Осенний дождь хлестал по лицу Анны, пока она стояла перед домом, расположившимся на самом краю обрыва. Анна замерла, ощущая, как ледяные капли стекают за воротник, но не решаясь сделать шаг к укрытию.
— Последний такой экземпляр на всем побережье, — пробормотал риелтор Вельский, нервно перебирая ключи. Его дешевый костюм промок насквозь, облепив полную фигуру. — Прежние хозяева уехали в Италию. Пять лет назад.
Анна не ответила. Ее пальцы сами потянулись к шершавой кирпичной кладке. Камень под ладонью оказался неожиданно теплым, словно от солнца, хотя весь день стояла промозглая сырость.
— Почему он стоит так дешево? — спросила она, заметив, как Вельский вздрагивает и ежится от холода.
— Ну… — он закашлял. — Проблемы с коммуникациями. Да и поселок тут маленький, не курортный.
В этот момент порыв ветра распахнул дверь на веранду. Скрип петель прозвучал так резко, что Вельский отпрянул, выронив ключи.
Анна подняла их и, не раздумывая, сказала:
— Я беру его.
Она не видела, как риелтор за ее спиной облегченно выдохнул.
* * *
Резкий стук в дверь нарушил утреннюю тишину. Анна открыла глаза. Солнечные лучи только начинали пробиваться сквозь ставни, окрашивая спальню в бледно-золотистые тона. Часы на тумбочке показывали без пятнадцати семь.
— Кто там? — раздраженно крикнула она, накидывая халат на ночную рубашку. Ответа не последовало — только новая серия настойчивых ударов.
Босые ноги шлепали по холодному дубовому полу, пока она шла к входной двери. Анна резко дернула дверь на себя, готовая обрушить на нарушителя спокойствия весь накопившийся гнев.
На пороге стоял высокий мужчина с вызывающей улыбкой. Его седые виски странно контрастировали с моложавым лицом. В руках он держал массивный медный поднос с фарфоровым чайником и парой чашек.
— Доброе утро, соседка! — провозгласил он так, словно объявлял начало праздника. — Идеальное время для настоящего крымского чая!
Анна почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Вы что, с ума сошли? — прошипела она. — Семь утра! Вы вообще понимаете, что такое личное пространство? Кто вы такой?
Мужчина невозмутимо приподнял поднос.
— Игорь Зайцев. Живу вон в том белом доме с синими ставнями. А чай — особый крымский сбор. Лично собирал, лично сушил.
Он сделал шаг вперед. Анна инстинктивно отступила, но тут же рассердилась на собственную нерешительность.
— Я вас не звала! И в мой дом вы не войдете!
Игорь ловко проскользнул в прихожую, осматривая комнату — пыльный камин, нераспакованные коробки, одинокое пальто на вешалке.
— Вижу, вы еще не обжились, — заметил он, направляясь к гостиной. — Тогда тем более нужно подкрепиться.
— Вон! — крикнула Анна, сжимая кулаки.
Игорь внезапно посерьезнел.
— Вы правы. Я преступил все границы, — он поставил поднос на стол. — Чай действительно хорош. Если передумаете — дом №14.
* * *
Когда дверь закрылась, Анна взглянула на поднос. Чайник уже не дымился, но в комнате витал аромат горных трав и чего-то неуловимо знакомого.
Весь день она нервно перекладывала вещи, возмущаясь наглостью соседа. Но к вечеру любопытство взяло верх — она налила остывший чай.
Первый глоток словно вернул ее на бабушкину кухню, в далекое детство. Второй заставил задуматься — может, она отреагировала слишком резко? Чай и правда был удивительно хорош.
* * *
К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, она вышла в сад подышать воздухом.
— Прошу прощения за сегодняшнее утро, — раздался знакомый голос за спиной.
Игорь стоял у калитки, держа в руках толстый книжный том и бутылку вина.
— «Крым в фотографиях 1910-1920». Подумал, вам может быть интересно, — он протянул ей книгу. — В знак примирения.
Анна собралась отказаться, но любопытство пересилило. Когда она взяла книгу, их пальцы ненароком соприкоснулись.
