На очередной станции в пригородную электричку вошла колоритная пара: невысокая, щупленькая пожилая женщина с двумя внушительными сумками и рослый, изрядно помятый мужчина с характерным амбре.
Выбрав места в середине почти пустого вагона, они сели рядом. Ну как рядом? Детина развалился у окна, широко расставив ноги, а женщина присела на самый краешек сидения рядом с ним.
– Ну че ты ко мне жмесся? – недовольно проговорил мужчина хриплым голосом, – напротив садись.
– Сынок, можно я рядышком? – тихонько попросила женщина, – неизвестно, когда еще раз получится.
– Не начинай, мать. Ты же сама все решила, – громко, на весь вагон, отозвался мужчина.
Услышав его голос, один из пассажиров, который вошел на предыдущей станции, обернулся.
– Колян! – удивленно воскликнул он, – куда это ты собрался в такую рань? Ой, Семеновна, – подойдя, он увидел спутницу Коляна, – и ты с ним?
– Здравствуй, Вася, – Семеновна слегка напряглась, – так, по делам едем.
– По делам? – хохотнул Василий, – какие могут быть дела, если у Коляна уже глаза в кучку? И это с самого утра!
– Много ты понимаешь, – обиделся Колян, – это у меня после вчерашнего. Но спасибо, напомнил.
Он достал из-за пазухи чекушку и сделал несколько глотков.
– Сынок, – умоляющим голосом попросила Семеновна, – ты же обещал, что до самого места – ни капли.
– Отстань, мать. Может, я переживаю.
– Переживаешь? – брови Василия взлетели вверх, – Ты?
– Я. А что тебя удивляет?
– Да ты давно ни за что не переживаешь. Живешь как… воробей.
– В смысле? – насторожился Николай.
– Ну, в смысле – тебе ничего не надо. Мать тебя кормит, поит. Ты и доволен. Лишь бы было на что пузырь купить.
– Я не понял, – Николай угрожающе поднялся, – ты чего не в свое дело лезешь? Тебя кто-нибудь спрашивал?
– Да я не лезу, – Василий не шелохнулся, – просто констатирую факты. Или ты с ними не согласен?
– Да согласен, – Колян вернулся на сидение, – просто не люблю, когда меня жизни учат. Такое впечатление, что вы все лучше знаете, как мне жить. А мне ваши советы не нужны! Я сам с усам!
– Вася, и правда, нашел ты время парню мораль читать, – вставила словечко Семеновна, – давай про что другое поговорим.
– Хорошо, – согласился Василий, – о том, что ты, Колян, обнаглел, мы говорить не будем. И о том, что мать тянет тебя из последних сил – тоже. Думаешь, люди этого не видят?
– Вася! – Семеновна гневно глянула на земляка, – прекрати! Ты же знаешь, какую трагедию Коля пережил. Его пожалеть надо, а ты!
– Так мы все жалели его, сопереживали. Поддерживали как могли. Но после тех событий уже семь лет прошло, а он все не просыхает! Подумаешь: жена изменила да бросила! Тысячи мужиков через это прошли! И ничего! Живут, работают, новые семьи создают. Один наш Коля – вечный страдалец. А все потому, Семеновна, что ты чересчур о нем печешься.
– Так он же единственный у меня, кровиночка, – чуть не расплакалась Семеновна от такого напора, – он хороший, добрый. Просто запутался.
– Ладно, ладно, мать, прости, – смутился Василий, заметив, что глаза женщины уже на мокром месте, – сам не знаю, что на меня нашло.
– Нашло на него, – буркнул Колян и полез за пазуху…
Василий остановил его руку и спросил:
– Вы так и не сказали, куда в такую рань намылились?
– В пансионат едем, – спокойно ответил Николай, – мать решила, что в доме престарелых ей будет спокойнее.
Василий вытаращил глаза:
– Куда?!
– Тихо ты, – Семеновна не дала Василию высказать свое возмущение, – сам же говоришь: не просыхает Коля. Не могу я больше смотреть на то, как он себя губит. Лучше буду со старушками на скамеечке сидеть, да на звезды глядеть. Устала я. Нет сил работать как раньше. А с Коли – какой помощник? С утра выпил – день свободен.
Вот я и решила: поеду в пансионат. Пусть он сам как-то справляется. Ну, а не справится: дом есть, картошки на год хватит, полный подвал закаток. Чай с голоду не помрет. А я хоть маленько спокойно поживу. Я и пансионат сама нашла. Нас уже ждут там.
– Вас?
– Там правила такие: родственники должны старика привезти. А какие у меня родственники? Только и есть, что Коленька.
– И ты со всем этим согласился? – Василий с презрением смотрел на Николая.
