Николай поймал этого батюшку вечером, когда тот выходил из храма. Остановил, взяв за плечо, и грозным голосом обратился к нему:
— Можно с вами поговорить?
Священник сначала испугался, потому что вид у Николая был несколько устрашающий, но увидев беззлобные глаза, неуверенно спросил:
— Прямо сейчас?
— Да. Пока я решился.
— На что решились?
— К вам обратиться. Мне люди сказали, что вы не только священник, но и почти психолог. Мне нужен ваш совет. Вы за психологические консультации сколько берете?
— Как понять — сколько беру?
— Ну, сколько это будет стоить — чтобы со мной поговорить?
— Вы хотите исповедоваться? Тогда, пройдёмте в храм.
— Нет-нет-нет! — испугался Николай. — Ещё чего. Я неверующий, поэтому никаких храмов. Давайте, пройдёмте до парка, сядем на лавочку, и вы меня проконсультируете, как мне жить дальше. Я вам заплачу, сколько вы скажете.
— Послушайте, уважаемый, вы, кажется, что-то путаете. – Батюшка, улыбнулся извиняющейся улыбкой. — Если вам нужен психолог, обратитесь к настоящим специалистам.
— Нельзя, — поморщился Николай. – Я боюсь, что они разболтают.
— Что разболтают?
— Всё, что я им расскажу. И тогда это грозит мне крахом. Я же в обществе слыву положительным человеком. А у вас, я слышал, такой закон, по которому рассказывать никому ничего нельзя. Правильно?
— А вы что, совершили преступление? — насторожился священник.
— Нет-нет! Какое преступление? Я преступление никогда не смогу совершить. Хоть, иногда мне очень этого хочется. Пойдемте в парк, умоляю. Мне ведь, кроме вас, наверное, больше никто не поможет. А от мыслей своих мне уже хочется повеситься.
— Даже так? Ну, тогда, пойдемте. — Священник решительно зашагал в сторону парка, который находился совсем рядом. — Рассказывайте, что вас гнетёт.
— Меня гнетёт ощущение того, — на ходу начал говорить Николай, — что я очень плохой человек. Хотя, все вокруг считают наоборот. Считают меня, почти что, образцом.
— А почему вы считаете себя плохим?
— Потому что я притворяюсь хорошим. Всю жизнь притворяюсь.
— Всю жизнь? Прямо с детства?
— Ну, не с детства, конечно, но… Вот, представьте себе, женился я совсем не по любви, а до сих пор вру своей супруге, что безумно её люблю. И что взял её в жёны из-за огромной любви. Вы можете это представить?
— А почему вы женились на ней, если не любили?
— А из-за жалости! — Николай нервно задышал. — Мы с ней как-то — по глупости — переспали, потому что молодые были, горячие. Если честно, она сама меня — того… В постель уложила… А я… Я же обычный мужик. В общем, когда она мне через пару месяцев сказала, что ждет ребёнка, я долго не думал. Сразу сказал, что люблю её, и предложил сыграть свадьбу.
— Вы ей соврали?
— Ну, конечно. — Они уже дошли до парка, и одновременно сели на скамейку. — Соврал. Пожалел её. Подумал, что она, если я пошлю ей подальше, будет страдать. Тем более, я же, тоже, виноват. Но, дальше — хуже. Через месяц после свадьбы я опомнился. Сообразил, что сотворил великую глупость, и стал думать, как бы мне вырваться из семейного плена. А живот у жены всё рос и рос. И вот тогда у меня в голове мелькнула мысль, знаете какая? Хоть бы у неё случился выкидыш.
— Господи, спаси и сохрани! — испугался священник. — Грех-то какой!
— Вот-вот! — Николай занервничал ещё сильней. — Я сам испугался этой мысли. А иногда я мечтал о том, что беременность окажется ложной. Говорят, бывает у женщин такое. Но зря я надеялся. Люба родила мне совершенно здоровую дочку. Помню, я беру эту малышку в руки, любуюсь ей, а сам при этом думаю — вот теперь я точно влип. Теперь я никогда не вырвусь из рук супруги. Я же не смогу бросить её с ребёнком. И тут же снова начал всем врать, что безумно счастлив. Что уже до смерти люблю эту свою дочурку…
— А что — вы дочурку так и не полюбили? – с подозрением спросил батюшка.
— Сначала — нет. Но потом я к ней привязался, и стал, вроде как, любить. Даже, плакал я, однажды, от бессилия, когда она заболела. А когда она выздоровела, я задыхался от счастья. А жена меня — раз, и еще больше к себе привязала. Сына родила. И опять мне пришлось притворяться, что я в восторге.
— Господи, прости! — опять перекрестился священник. – Значит, жену вы так и не полюбили?
— Когда?
— Когда-нибудь. Вы с ней до сих пор живете?
— А куда от неё теперь денешься? Она же мне, спустя пару лет, ещё одну дочку родила. Мою самую любимую.
— Так жену вы, в конце концов, полюбили, или нет? — уже сгорал от любопытства батюшка.
