— Положи!
— Как некультурно. Провинциалку видно сразу.
В их общаге был свой “рэкет”. Комендантша расхаживала по общежитию и высматривала нарушителей. Своими должностными полномочиями она никогда не ограничивалась. Могла ворваться без стука. Или “конфисковать” утюг, который потом переезжал в ее апартаменты.
— Положи оливки! Они не твои!
Дочурка комендантши тоже заходила к ним, когда ей вздумается. Аня поставила консервы, будто бы уже раскаялась и одумалась, но тут же произнесла:
— Оливки или плойка. Что тебе дороже? Я маме скажу. Она плойку конфискует. Будешь на банку свои локоны накручивать, домашняя девочка?
— Не много ли ты о себе возомнила?
— Плойка?
— Оливки! – ляпнула Лера.
Лера – домашняя девочка.
Она тут не с самого поступления. Ее комендантша заселять не хотела, бухтела что-то, ворчала, но Лера позвонила в деканат, и они разъяснили, что свободные места в общежитие еще есть – Леру обязаны заселить.
Провинциалка Лера – из пригорода. Комендантша потому на нее и обозлилась: “Обленились в край! Ей ездить тут всего ничего, а она в общагу лезет, комнаты мне тут занимать вздумала!”. Персональное.
— Отдала бы ты оливки, — сказала Поля, когда Аня уже и след простыл, — Для “греческого” и банки достаточно. Молчание – золото. Она бы свой характер тут показала, на своем настояла и удалилась бы восвояси. И мы бы навернули что-то под кинцо, — Поля подшивала наволочку, — Без скандалов. Пусть забирает, если им есть нечего.
— У нас тут не таверна! – Лера составила все продукты в холодильник.
— Сейчас тут будет зоопарк. Оливки-то ты еще купишь, — говорила рассудительная Поля, — А вот хорошее настроение – нет.
Таков у них порядок.
Комендантша с детьми занимает апартаменты на верхнем этажа, где, по странному совпадению, недавно сделали ремонт. Потому ей несложно портить всем настроение хоть по пять раз в день.
— Лера! – Аня сходила за мамой.
— Да, Оксана Владимировна?
— Мне повторить тебе правила проживания? Никаких электронагревательных приборов. Только в строго отведенных местах, если уж так приспичило.
Плойку конфисковали.
— Правила одни для всех! – улыбнулась Аня напоследок, — И для домашних капризуль.
Поля передразнила, когда их шаги стихли в коридоре:
— Правила одни для всех! Интересно, это по каким же правилам она заселила весь четвертый этаж приезжими без регистрации? Ректору бы доложить, — Поля приступила к “греческому”, — Но ты, Лера, не провоцируй ее. Оливки – это ничтожная плата за спокойствие.
— Так мы ему и доложим! – нашла решение Лера.
— Не поверит. Ей все доверяют больше, чем нам, — ответила Поля, — Парни из 510 уже пытались: пошли в деканат и рассказали там все, даже приукрасили немного.
— Но в 510 нет никаких парней. Там Влада с Настей.
— То-то и оно. Уж идти к ректору – это надо идти с доказательной базой, как говорят юристы. Или застать ее с поличным. Идти просто так – это только воздух сотрясать. Ничего не сдвинется. Точнее, мы сдвинемся – на улицу жить переберемся.
— Приведем их сюда – всех, кто может ее уволить!
— Ага, так они и пошли! – Поля искала в планшете комедию, — Потому и не отсвечивай. Она-то всегда придумает, за что нас выставить. Еще и отчислить могут.
Слоняющаяся неподалеку Аня их напрягала: девушка то приглядывалась к тому, что они несут из магазина, то задумывала какую-то пакость. Часто она и подслушивала: если кто-то говорил про ее маму, то он мог отсюда быстро уехать. Наглее Ани был ее братик – Гоша. У парней из 219 комнаты он “позаимствовал” приставку, а те теперь не знали, как ее попросить обратно. Потому что Гоня не был так прямолинеен, как его сестра, но он показательно поджимал губы, сопел и выдавал фразу наподобие – “хм, я думал, вы нормальные ребята”. И намекал на маму.
— Лера, а чего ты не в мятом? Утюг новый появился? Полиночка, что же ты не просветила свою соседку насчет всех нюансов? Если забрали один утюг, то это не гарантия, что не заберут и новый. Лимита на утюги нет. Правила одни для всех.
Передвигался он бесшумно.
Девушки аж испугались: Лера с Полиной шли на пары.
— Это ваш слоган? – спросила Поля.
— После незабываемого визита твоей мамы я стала выбирать немнущуюся одежду, — сказала Лера.
Чтобы утюг не отняли…
— И накручивать кудри на бигуди, — добавил он.
— И туфли сушить на батарее, — сказала Лера, — Вдруг и сушилку обувную тоже нельзя.
— Какие сложности! – “сочувствовал” он, — Можно же не заморачиваться и пользоваться хоть сушилкой, хоть домашним кинотеатром… Если сходить со мной в парк. И я замолвлю за тебя словечко.
— Спасибо, но батарея меня устраивает куда больше.
