Лиза вернулась в деревню по настойчивому требованию нотариуса. В конверте, пришедшем по почте, было короткое письмо: «Скончалась ваша бабушка, Елизавета Фёдоровна. Согласно завещанию, вы — единственная наследница дома по адресу: деревня Старая Гать, улица Лесная, 13. Просим прибыть для оформления».
— Какая ещё бабушка? — Лиза вертела письмо, как чужое.
Родителей у неё не было с пяти лет. Воспитывалась в приёмной семье в Пскове, потом — университет, работа. О бабушке не знала ничего. Только имя матери — Анна Григорьевна
В деревню ехала с настороженностью. Автобус от остановки свернул на узкую просёлочную дорогу, где обе стороны были окутаны еловыми стенами. Казалось, здесь всегда пасмурно, даже солнце не пробивается.
Старая Гать встретила тишиной. Восемь домов, все восемь дворов с петухами и ни одной живой души. Дом номер 13 стоял на отшибе, почти у самой чёрной реки — мутной, как нефть. Вода не шевелилась. Никаких плесков, крика птиц, даже мошек не видно.
Дом был крепким, тёмно-коричневым, с покосившимся крыльцом и облупленной краской . За порогом Лизу встретил странный запах: не сырость, не гниль, а как будто выдох тлеющей бумаги и старых духов. Воздух был тяжёлым.
На стене висело огромное зеркало в чёрной раме. Она посмотрела в него и вздрогнула — показалось, будто в глубине отражения кто-то стоит позади. Обернулась — никого. Вдохнула глубже и сказала вслух:
— Ну здравствуй, бабушка.
С первой же ночи начались странности. Дом скрипел и стонал, будто его кто-то медленно сжимал. В спальне, которую Лиза выбрала на втором этаже, стены покрылись время от времени инеем — хотя на улице было тёпло. Под утро она услышала, как кто-то ходит по коридору. Мягкие шаги, чуть шаркающие. И дыхание.
Она вышла. Коридор был пуст. Только зеркало на стене — теперь уже на втором этаже — казалось, ближе, чем раньше. Лиза пошла к нему и снова взглянула. В отражении она стояла не одна.
За её плечом виднелась женщина. Высокая, в старомодном чёрном платье. Лица не видно — только длинные, тонкие руки и тень на подбородке.
Она обернулась резко — никого.
— Я что, с ума схожу?..
Она провела в доме неделю. Каждый день приносил новые странности. Книги на полках менялись местами, кухонные шкафы были утром открыты, в ванной — отпечатки босых ног. А в зеркале — женщина.
На восьмой день Лиза решила поговорить с кем-нибудь из местных. Оказалось, что в деревне осталось всего четыре жителя. Старуха Агафья, молчаливый рыбак Семён, его дочь Марина и… Костя.
Костя был молод, не по-деревенски. Высокий, сдержанный, взгляд внимательный. Он жил в доме через мостик, по ту сторону чёрной реки.
— Дом твой странный, — сказал он, когда Лиза рассказала о зеркале. — Тут все знают, что бабка твоя ведьма была.
— Простите?
— Я не шучу. Елизавета Фёдоровна людей лечила, порчи снимала. А ещё говорили — по зеркалам ходит.
— Что значит — ходит?
Костя посмотрел на неё пристально.
— А ты видела её?
Лиза замерла.
— Я не знаю… Может, это игра разума. Или сны. Или…
— Лучше уезжай. Этот дом живой. Он тебя держит.
На следующий день она решила избавиться от зеркала. Сняла его со стены, еле дотащила до сарая. Опрокинула в траву.
Но в доме оно снова появилось. На том же месте. Только теперь — рама треснута, и в отражении на стене позади — кровавые отпечатки ладоней.
Лиза закричала.
Позже, дрожащими руками пролистав старую шкатулку с бумагами бабушки, она нашла дневник. Страницы пахли пряными травами.
«Я вижу тебя, Анечка. Каждую ночь ты стоишь перед зеркалом и не хочешь идти. Но я ведь обещала тебе: не оставлю. Даже если душа твоя потерялась в стекле».
Анечка. Мать Лизы. Застряла в зеркале?
«Моя внучка родится с таким же знаком на запястье. Когда придёт, я открою ей путь».
Лиза подняла рукав. На запястье — родимое пятно в виде полумесяца.
Лиза не спала вторую ночь подряд. Она сидела на полу, обняв колени, уставившись на зеркало, которое снова и снова возвращалось на стену. Из его глубины будто шло тягучее дыхание. Стены вибрировали.
В полудрёме ей почудилось: кто-то шепчет имя.
— Лиза…
Она встала. Подошла ближе. Зеркало будто звало.
Внезапно стекло дрогнуло, как вода, и на поверхности проступило лицо женщины. Молодое, очень похожее на Лизу — но с глазами полными ужаса.
— Мама?..
Руки дрожали. Лиза дотронулась до зеркала — и её палец провалился, словно прошёл сквозь вуаль. Паника. Сердце колотилось.
