— Митька! А ну стой! — раздался пронзительный крик во дворе. — Отдай сейчас же!
Тощий мальчишка лет двенадцати, прижимая к груди буханку хлеба, нёсся через заросший лопухами двор.
За ним, прихрамывая, бежала женщина с растрёпанными волосами.
— Эй, да пусть бежит! — крикнул Егорка, выглядывая из покосившегося окна барака. — Он же голодный совсем…
Варвара Петровна, тяжело дыша, остановилась и махнула рукой:
— Да чтоб тебя… Ох, сердце! А ты, Егорка, не заступайся за воришек!
Егорка отвернулся от окна и посмотрел на мать, склонившуюся над швейной машинкой.
Анна, прикусив губу, ловко орудовала иглой – шила очередной заказ.
— Мам, а правда, что дядя Захар – мой дедушка? — вдруг спросил мальчик.
Машинка резко остановилась.
Анна подняла голову, и её бледное лицо стало ещё белее:
— Кто… кто тебе такое сказал?
— Никто! — поспешно ответил Егорка. — Просто он так заботится о нас… Картошку помогает сажать, дрова колет…
Анна молчала, нервно теребя край недошитой юбки.
За окном послышались знакомые шаги.
— О волке речь! — усмехнулась она. — Явился наш лесной человек.
Дверь скрипнула, и на пороге появился высокий седой старик с длинной палкой.
Все в округе звали его Лешим – за нелюдимость и привычку бормотать себе под нос.
— Здорова были, — пробасил он, ставя у порога корзину с грибами. — Егорка, айда со мной — покажу кое-что интересное!
Мальчик вопросительно глянул на мать. Та кивнула:
— Иди, только недолго. Скоро Борис Николаевич придёт мерки снимать.
— Этот-то франт? — хмыкнул Леший. — Что ж, хороший заказчик — платит исправно…
Егорка уже натягивал старенькую куртку, когда в дверь постучали.
На пороге стоял бледный мужчина, прижимающий к боку окровавленную тряпку.
— Нюта… — прошептал он.
Анна вскрикнула и бросилась к нему:
— Костя?! Господи…
Егорка застыл на месте.
Этот незнакомец назвал маму детским именем, которым её никто не называл.
А она… она смотрела на него так, словно увидела призрака.
Леший молниеносно захлопнул дверь и задвинул засов.
— Быстро на кухню! — скомандовал он. — Анна, неси бинты!
Незнакомец, которого назвали Костей, тяжело опустился на табурет.
Егорка, спрятавшись за печкой, во все глаза смотрел на происходящее.
— Сынок… — прошептал мужчина, заметив мальчика. — Как же ты вырос…
У Егорки перехватило дыхание. Сынок?! Значит, этот человек…
— Молчи! — оборвала его Анна, суетливо разматывая бинты. — Егор, принеси воды!
В этот момент с улицы донеслись тревожные свистки милиции.
Костя дёрнулся, но Леший крепко удержал его за плечи:
— Сиди смирно! Не дури…
— Облава, — процедил сквозь зубы раненый. — Нюта, если что – ты меня не видела. Понятно?
Анна только кивнула, закусив губу.
Её руки, перевязывающие рану, слегка дрожали.
Свистки постепенно стихли вдали. Все выдохнули с облегчением.
— Значит, так, — заговорил Леший. — Костя, ты сейчас в подпол. Отлежишься там. А ты, Егор…
— А я никому не скажу! — горячо перебил мальчик. — Честное слово! Это же… это мой папка, да?
В комнате повисла тяжёлая тишина.
Анна прикрыла лицо руками, а Костя как-то странно усмехнулся:
— Да, сынок. Только не гордись этим особо… Я не герой войны, как ты, наверное, мечтал. Я – вор.
Егорка оцепенел. Вор? Его отец – обычный вор?!
— Зато честный вор, — вдруг раздался новый голос. В окно заглядывал крепкий мужчина с хитрым прищуром. — У богатых берёт, бедным даёт. Как Робин Гуд!
— Степаныч! — обрадовался Костя. — Ты как всегда вовремя…
— Это Степан Борисович, — шепнула Анна сыну. — Он… тоже помогает людям. По-своему.
