молчание, заикание и одышка видны невооруженным взглядом. Жора оправился от шока, но говорить нормально не смог. Казалось, ему не хватало воздуха, чтобы выразить мысли. Он надувался, краснел и растягивал слова. Это стало большой проблемой для ребенка: в садике, куда он ходил, дети не смогли принять мальчика с изъяном. Он стал изгоем, над ним смеялись и обижали. И винить во всем было проще Машу.
— Куда мы его такого теперь денем? Его и в школу нормальную не возьмут! — кричала мать, когда Жора в очередной раз пришел домой в истерике. С заиканием он стал совсем другим: скандальным, озлобленным и грубым. Сестру он тихо ненавидел и так же, как и мать, винил в своих проблемах.
Чем старше становился мальчик, тем сильнее проявлялась его обида на сестру.
— Т-ты в-виновата в том, ч-что я т-такой! — швыряя в Машу подушкой, орал он.
Матери удалось устроить сына в школу для особенных детей, но даже в особенной школе Жора не мог учиться.
— Маша, Жоре нужно сделать домашнее задание. Займись с ним! Ты должна ему помогать!
И Маша помогала. Она училась за двоих. Ходила на собрания, пока мама работала, уговаривала брата хоть немного позаниматься, старалась привить хоть что-то… но Жора был непреклонен.
— Я н-не б-буду это д-делать! Т-тебе н-надо т-ты и учись! — а если Маша повышала голос в ответ, он кидался на нее с кулаками. Когда Жора вырос на голову выше и дал сестре затрещину, от которой потемнело в глазах, Маша поняла: пора завязывать с обучением необучаемого.
— Справку дадут об окончании, и ладно… — признавалась она подруге, глотая слезы. — Мать постоянно мне тыкает то, что я виновата! Я уже не знаю, куда деваться. Уж лучше бы меня эта собака тогда…
— Глупости не говори, Маша. Тебе было девять лет! Твоя мать виновата в этом, а не ты!
В тот вечер Маша впервые посмотрела на ситуацию под другим углом.
Когда мама в следующий раз обвинила ее в инвалидности брата, Маша дала «отпор».
— Ты знала, что я ребенок. Зачем ты заставила меня забирать Жору? — тихо спросила она.
Зрачки матери расширились от ярости. Вместо ответа, она со всего маха ударила дочь по щеке и ушла.
Маша проплакала в подушку всю ночь.
А утром все началось сначала.
— Из-за тебя Жору не берут в институт! Он плохо учился, плюс дефект речи! Будете оба на моей шее сидеть всю жизнь, непутевые! — голосила мать.
— Мам, я устроюсь на работу. Переведусь на заочное и пойду зарабатывать! — пообещала Маша.
— Давно пора. И оплачивать учебу будешь брату. Я ему не позволю оставаться неучем по твоей милости. Ты ему должна!
Маша молча кивала. За столько лет убеждений она и правда смирилась с мыслью, что должна. Матери, за то, что та работала и зарабатывала на хлеб, брату, потому что «испортила ему жизнь», учителям, преподавателям, даже соседке снизу — потому и бросила играть на фортепиано, чтобы не портить жизнь еще и ей своей «бездарной музыкой».
Мечта стать пианисткой разбилась о суровую реальность. Маша пошла работать официанткой в ближайшее кафе. Утром она готовила завтрак для брата, потом уходила на работу, в обед она торопилась домой, но не для того чтобы отдохнуть и перекусить: ей нужно было покормить брата. После чего она хватала тетради и бежала в институт…
— Мария, вы здоровы? Мне кажется, вам надо выспаться… — сказал ей один из преподавателей, когда та едва не упала в обморок, отвечая на зачете.
— Все нормально… Просто немного устала…
— Уж не беременны ли вы?
— Какое там… Я даже поесть не всегда успеваю, какие тут могут быть отношения?
Внезапно девушка разрыдалась.
