— Вася, а первая жена тебя варениками кормила? – спросила Маша, наблюдая за тем, как пришедший с работы муж жадно поглощает ужин.
Василий мгновенно перестал жевать, и недовольно нахмурился.
— Маш, сколько можно, а?
— Ты про что? — не поняла вопроса жена.
— Я спрашиваю, сколько можно спрашивать про мою первую жену? Тебе не надоело?
— А что здесь такого? – легкомысленно пожала плечами Маша. — Мне же интересно, кормила она тебя варениками, или нет?
— И что в этом может быть интересного?
— Не знаю… Просто, я хочу тебе вареники приготовить. Такие, как моя покойная бабуля готовила. Когда я маленькая была. Ты с чем больше любишь? С вишней, или, вообще, с картошкой?
— Мне всё равно. Какие приготовишь, такие я и съем. К чему эти лишние вопросы?
— А вдруг тебе твоя первая жена их готовила?
— И что? – уже нервно спросил Василий.
— А вдруг вы из-за них и развелись?
— Маша, ты что, издеваешься надо мной? – Муж со стуком положил на стол вилку. — Прикалываешься, да?
— Почему, прикалываюсь?
— Потому что, ты часто стала вспоминать мою первую! Почти каждый день спрашиваешь про неё. Чем она меня кормила, что мне покупала, какой парфюмерией пользовалась. Зачем ты это делаешь?
— А что здесь такого? – Маша делала вид, что не понимает претензий Василия. – Обычные вопросы.
— Я тебе умоляю, не напоминай мне о ней!
— Но почему?
— Потому что я не хочу о ней вспоминать!
— А почему не хочешь?
— Маша! – Василий кое-как держался, чтобы не закричать. — Давай прекратим этот разговор!
— Но ведь ты сам его начал… — пробормотала Маша, не спуская с Василия глаз.
— Я? – удивился тот. — Я только сказал, не напоминай мне о моей первой жене! А ты…
— А я только спросила про еду. И, вообще… Мне кажется, Вася, ты чего-то боишься…
— Чего я боюсь? Я ничего не боюсь!
— Нет… Ты боишься разговоров о своей бывшей потому, что до сих пор её любишь.
— Маша! Ты что говоришь?
— Ничего! Я изо всех сил хочу быть лучшее её, а ты запрещаешь меня спрашивать — какой она была.
— Кошмар… – Василий сокрушённо замотал головой. — Зачем тебе нужно быть лучше ее?
— Как – зачем? Ведь ты же её из-за чего-то бросил? А из-за чего, не признаёшься?
— Я уже тебе говорил! Я её просто разлюбил!
— А почему разлюбил?
— Не знаю! Разлюбил, и всё!
— Так не бывает, — замотала она головой. — Была какая-то причина. Я боюсь, что со мной у тебя повторится то же самое.
— Что повторится?
— Ты меня, тоже, разлюбишь. И бросишь. Поэтому я должна знать, какой мне быть, чтобы ты меня не бросил.
— Будь сама собой! – опять нервно сказал он. — Я тебя полюбил за то, что ты ни на кого не похожа!
— Но ведь ты к этому можешь однажды привыкнуть. И когда я тебе надоем, ты меня тоже разлюбишь.
— Тебя я не разлюблю, — постарался уверенно сказать Василий.
— Да? — Маша посмотрела на него задумчиво, потом осторожно спросила: — Тогда скажи мне, почему ты хранишь её фотографии в своём мобильном телефоне?
— Что? — Он уставился на неё испуганными глазами.
— Ты что, не расслышал вопроса? — улыбнулась Маша. — Почему ты не удаляешь её фотки из своего мобильного?
— А ты, что, копалась в моем телефоне? — В глазах Василия вдруг появилась злоба.
— Нет, — спокойно ответила Маша. — Я не копалась. Ты же так часто меняешь в нём пароли, что мне даже это удивительно. Ты чего-то боишься.
— Маша, ещё раз спрашиваю, откуда ты знаешь, какие фотки хранятся в моём телефоне?
— Вот видишь, ты уже пытаешься устроить скандал по этому поводу. — Она протянула ему свой мобильный. — Хочешь посмотреть, какие фото есть на моём телефоне?
— Нет. Мне это не нужно.
— Я знаю, что тебе безразлично, чем я живу, — кивнула она. — Потому что, ты постоянно думаешь о ней.
— О ком ты говоришь?
— Весь этот год, пока мы живём с тобой, ты думаешь только о ней, — настойчиво повторила она. — О своей первой жене.
— Ты чего плетешь, Маша? Опомнись!