Степаныч, которого в деревне знали как Степана Хитрого, ловко пролез через окно:
— Значит, так. Костя, тебя ищут всерьёз. Придётся уходить. Анна, собери ему еды в дорогу.
— А как же… — начал было Егорка, но осёкся под тяжёлым взглядом отца.
— Учись, сынок, — сказал тот. — Честно учись. Стань человеком. Обещаешь?
Мальчик молча кивнул, глотая слёзы.
Следующая неделя превратилась для Егорки в настоящий кошмар.
По деревне поползли слухи: одни говорили, что его отца поймали и расстреляли, другие – что он сбежал.
Мальчишки во дворе перешёптывались:
— Слыхали? Костя Перст попался!
— Да ну?! Его же никто поймать не мог…
— А вот и смогли!
Егорка делал вид, что не слышит.
Но однажды не выдержал – бросился к милицейскому участку, надеясь хоть что-то узнать.
Степаныч перехватил его за углом:
— Куда собрался, герой?! Хочешь мать под монастырь подвести?
— Пустите! — рвался мальчишка. — Я должен знать!
— Должен он… — проворчал Степаныч, крепко держа Егорку. — А мать твоя должна в тюрьму сесть за укрывательство? Захара-Лешего должны взять? Обо всех подумал?
Егорка обмяк в его руках:
— Дядя Стёпа… А правда, что Леший – мой дед?
Степаныч помрачнел:
— Много будешь знать – скоро состаришься. Но раз уж спросил… Да, правда. История там такая, что в страшном сне не приснится.
И он рассказал. О том, как Леший, в прошлом известный профессор Захар Николаевич Вершинин, и его жена Елизавета происходили из знатного рода. Как после революции их семью разрушили: Елизавету отправили в лагерь, а Захара должны были расстрелять. Как он, спасаясь, связался с уголовным миром и исчез, оставив маленькую дочь Анну…
— Елизавета, твоя бабка, отсидела пять лет, — говорил Степаныч. — Нашла Анну в детдоме, и начали они жизнь заново, под другой фамилией. А Захар издали приглядывал за ними. Потом, когда всё утихло, объявился здесь как Леший…
— А папа? — тихо спросил Егорка.
— А отец твой… Сложный он человек. Но тебя любит, это точно.
Годы летели как осенние листья.
Егорка, верный обещанию отцу, учился как одержимый.
Окончил школу с золотой медалью, поступил в медицинский.
— Гордись, Анюта, — говорил Леший, украдкой вытирая слезу на выпускном внука. — Настоящий человек вырос!
Теперь это был высокий, статный юноша Егор Константинович.
Но для матери и деда он всё равно оставался Егоркой.
Жизнь шла своим чередом.
Анна больше не брала заказов – сын настоял, чтобы она отдыхала.
Старенький Леший всё так же возился в огороде, только теперь больше сидел на лавочке, рассказывая соседским детям невероятные истории.
Степаныч куда-то исчез – говорили, уехал в Крым. Встретил его Егор случайно, спустя несколько лет, в Ялте. Постаревший, но всё с тем же хитрым прищуром, бывший «благородный вор» сидел в прибрежном кафе.
— Егорка?! — воскликнул он. — Гляди-ка, профессором стал! А я на пенсии… честной, — подмигнул он. — Про отца спросить хочешь?
— Хочу, — признался Егор.
— Жив он. В Москве вроде… Только не ищи – не нужно это никому.
А через год в столичном метро Егору показалось, что он видел седого мужчину, похожего на отца. Тот тоже заметил его, замер на миг… и растворился в толпе.
У Егора уже давно своя семья, дети, внуки. Младшего внука, озорного непоседу, тоже назвали Егором, но все звали Егоркой.
И вот однажды, когда внук-подросток попал в некрасивую историю с дурной компанией, Егор Константинович позвал его к себе:
— Присядь-ка, внучок. Расскажу тебе одну историю… Про мальчика, который тоже однажды стоял перед выбором.
…Поздно вечером младший Егорка вернулся домой притихший, задумчивый.
— Представляешь, мам, — сказал он матери. — А наш дед-то… настоящий герой. Только не на войне, а в жизни.