— Идите, Смирнова. Я поставлю вам зачет.
Маша была поражена добротой профессора. Она вытерла слезы и, горячо поблагодарив, ушла домой.
— Ч-чего т-ты светишься от с-счастья?! Р-раздражаешь! — прошипел Жора. — Где мой уж-жин?!
— Сейчас, я быстро…
Ее дни были похожи один на другой. Мать приходила домой уставшей, по определенным числам спрашивала у Маши зарплату и ложилась спать. Жора в основном сидел в ноутбуке. Когда ему стало мало старого процессора, он попросил новый.
— Купим, сынок. Хоть какая-то радость будет у человека, — мать погладила сына по голове.
— Но зачем такой дорогой? Это же… Огромные деньги!
— Твое дело маленькое. Плати! И так мало требую с тебя! Из-за тебя он больной! — отрезала мать.
И сестра платила. Платила, чтобы загладить вину, сделать жизнь брата хоть чуточку лучше. Учиться Жора не хотел, ходил в институт для галочки: знал, что не выгонят с платного.
Так продолжалось, пока Маша не встретила Константина. Он пришел к ним в кафе барменом и сразу обратил внимание на тихую, зашуганную Марию Смирнову, которая боялась лишнего слова сказать.
Сначала молодые люди присматривались друг к другу, потом начали понемногу общаться, а затем подружились. К тому времени Мария уже окончила институт и могла претендовать на должность повыше. Но в силу характера стеснялась поговорить с директором кафе.
За нее это сделал Костя. Он уже не был барменом — дорос до администратора и был на хорошем счету.
— Маша, завтра поезжай в офис компании. Есть предложение для тебя, — таинственно сказал Костя как бы между делом.
— Какое? — Маша испугалась. Она решила, что ее уволят.
— Не знаю, наверное, что-то хорошее предложат.
Девушка ехала на встречу мрачнее тучи. Она боялась потерять работу, потому что тогда ее мать снова начала бы скандалить и обвинять Машу во всех грехах.
Казалось, только деньги могли ненадолго заставить молчать недовольную женщину.
— Маша, вы молодец: посетители хвалят вас, чаевые у вас по результатам года самые высокие…
— Спасибо…
— Как вы смотрите на то, чтобы попробовать себя в роли менеджера ресторана? У нас открывается новый проект…
— Да! — Маша буквально прыгала от счастья. Впервые слезы на ее глазах были от радости, а не от обиды или горечи. Единственное, чего она боялась, что теперь они с Костей станут слишком мало видеться. Ресторан располагался совершенно в другом конце города, а ездить на свидания ей было сложно из-за обязательств перед семьей.
— Не грусти, что-нибудь придумаем, — утешил Костя.
Ненадолго расставшись, молодые люди поняли, что не могут друг без друга. Первым признался Константин.
— Как же нам быть? — тихо спросила Маша.
— Я хочу, чтобы мы жили вместе. Квартира, которую я снимаю, подойдет для нас двоих, от тебя нужно только согласие, — сказал он.
Маша не знала, как сообщить матери. Ее ждал скандал.
— Костя… Наверное, я не смогу… — она сообщила о решении, и молодой человек, знавший по рассказам то, что происходило в ее семье, не выдержал.
— Ты совершеннолетняя, самостоятельная женщина. Ты не рабыня, рабство отменили, ты не знала об этом, да?
Маша грустно улыбнулась.
— Я не смогу…
— Сможешь. Твой брат дееспособный. Дефект речи — не приговор. У меня друг заикался, походил на занятия к логопеду, и все прошло.
Маша пришла домой окрыленная.
— Что? Р-радуешься? П-парня н-нашла? А от м-меня д-девки ш-шарахаются! — обиженно прошипел брат.
— Я записала тебя к врачу.
— З-зачем?!
— Чтобы ты смог нормально говорить.
— Н-не п-поможет!
