— Ты не волнуйся, — успокаивал её Антон, пока мыл полы. — Он у меня, конечно, строгий, но нормальный. Посидим, поужинаем, познакомитесь. Всё будет нормально.
Вера молча продолжала натирать зеркало в ванной. У неё подрагивали руки от волнения, хотя она старалась держаться.
Они с Антоном были вместе уже пять лет. Казалось, они знают друг друга вплоть до последней родинки. Вера переехала к нему далеко не сразу, на последнем курсе. Всего два года назад. Они снимали жильё, делили быт и, по сути, жили как муж и жена. Он знал, как она пьёт кофе, она — как он морщит нос, когда врёт.
Все считали их идеальной парой и ждали свадьбы. И вот — совсем недавно Антон сделал ей предложение, и она согласилась.
Теперь порог их жизни должен был переступить новый человек. Его отец, которого она ни разу не видела и о котором он почти не рассказывал. И, если честно, Вера не знала, что боится больше: самой встречи или того, как Антон будет себя вести.
Их можно было назвать современной парой. Она не лезла в его дела, никогда не спрашивала, сколько он зарабатывает. Просто потому что не видела смысла. Всё делилось поровну: за квартиру и продукты платили пополам, а на мелкие радости каждый копил сам. Антон любил баловать её. То серьги подарит, то кофту, то билеты в театр. Вера тоже работала, никогда не просила денег и гордилась тем, что она самодостаточная.
Однако в одно мгновение вся идиллия вдруг рухнула…
Когда Аркадий Петрович приехал, Вера была ещё на работе. Вернувшись вечером, она услышала их голоса из кухни: весёлые, громкие, пьяные. В прихожей пахло спиртным и табаком. Сердце забилось чаще.
— Знакомься, — сказал Антон, улыбаясь, и показал на мужчину в вязаном свитере с оленями. — Это мой отец. Аркадий Петрович.
— Очень приятно, — Вера кое-как натянула улыбку, но пальцы её слегка дрогнули, когда она пожала руку будущему свёкру.
Аркадий Петрович смерил её взглядом. Вроде бы и без ухмылки, но слишком уж цепко, внимательно. Как будто приценивался.
— Ну что, красавица, с работы только? — спросил он, закуривая прямо на кухне. — Трудяга, значит?
— Да, — вежливо ответила она, расценив это как лёгкий укор. — У нас сегодня завал был, только выбралась.
— М-да… Работы, значит, много, — хмыкнул он. — А полки от пыли Антон протирать должен? Или это у вас, у молодых, сейчас нормой считается?
Вера проглотила ком в горле, растерявшись. На столе стояла початая бутылка, а под ним — две пустые. Антон был заметно навеселе, взгляд блуждал, но он всё ещё улыбался, несмотря на тон разговора.
— Пап, ну ты чего, — пробормотал он. — Чисто же всё. Просто ты всегда ко всему придираешься.
— Не придираюсь, а воспитываю. Женщина должна знать своё место. Её крепость — дом, а не завод. Мужик должен деньги зарабатывать, а баба — семейный очаг хранить. И детей рожать, — с нажимом добавил он. — Кто же их воспитывать будет, если мать убегает из дома?
У Веры кровь прилила к лицу. Не от стыда, а от гнева. Но главное — её обожгло одиночеством. Рядом сидел Антон. Её Антон. С которым они обсуждали будущее, в шутку ссорились из-за того, кто первым положит трубку, спали в обнимку. И он… молчал. Не то чтобы соглашался, но и не возражал.
— А вам, Вера, — снова начал Аркадий Петрович, — сколько лет-то? Пора уже, наверное, семью создавать. А то карьеру строите так, как будто она в старости обогреет.
— Мы как раз готовимся к свадьбе, — как можно спокойнее ответила она. — Уже забронировали зал.
— Не торопитесь, — отмахнулся он. — Сначала пожить надо, проверить, как оно. А то женитесь впопыхах и будете потом всю жизнь локти кусать.
Антон смущённо улыбнулся, а Веру обдало внутренним холодом. Она поняла, что не может больше находиться здесь. Если останется, это закончится скандалом.
— Я, пожалуй, пойду спать, — сказала она, вставая из-за стола. — Устала.
— Ну вот. Слабые вы нынче, девки, — пробурчал Аркадий Петрович. — И это в двадцать с хвостиком…
В комнате она прислонилась к закрытой двери. Хотелось плакать. Не из-за пренебрежительных слов и даже не из-за пыли, которую он якобы нашёл. А из-за того, что её родной человек, тот, кого она считала своим, вдруг исчез. Его образ растворился в присутствии отца.
Через пару часов, когда все уснули, Вера тихо собрала сумку. Оставила записку: «Не хочу мешать. Поживу пару дней у родителей. Позвони, когда он уедет». И ушла.
На улице было тепло, пахло выпечкой из чьего-то окна и бензином. Здесь было теплее, чем в том месте, которое ещё вчера она считала домом.
Антон никак не отреагировал на случившееся, и это мучило Веру больше всего. Несколько раз она хотела хотя бы отправить ему сообщение, но потом одёргивала себя. Разве это она должна идти навстречу в этой ситуации? Не он?
На пятый день молчания Вера всё же решила вернуться. Не потому что соскучилась, хотя и это имело место быть. Просто хотелось расставить всё по местам. Точка или запятая? Стоит ли бороться или отпустить, пока она не расплескала всё уважение к себе?