— Да, как вам сказать? — Николай пожал плечами. — Привык я к ней, это точно. Прямо – сросся с ней. Когда её долго нет дома, я сильно переживаю. А недавно мы серебряную свадьбу справили, так я ей даже стих написал. Сам. В котором опять наврал, что всю жизнь ее любил.
— А точно — наврали?
— Я уже не знаю, — жалобно произнёс Николай. — Запутался я. Вроде, чувство какое-то есть, и даже — сильное, но только, как же я могу назвать это любовью, если я так часто ей врал.
— И до сих пор врёте?
— А куда мне деваться? Я же не могу её обижать. Совсем не могу. Когда мне что-то в ней не нравится, я, вместо того, чтобы ругнуться, зачем-то, ее хвалю. Или, иногда, приготовит чего-нибудь не вкусно, а я восторгаюсь её кулинарным талантом. А как иначе? Она же – женщина. Она любит, когда её хвалят. Тем более – она мать моих детей, всё-таки. И, вообще… Лучшее её на свете женщины, точно, нет. Как она меня, такого, терпит?
— Какого — такого? Или, всё-таки, вы иногда бьёте её?
— Да вы, что? С ума сошли? Наоборот, я самый нежный на свете муж! И отец – тоже. Я ведь к детям — очень ласковый. Даже когда выпороть их хотелось, я себя сдерживал, и целовал. Вот так вот. И мне от этого плохо. Очень плохо.
— Отчего – от этого? – не понял священник.
— А оттого, что я же знаю, какой я на самом деле внутри. Я же не только семье — я всем вру. Иногда, так хочется дать по морде какому-нибудь человеку, а я улыбаюсь, и говорю: — «Извините, но вы не правы. Давайте поговорим с вами позже». И на работе, тоже, порой, так и хочется на начальство анонимку написать, в прокуратуру. За то, что оно так к людям относится, но… Опять я — терплю. И уважительно называю всех по имени отчеству. И работу выполняю — от и до. Устал я так жить, понимаете?
— Не понимаю… — вдруг сказал священник.
— Что вы не понимаете?! – Николай сердито поджал губы. — Я же вам про себя всё честно рассказал. Первый раз я не вру, говорю чистую правду!
— Я не понимаю, что вы от жизни хотите?
— Как — что? Устал я врать людям. Мне хочется сказать им всю правду. Прямо в глаза — взять и сказать! Но… Не могу я… Обидеть боюсь… Всегда думаю, пусть будет мне хуже, чем вам… Вы же не виноваты, что вы такие. Вас такими воспитали. А я, так и быть, потерплю…
— Да… Вы очень странный человек. — Священник заулыбался.
— Вот! — Николай этой улыбке обрадовался. — Теперь-то вы поняли, какой я плохой?
— Почему — плохой?
— Как — почему? Я же, выходит, не настоящий! Двуличный я!
— А настоящий человек, он, по-вашему, какой?
— Настоящий, это который в первую очередь любит только себя! И поэтому, как думает, так и говорит! Вот зачем я на Любе женился? Если бы я тогда только себя любил, я бы ей сказал — твой живот, девушка, это не мои проблемы! Ты сама виновата! Ведь так?
— Так вы до сих пор жалеете, что женились, и у вас трое любимых детей?
— В том то и дело, что теперь-то я не жалею! Но ведь раньше — жалел! И себя не любил, и не люблю. И всех мне жалко. Да, я — очень странный человек. Неправильный. И поэтому, посоветуйте — как мне жить дальше? Как научиться в первую очередь любить только себя?
— И зачем вам это?
— Ну, как?! Чтобы всех посылать подальше!
— Думаете, станет легче?
— А почему — нет? Другие же, так живут, и в ус не дуют.
— А вам их не жалко, за то, что они так живут?
Николай от этого вопроса страшно растерялся. Подумал-подумал, и спросил:
— Честно сказать?
— Ну, конечно.
— Очень жалко. Но и завидно, тоже. Хотя… — Николай опустил голову, и сказал как бы самому себе: — Наверное, если я стану жить как они, мне станет очень стыдно… Чего-то я совсем в себе запутался. Что мне делать, а? Ну, скажите. Как мне жить, чтобы я себя считал хорошим человеком?
— Так вы, и так — хороший, — уверенно сказал батюшка. – Даже, слишком хороший.
— Вы издеваетесь?
— Напротив. Первый раз мне встретился человека, который борется со своим эгоизмом, и постоянно побеждает его. Это большая редкость.
— Но…
— И не вздумайте меняться, – перебил его священник. — Иначе, в вас разочаруются не только посторонние люди, но и дети с женой. А ведь это для вас — самое страшное. Ведь так?
— Вы что, предлагаете мне врать дальше?
— А вы не врёте. Это же не враньё. Это совсем другое. Это подвиг.
— Что? – Николай растерялся. — Но подвиг, это когда люди погибают ради других!
— Уверяю вас, жить и терпеть ради других — это тоже подвиг. И его иногда совершать гораздо труднее. — Батюшка встал со скамейки, и не прощаясь, пошёл восвояси.
А Николай ещё долго сидел и думал об этом разговоре. Потом он, вдруг, вспомнил жену, детей, заулыбался. И ему стало так светло на душе.