— Вы давно здесь живете? — спросила она, делая шаг назад.
— С рождения, — Игорь улыбнулся. — Мой дед был последним смотрителем маяка в этих краях. А вы надолго к нам?
— Я… — Анна замешкалась. — Пока не знаю. Просто хотела начать жизнь с чистого листа.
* * *
На следующий день Игорь появился снова, теперь со старым фотоальбомом. Сидя с Анной на веранде, он осторожно перелистывал страницы.
— Вот ваш дом в 1912 году, — он указал на пожелтевшую фотографию. — Его построил Георгий Шенков для своей жены Марты. У нее было слабое здоровье, врачи рекомендовали ей морской воздух.
Анна вглядывалась в снимок: счастливая семья на фоне белоснежного особняка.
— Что с ними стало?
Игорь перевернул страницу. На следующем снимке, 1916 года, тот же дом стоял с закрытыми ставнями.
— Революция. Они эмигрировали. Но этот дом всегда хранил память о них.
— Откуда вы знаете все эти подробности? — Анна пристально взглянула на Игоря.
Он прикрыл альбом:
— Моя бабушка работала у них горничной. Она осталась здесь, когда Шенковы уехали.
Порыв ветра перелистнул страницу, открыв фотографию моложавой женщины с младенцем на руках.
* * *
Через неделю после этого разговора Анна сидела на веранде, бездумно листая книгу. Солнце уже клонилось к закату, когда калитка скрипнула.
— Добрый вечер, — раздался надтреснутый голос. — Можно войти?
У калитки стояла пожилая женщина, опираясь на резную трость. Ее темное шерстяное платье с кружевным воротником и белоснежный накрахмаленный платок выглядели так, будто сошли со старинной фотографии.
— Вера Семеновна Крылова, — представилась она. — Я — внучка горничной, что работала у старых хозяев. Моя бабушка ухаживала за домом после их отъезда.
Анна, ошеломленная внезапным визитом, кивнула. Женщина медленно поднялась на веранду.
— Видела, как вы с Игорем Леонидовичем альбомы рассматривали, — начала она, поправляя платок. — Решила рассказать то, что знаю из семейных преданий. Вдруг вам будет интересно.
Она достала из сумки потертую фотографию:
— Вот Мария Шенкова с Лизой. 1916 год.
Анна рассмотрела снимок. Молодая девушка в белом платье стояла рядом с девочкой, держа ее за руку.
— Мария не была их горничной, — тихо сказала Вера Семеновна. — Они воспитывали ее как дочь, с трех лет. Моя бабушка часто рассказывала…
В этот момент послышались быстрые шаги по гравиевой дорожке. Игорь остановился у калитки с искренне изумленным выражением лица.
— Вера Семеновна? — осторожно позвал он. — Мы же договаривались, что я сам…
Старушка неожиданно резко поднялась, опираясь на трость. Ее спина вдруг напряженно выпрямилась, голос приобрел твердость:
— Правда имеет право быть услышанной, Игорь Леонидович. Особенно в этих стенах, — она повернулась к Анне: — Он боялся вас напугать. Не сердитесь на него, пожалуйста.
С этими словами она бережно взяла фотографию из рук Анны и неожиданно легко спустилась с веранды, оставив их вдвоем в наступающих сумерках.
* * *
После ухода Веры Семеновны воцарилось молчание. Анна и Игорь сидели рядом, пока сумерки окончательно не окрасили сад в темно-синие тона.
— Почему вы не сказали мне правду сразу? — наконец нарушила тишину Анна. — Что ваша прабабушка — воспитанница хозяев дома?
Игорь тяжело вздохнул, его пальцы нервно барабанили по дубовой столешнице:
— Когда я узнал, что дом продается… Боялся, что, если расскажу всю историю, вы решите, будто я претендую на него. Или сочтете меня сумасшедшим, — он поднял глаза. — А потом никак не мог решиться. Простите меня.
Анна накрыла его руку своей и тепло улыбнулась. Этот странный, еще недавно такой напористый сосед выглядел теперь настолько потерянным и печальным. В ее груди шевельнулось нежное, теплое чувство.