— Я не плету, а говорю. Даже сейчас ты думаешь о том, как бы вернуться к ней обратно.
— Маша! Заткнись! – закричал, наконец, он.
— Вася не обманывай меня, не надо. – Она улыбнулась вымученной улыбкой. — Я ведь с ней говорила.
— С кем ты говорила?
— С ней. С твоей первой
— Что? – В его глазах появилось недоумение. — Как ты могла с ней говорить, если я сам с ней за этот год разу ни разу не разговаривал?
— Да, — уверенно подтвердила она его слова. — Я про это знаю. Она мне сама сказала.
— Как она могла тебе что-то сказать? Этого не может быть!
— Вася, она тоже жалеет о вашем расставании. Если бы не те злополучные вареники, из-за которых вы поссорились, вы бы до сих пор были вместе.
— Она… Ты… — Василий страшно растерялся. — Ты действительно с ней говорила?
— Если ты заметил, Васенька, я не любительница лгать. Хотя, сейчас мне было бы лучше помолчать, чтобы не потерять тебя, но… Но ты каждый день рассматриваешь её фото. По ночам, в постели, полагая, что я в это время сплю. И я вчера ночью проснулась, увидела твои глаза, которые так смотрели на неё… И я подумала — если я тебя люблю, я должна отпустить тебя.
— Что? — Василий не верил своим ушам.
— Я должна отпустить тебя к ней. Ты уже сейчас раздражаешься по любому пустяковому случаю, потому что понимаешь, что совершил ошибку, когда психанул, и от неё ушёл. Скоро ты меня возненавидишь. Ох, уж эти вареники… Не всё ли равно, кто их готовит лучше — твоя первая жена, или твоя мама? А вы устроили скандал, на пустом месте. Ты оскорбил ее, Вася, и не смог сразу извиниться. Так нельзя. Нужно уметь извиняться.
Маша говорила это спокойным монотонным голосам, а он, сделав огромные глаза, с изумлением смотрел на неё.
— Так что, Вася, собирай вещи, — закончила она свой монолог.
— Маша, что ты такое говоришь?..
— Собирай, собирай. И не бойся, она тебя примет. Я же извинилась за тебя… Перед ней… Сказала, что просто у тебя такой характер… Вспыльчивый… Но ты же – сам по себе — хороший. Я знаю. Тебе достать чемодан?
— Маша, ты совершаешь безумие…
— Твоя Виктория – как и ты — каждый вечер смотрит на твоё фото. Она мне так сама сказала.
— Но ведь ты же останешься одна… – простонал он.
— А я и сейчас уже одна. Я давно одна. И это понятно. Ведь я тебе была нужна только для того, чтобы ты смог успокоиться. И ты успокоился. Но теперь в тебе опять растёт раздражение, оттого, что рядом с тобой не она, а я. — Маша подошла к шкафу, вытащила из его недр старый чемодан Василия, открыла его, стала доставать из шкафа мужские вещи и аккуратно в него укладывать. — Ты иди в ванную, собери в пакет свои зубную щётку и бритвенные принадлежности.
— Маша… — Голос Василия дрожал. — Но как же так?… Я ведь тебе клялся в любви… Получается, что я – обманул тебя…
— Прекрати. Чтобы успокоить тебя, будем оба считать, что я выставила тебя за дверь. Если бы я умела ругаться, я бы устроила скандал, но в моей семье, где я воспитывалась, было не принято повышать друг на друга голос. Наверное, ты, поэтому, и прибился ко мне.
— Прибился?
— Ага. Как бутылка прибивается к берегу, с письмом внутри, где написано одно слово «Помогите». Теперь, когда помощь страждущему оказана, можно отпускать его обратно. Иди в ванную, Вася, не тяни время. Возвращаться лучше в светлое время суток.
— Почему?
— А вдруг она ляжет спать? Придётся будить свою любимую. Да-да, Вася. Не смотри на меня так. Она — твоя любимая. А я, всего лишь, мягкое плечо для слез.
Они долго стояли в прихожей. Он — с чемоданом в руке, а Маша — с ключами от квартиры, которые он ей вернул.
— И пожалуйста, Вася, — сказала она твёрдо, — сегодня же удали из своего телефона все мои фотографии.
— Почему? — спросил он трагичным голосом.
— Чтобы твоя первая жена не проходила мой путь разочарования. Прощай.
— Угу… — кивнул он, и нырнул за дверь.
Маша несколько минут простояла в ступоре, затем бросила ключи на тумбочку, и решительно пошла на кухню.
«Действительно, а не приготовить ли мне вареники? — подумала она, утирая с щеки одну единственную слезу. — Такие вареники, какие готовила моя покойная бабуля…»