Дверь ей открыл Антон. С сонным лицом и виноватым взглядом. Он машинально обнял её так, как будто ничего не произошло. Вера аж растерялась.
Неужели он думает, что она просто пожила у родителей, остыла, и теперь всё само собой наладится?
— Я хотела поговорить, — начала она. — Спокойно. Без скандалов.
— Я тоже, — Антон прошёл на кухню и поставил чайник. — Только, наверное, тебе не понравится то, что я скажу.
— Меня ничем уже не удивить, — сдержанно ответила Вера и села за стол.
О, как она ошибалась.
Антон устроился напротив, покрутил в пальцах телефон, будто тянул время. Потом посмотрел на неё с какой-то странной смесью смущения и жалости.
— Папа против свадьбы, — выдал он наконец. — Сказал, ты мне не пара. Что ты… Ну, слишком самостоятельная, что ли. Слишком деловая. Ну, ты сама слышала, как он рассуждает.
— Подожди, — Вера нахмурилась. — И что с того? Мы взрослые люди. Это наша жизнь. Он же не будет с нами жить.
— Да, но… — Антон замялся. — Он помогает. С деньгами. Ты просто не знала… но он частенько закидывает мне на карту. Я мало получаю, а у него… Ну, в общем, я мог бы и не работать, но он считает, что любой человек должен приносить пользу обществу. Даже если денег хватает. Если он откажется… мне будет тяжело. Нам будет тяжело.
Эти слова выбили у Веры почву из-под ног. Всё это время она гордилась тем, что в их зарождающейся семье есть равноправие. А тут вдруг выясняется, что Антон всё это время жил на чужие деньги.
Дело даже не в этом. Он решил не бороться за их отношения.
— Что?! Ты просто откажешься от наших планов по его указке?
— Я не отказываюсь! — поспешил оправдаться Антон. — Просто… Давай поживём так. Без штампа. Без свадьбы. Ну, пока. А папа пусть думает, что мы расстались. Всё равно он далеко, не проверит.
— Ты предлагаешь прятать меня, как любовницу?
— Не говори так. Просто… Иначе пока никак. Потом, может, всё поменяется. Папа остынет.
Вера внимательно смотрела на него. Родного, знакомого, но сейчас до жути чужого.
— Ты взрослый мужик, Антон. А ведёшь себя хуже подростка. Я знала, что бывают маменькины сынки. Но чтоб папенькины… — медленно проговорила она с досадой.
Он молчал. Опустил голову и молчал.
— Детей ты тоже потом будешь прятать? Или скажешь, что они от Анджелины Джоли, чтобы папочке угодить? Я тебя, конечно, люблю, но себя я тоже люблю.
Собирать вещи не пришлось: Вера даже не успела разобрать их. Она снова отправилась к родителям.
Мать встретила её молча, только взгляд выдал, что она всё поняла. Отец сразу же встал с кресла, помог донести сумку до комнаты, поставил чайник. Он ничего не сказал, но Вера почувствовала безмолвную поддержку.
— Останусь пока тут. Ещё не знаю, на сколько.
Отец лишь лаконично кивнул.
— Если чем-то можем помочь — говори, — сказал он коротко.
И этого хватило. Вера вдруг почувствовала, что она не одна. Что за её спиной всё ещё кто-то есть. Пусть не с громкими речами, не с объятиями и успокаивающими поглаживаниями по голове, зато искренний и надёжный.
Поначалу Вера устроила себе строгий режим: работа, вечерние прогулки, поиск квартиры, сон. Иногда наворачивались слёзы, чаще — в душе или ночью, пока никто не видит. Но всё равно ей казалось, что она не сбежала, а освободилась. Это смахивало на выздоровление после тяжёлой простуды: организм ещё слаб, но дышать стало легче.
Антон написал всего пару раз. Сначала в его словах ощущалась растерянность: «Ты не хочешь попробовать ещё раз?»
Потом прорезались жалостливые нотки: «Я скучаю. Без тебя дома как-то пусто». Он не пытался извиниться, не говорил, что сделал выводы. Просто забрасывал удочку и ждал, что она снова сделает шаг навстречу.
Вера даже не стала отвечать. Но каждое сообщение будто царапало сердце.
В один из вечеров, когда она уже уехала от родителей, её накрыло тянущей тоской. Обычно в это время они смотрели с Антоном фильмы или возились с домашними делами. А тут — пустое одиночество.
Выручила подруга. Она, как всегда, словно почуяла чужое настроение и появилась в нужный момент. Притащила пиццу и бутылку вина.
— Я вот только одного не пойму, — сказала она, забравшись с ногами на диван. — Он ведь тебя любил. Что пошло не так? Просто… не хватило духу?
— Не хватило стержня, — ответила Вера спокойно. — Любовь — это не когда ты весь такой нежный и милый. Это когда можешь встать рядом, а не спрятаться за чужим мнением, даже если так удобнее.
— Не больно всё вот так бросать? Вы же были очень близки.
— Больно. Но ещё больнее жить рядом с тем, кто выбирает кошелёк вместо тебя. Это не муж, не партнёр. Это… Ну, просто сосед по постели.
Вера решила наконец почистить телефон от лишнего, пока рядом с ней есть та, кто поддержит. Столько воспоминаний… Их поездки, их совместные ужины, их селфи. Вера кликала «удалить», даже не задумываясь. А потом увидела ту самую фотографию. Кольца на фоне кофе. День помолвки. На секунду она задержала взгляд, а потом в очередной раз нажала на красную кнопку.
Жизнь продолжалась. Даже без него.