— Тогда тебя устроит и ночлежка. Выбирай.
На пары идти им сразу расхотелось.
Посидели у аллеи.
— Лера, ты из пригорода, — сказала Полина, — Тебе добираться до уника легко. Зачем жить в общаге, терпеть соседку, — она улыбнулась, — И терпеть эту мафию? Мотаться в универ тоже непросто, но придирки Ани и намеки ее брата – это невыносимо.
— У мамы с отчимом ребенок.
— Какие бездушные! Они тебя домой не пускают?
— Я сама уехала. Они не хотели отпускать, а я боюсь, что мое присутствие разрушит их брак.
— Это как же, если они тебя любят?
— Ну… как-как? Дети с родителями должны жить отдельно. А уж, когда у мамы новый брак… Они и наедине хотят побыть. К тому же, это жилье отчима. Он меня не гнал! Не притеснял никак…
— Но ты выбрала сидеть здесь?
— Ага.
В среду они прогуляли лекции, потому в четверг в универе надо было быть обязательно, непременно и к восьми утра. К восьми они и подошли к гардеробу.
— О, домашняя наша!
— Блин! Опять она, — Полина заметила комендантшу.
— Ты, домашняя девочка, скоро опять будешь дома, — сказала женщина.
— Я ничего не нарушила!
— Мне Гоша рассказал, что ты посторонних водишь – парней протаскиваешь. По лестнице, которая у запасного выхода. Мне Гоша-то рассказал. За то, что пускаешь посторонних без моего разрешения – выселение. А, если мне сейчас повезет, то тебя и отчислят за такое поведение. Скоро у тебя не будет забот. Будешь дома. С мамой. Вареники лепить. Или чем там занимаются домашние девочки.
— Гоша?! – переспросила Поля, — Да он ей мстит!
— У меня нет причин не доверять своему сыну.
Добрались до нее!
— Удивительно, — Лера посмотрела на женщину.
— Что тебя выселяют?
— Что столько я продержалась. Я же вам там сразу не нужна была. Вы Полину хотели отправить во 2-ое общежитие, на Советскую, а в эту комнату заселить кого-то из привилегированных! Кто уже оплатил! Потому вы на меня и взъелись! Еще я сынку вашему отказала…
— Думаешь, что говоришь! – Оксана Владимировна потребовала у Леры пропуск.
— Я еще проживающая в общежитие студентка! – сказала Лера, — И пропуск пока мой!
— Ненадолго!
Лера посмотрела на Полину и рванула к кабинетам.
— Куда ты? – Полина шла за ней, — Куда?
— К ректору!
— Без записи? С жалобой на Оксану Владимировну? Да стой ты! Он же тебя отчислит!
— Меня уже, считай, отчислили… — бросила Лера.
— Еще не точно… Из общаги выселят – это как пить дать. Но, чтобы отчислили, Оксанке еще надо убедить деканшу и целую комиссию, что ты вела себя неподобающим образом. Вряд ли тебя отчислят.
В приемной у ректора сидела секретарша, она тоже что-то произнесла, прежде чем Лера попала в кабинет к ректору.
— Станислав Иванович, я не могла ее задержать! – это от секретарши.
— Лера, беги, пока не поздно! – Полина застряла в проходе, ее-то секретарша уже поймала.
— Девушки, какой у вас столь срочный вопрос? – невозмутимо спросил Станислав Иванович. Он вообще невозмутимый у них. Когда-то он у них вел экономический предмет, и ни разу не повысил голос. Экзамены принимал справедливо, но терпеливо.
— Станислав Иванович, — в нормальных обстоятельствах Лера бы никогда не такое не отчаялась, — Вы в курсе, какой кошмар происходит в университетском общежитие? Оксана Владимировна превышает свои полномочия! Она отбирает наши вещи! Безосновательно! Даже в уставе написано, что в общежитие разрешены плойки! Сегодня ее сын меня оклеветал. И она понимает, что это клевета. Но ей надо от меня избавиться, чтобы в нашу комнату заселить очередных знакомых своего Руслана.
— Девушка, помедленнее, — сказал он, — Руслан – ее брат. Он переночевал в вашем общежитие пару раз. Я сам подписал разрешение.
— Какой брат?
Кто же перебивает ректора? Лера.
— Какой брат? – она замешкалась, — Брат? Нет. Это мужчина, который переехал к ней. У него тысяча приятелей, которым нужно жилье. У нас уже этаж отдан им. Они платят гроши, но Оксана Владимировна-то зарабатывает нормально, когда их так много.
— Не брат?
— Станислав Иванович, — зашла секретарша, — Не знаю, что там с Русланом, но да – в общаге… в общежитие есть незарегистрированные люди, которые вообще не студенты. Преподаватели тоже это обсуждают.
— Чего же вы мне не сказали раньше?
— Я… сомневалась… что вы не в курсе, — секретарша тоже мешкала, — Вы провожаете ее… Еще ее сын уже довел всех преподавателей. Это сущий кошмар. Спросить у них. Все подтвердят.
Теперь и девушки все поняли.
— Оксану сюда. С Гошей!
И они явились.
— Ты – уволена, а ты – отчислен.