– А почему нет?! – ответил тот, – знаешь, как мне надоели ее причитания? Да она и права: лучше ей там будет. А я навещать стану. Ничего, как-нибудь…
– А жить ты на что собираешься? – спросил Василий, – пенсия теперь – тю-тю. Ты же не работаешь.
– Так устроюсь. Тоже мне проблема!
– Конечно, устроится, – поддержала сына мать, – он, знаешь, какой рукастый!
– Знаю, – кивнул Василий, – мы же вместе когда-то работали, на соседних станках. Помнишь, Колян?
Николай кивнул.
– Но я все равно не понимаю, – Василий говорил с недоумением, – как можно родную мать в дом престарелых сдать? Да, допился ты, братец.
– Ты опять?! – Николай вскочил, сжав кулаки.
– Даже не пытайся, – спокойно бросил Василий, – от твоей былой сноровки давно ничего не осталось. Да и выхожу я. А ты держись, Семеновна, – обратился он к матери Николая. А тебе – это он ее сыну, – я больше руки не подам.
Электричка остановилась. Василий вышел. Мать с сыном молча поехали дальше. Говорить не хотелось обоим. Семеновна периодически промокала глаза платочком, Коля – все доставал и доставал свою чекушку. Одну, потом другую…
Доехали до нужной станции. Вышли.
– Куда теперь? – спросил Николай заплетающимся языком.
– Мне сказали, что нужно проехать три остановки на автобусе. Пошли, – Семеновна взяла сумки и пошла вперед.
Николай, пошатываясь, побрел за ней.
Автобус приехал быстро. Через несколько минут, отсчитав три остановки, мать с сыном вышли.
– А вот и забор! – обрадовалась Семеновна, – пойдем вдоль него до парка.
– Далеко? – спросил Николай, заметив, что у забора не видно конца.
– Не знаю. Там увидим.
Парочка медленно двинулась вдоль высокого забора: Семеновна с сумками впереди, Николай – за ней.
– Ну, когда же он кончится? – недовольно ворчал Николай, – достал уже. А потом далеко? Не могла в центре города что-нибудь найти?
– Потерпи, сынок, – ласково успокаивала мать, – скоро забор кончится, начнется парк. Там нам нужно найти красную скамейку.
– Какую?
– Красную. Мне сказали, что мы должны расположиться на ней и позвонить. Придет доктор, все расскажет и отведет куда нужно.
– Чушь какая-то, – бросил Николай, – скамейка, доктор. А почему нельзя сразу в пансионат?
– Огласительная беседа. Так положено, – тихо отозвалась Семеновна, – а вот и парк. А вон и скамейка, смотри! И правда – красная. Это, наверно для того, чтобы ее легче было заметить.
Они подошли к скамейке. Николай с облегчением плюхнулся на нее, вытянул ноги.
Семеновна достала телефон.
Набрала номер.
– Здравствуйте, это Петрова Мария Семеновна, – сказала она кому-то, – мы на месте.
Минут через десять появился мужчина в белом халате.
– Здравствуйте, – голос врача был доброжелательным, но в нем отчетливо слышались металлические нотки, – молодцы, что приехали.
– Так вы ж сами сказали, чтобы я мать сопровождал, – лениво, не вставая, бросил Николай.
– Вы не волнуйтесь, Мария Семеновна, – мужчина даже не взглянул на Николая, – все будет хорошо.
– Спасибо, доктор, я так на вас надеюсь, – тихо проговорила Семеновна…
Николай плохо слышал, о чем говорят мать с врачом, поэтому решил встать, но поднимаясь, не удержал равновесия и плюхнулся обратно.
И в этот момент откуда-то со стороны к нему подошли два крепких санитара, подхватили под белы рученьки и, ничего не спрашивая, потащили за собой.
– Э! Але! – заорал Николай, – вы кто такие?! Что вам нужно?! Мама!
– Сынок! – крикнула в ответ Семеновна, – ты только не сопротивляйся! Слушайся! Все будет хорошо!
Казалось, в этот крик женщина вложила последние силы. В изнеможении она опустилась на скамейку и расплакалась.
– Не расстраивайтесь, – доктор присел рядом, – вы все правильно сделали. Я вообще удивляюсь как вам удалось его привезти. Вы большая молодец.
– Я могу его навестить? – всхлипнула мать.
– Не стоит. Во всяком случае пока. Потерпите. Я сообщу, когда можно будет приехать.
– Спасибо, – еще раз поблагодарила Семеновна, с трудом поднялась и медленно направилась к выходу из парка…
Сопротивляющегося, изрыгающего проклятия и угрозы, Николая в этот момент, наконец, подвели к основному зданию.
«Наркологическая клиника» – прочитал он над входом и все понял…