* * *
Через несколько дней настойчивый стук в дверь опять прервал меланхоличные размышления Анны. Она уже начинала привыкать к этим визитам без предупреждения. На пороге стоял Игорь с объемной папкой в руках.
— Нашел кое-что интересное в городском архиве, — сказал он, вытирая капли дождя с лица. — Можно войти?
За кухонным столом они разбирали пожелтевшие от времени документы. Игорь аккуратно развернул конверт с красной сургучной печатью.
— Официальное прошение Георгия Шенкова в земскую управу. Он просил разрешения на перестройку западного крыла — особые условия для больной жены.
Анна взяла в руки фотографию — та же веранда, знакомый стол с самоваром, за ним вся семья Шенковых. И неожиданно спросила:
— Почему вы так поглощены этой историей?
Игорь отложил документы:
— Когда бабушка умирала, она взяла с меня обещание найти ответ. Почему Шенковы не взяли ее с собой. Ведь они так спешно уехали, не успев с ней объясниться, — он провел пальцем по фотографии. — Теперь я понимаю — они думали, что уезжают ненадолго. Что смогут вернуться.
Анна молча кивнула. Дом за ее спиной тихо скрипнул — долгий-долгий звук, похожий на вздох облегчения.
* * *
Теплое майское утро Анна встречала в саду — высаживала кусты лаванды вдоль каменной дорожки. Солнечные лучи играли в каплях росы на лепестках, а морской бриз приносил аромат цветущих акаций.
— Кажется, я нашел недостающий фрагмент нашей истории, — раздался за спиной знакомый голос.
Анна обернулась. Глаза Игоря светились тем особенным блеском, который всегда появлялся при новых находках.
— Опять провел ночь в архивах? — улыбнулась она, вытирая испачканные землей руки о фартук.
Он присел на садовую скамью, раскрыл папку и бережно развернул пожелтевший листок:
— Это последнее письмо Лизы Шенковой, для моей прабабушки Марии. 1918 год, — он провел пальцем по неровным строчкам. — Посмотри, что написано вот тут, в конце. Видишь, как дрожит почерк? Должно быть, от сильного волнения.
Анна прочитала:
«Дорогая Маша,
Сегодня папа получил известие от дяди Миши из Парижа. Говорит, скоро все уладится, они смогут прислать за мной, и мы вернемся домой. Я так жду этого дня! Папа вчера во сне видел наш дом — говорит, даже стены там дарят любовь. Нам этого сейчас так не хватает. До скорой встречи!
Целую крепко, Ваша Лиза».
— Они не бросали ее, — тихо сказал Игорь. — Я был прав. Просто не смогли вернуться. А письмо, видимо, не дошло до адресата.
Ее пальцы дрогнули, касаясь строк. Ветер перевернул страницу — между листами лежал засушенный цветок — маленькая чайная роза, сохранившая сладкий запах.
— Смотри, — прошептал Игорь. В уголке было написано: «Из нашего сада. На память о доме».
Анна подняла взгляд. Перед ними возвышался дом — выбеленные стены, резные ставни, веранда с отполированными временем перилами. Только теперь в окнах горел свет, на кухне пахло корицей, а у порога стояли ее садовые тапочки. Рядом с ботинками Игоря.
— Они так и не вернулись, — тихо сказала она.
Игорь бережно взял ее руку:
— Зато дом обрел новых хозяев.
Щелчок телефонной камеры прервал трогательный момент. Соседский мальчишка, которого они часто угощали пирогами, улыбался:
— Отлично получилось! Солнце в окошках отражается!
* * *
Вечером, рассматривая напечатанный на принтере снимок, Анна заметила странное — в окне гостиной, где играли солнечные блики, угадывались очертания женской фигуры в старомодном платье, с ребенком на руках. Они будто прощались.
На обороте Анна вывела: «Наш дом. Начало новой истории. Май 2023».
В сгущающихся сумерках старый особняк Шенковых тихо скрипел, наполняя воздух звуками новой жизни — смехом на кухне, шелестом книжных страниц, мерным ходом старинных часов. Дом наконец обрел то, чего ждал больше ста лет — любовь, которая останется в его стенах навсегда.