— Поможет.
— Л-лучше д-дай м-мне эти д-деньги! Я к-куплю н-новый стул для к-компа!
— Нет, Жора. Денег я не дам.
Брат обиделся и проигнорировал занятия с логопедом. Мать подняла дочь на смех и обвинила в расточительстве, но Маша под воздействием Кости все чаще ловила себя на мысли, что у нее есть право на свою жизнь.
В один из вечеров, когда мать снова на нее накричала и заставила перечислить все деньги на счет брата, Маша взяла сумку и стала собираться.
— Куда это ты?
— Ухожу.
— Да кому ты нужна?!
— Есть человек, который меня любит, — ответила Маша и сбежала из дома.
Свадьбу Маша с Костей решили не отмечать. Тихо расписались, чтобы скрепить намерение жить долго и счастливо «штампом» в паспорте.
Поначалу Маша не могла поверить, что можно жить так. Свободно, счастливо и в любви. Костя действительно любил ее, заботился о ней и говорил ласковые слова.
Но счастье дочери не давало покоя тем, кто остался «за бортом».
— Жора в больнице! — кричала в трубку мать.
— Что случилось? — Маша побледнела.
— Напился чего-то. Решил, что нет смысла в жизни, — мать рыдала так, что ее истерика передавалась по телефонным «проводам». — Ты счастливая, все у тебя в жизни сложилось! А он? Ни девушки, ни образования, ни работы, ни перспектив!
— Мама, что теперь делать?
— Возвращайся домой. Ты нужна нам здесь!
Маша рассказала Косте о случившемся, но тот лишь покачал головой.
— Они манипулируют.
— Такими вещами не шутят! — Маша была шокирована холодностью Кости. Он не сочувствовал, не принимал этого.
— Твоя семья — вампиры. Они высасывают из тебя жизнь. Как ты не можешь понять?!
— Не знаю… Костя… Наверное, мы поторопились со свадьбой. Я не могу бросить их в такой ситуации.
Маша снова собрала вещи. Теперь уже обратно домой.
Мать встретила холодным равнодушием. Жору довольно быстро отпустили домой. Оказалось, что мать преувеличила. Парень просто инициировал отравление, чтобы привлечь внимание. Но Маша поняла это позже.
А в тот момент она боялась за брата. Чувство вины вновь овладело ей.
— П-принеси м-мне тапочки. П-подай воды. Нет, я х-хочу с-свежего с-сока! Апельсинового! – Жора не стеснялся в желаниях. Маша по возможности выполняла все, о чем он просил, чтобы облегчить жизнь брата. Но однажды он превзошел сам себя.
— М-мне н-нужны деньги! Я х-хочу м-машину.
— Что?!
— К-купишь мне т-тачку! Б-буду телок в-возить. Иначе они н-никак н-на м-меня н-не к-клюют. Я ж-же н-не т-такой как все, особенный! П-по т-твоей вине! — заявил брат.
Маша так и села.
— Д-даю н-неделю. З-знаю, что т-ты х-хорошо п-получаешь. Т-так что не ж-жадничай. Если я д-девушку не н-найду, т-то с-сама з-знаешь, ч-чего я сделаю… Б-будешь п-потом в этом с-себя в-винить! С г-грехом н-на д-душе ж-жить п-придется.
Мария слушала страшные слова и не могла понять, насколько сильно ненавидел ее брат. Она просто стояла и глотала слезы.
Ее жизнь летела под откос, но управлять ей Маша была не в состоянии.
На работе заметили то, что Мария стала другой: затюканной, нервной и доложили начальству. Слухи об увольнении дошли до главного офиса и до Кости, с которым Маша уже больше месяц жила отдельно. Костя понял, что его жена не хозяйка сама себе и без его помощи не обойдется. Поэтому, обдумав все, приехал к ней и поставил ультиматум.
— Ты возвращаешься домой. Или развод.