Но тут она услышала сзади голос.
— Не трогай! — крикнул Костя, вбежав в дом. Он схватил её за плечи и отдёрнул. — Она тебя заберёт!
— Кто?! Это же моя мать! Она жива!
— Это не она. Это то, что её удерживает.
Костя рассказал всё. Его бабка дружила с Елизаветой Фёдоровной. Когда-то они вместе жили в этом доме. Но потом поссорились — из-за любви.
— В твою бабку был влюблён один человек. Его звали Григорий. Моя бабка тоже его любила. Он выбрал Елизавету. Тогда моя бабка прокляла её — и дом, и всех её потомков.
— Чёрт… Это же девятнадцатый век!
— Проклятия не умирают. Они передаются. Елизавета с ума сходила, когда твоя мать исчезла. Она была здесь. Просто исчезла… в зеркале.
— Значит, это правда?..
Костя кивнул.
— Она пыталась вернуть Анну. Изучала ритуалы. Одним из них было жертвоприношение. Но она отказалась от этого. Вместо этого она оставила тебе путь. Ты — ключ.
— И что я должна сделать?
— Спасти мать. Но, может быть, за это ты останешься там.
С каждой ночью зеркало звало сильнее. Образы становились отчётливее. Рядом с матерью в отражении Лиза начала видеть фигуру вуалированной старухи — с пустыми глазами. Она шептала:
— Обмен…Обмен…
Костя был рядом каждый день. Он ночевал на полу, засыпая у двери спальни Лизы. Она всё чаще ловила себя на том, что её сердце к нему тянется.
— Почему ты помогаешь мне?
— Потому что люблю, — просто сказал он. — С той самой минуты, как ты ступила на порог. Мне всё равно, ведьма ты, проклята ты или нет. Ты — это ты. А значит, я с тобой.
Слёзы. Впервые за многие годы Лиза плакала не от страха, не от одиночества — от тепла. От любви.
В полночь она надела платье бабушки, нашла обряд в дневнике. Костя держал свечу, дрожащую от сквозняка.
Она прочла слова, и зеркало снова задвигалось, словно волна. Шепот усилился.
— Верни её… Я войду вместо нее…
Стекло вспыхнуло. Лиза шагнула — и всё исчезло.
Темнота. Холод. Странный туман. Она очнулась в комнате, похожей на её собственную — но в ней всё было покрыто пеплом. И в центре стояла её мать. Молодая, как на фото, в сером платье.
— Лиза? — голос дрожал. — Это ты?..
— Мама!
Они обнялись. Тепло, настоящее. Но вдруг стена затрещала. Из угла вышла вуалированная фигура. Старуха — та, что держала мать взаперти.
— Нет! Вы не выйдете от сюда вдвоем ! Только одна из вас!
Лиза закрыла глаза.
— Возьми меня.
— Нет! — закричала Анна. — Ты не должна! Ты молода, ты жива!
— Я не хочу жить без тебя, ты не представляешь ,что это такое жить без мамы!
Но тут раздался голос — звонкий, твёрдый, мужской .
— А жить без неё я не хочу, — сказал Костя, шагнув… в зеркало.
Он оказался рядом. Схватил Лизу за руку.
— Мы все уйдём. Или никто.
Вдруг зеркало затрещало. Тень закричала. Свет хлынул по трещинам. И всё исчезло.
Лиза очнулась дома. В тишине. В комнате было светло. На полу — разбитое зеркало. Пустое. Без отражения. Только три человека в комнате.
Она. Мать. Костя.
— Вытащил вас, — сказал он. — Еле успел.
Анна долго не могла понять, где она. Слёзы, объятия, попытки привыкнуть к жизни.
Лиза осталась в деревне. С матерью. И с Костей. Дом очистился — зеркала больше не отражали чужое прошлое. Только настоящее.
Старая Гать ожила. Люди приезжали издалека — «дом на чёрной реке» стал легендой. Но только Лиза знала: зло можно победить. Любовь — сильнее проклятия.
Прошло два года.
Дом, что стоявший у самой чёрной реки, больше не был мрачным. Крышу перекрыли, крыльцо выровняли, в саду цвели лилии. Из печной трубы тянулся добрый дым, и даже река очнулась — стала просто глубокой, но не зловещей.
Анна пекла пироги и каждое утро выходила в сад босиком, прикасаясь к траве — будто проверяла: действительно ли это не сон. Иногда плакала — от счастья.
— Я даже не знала, как пахнет яблоня весной, — говорила она.
Костя построил мастерскую — делал деревянные игрушки, мебель и кормушки для птиц. Он больше не сторонился людей, как прежде. Говорили, он словно начал жить заново.
А Лиза…
Лиза писала книгу. О доме. О зеркале. О том, как любовь способна растопить даже самые древние страхи. Её рукопись так и называлась: «Тень в зеркале».
Однажды она проснулась ночью от странного звука — детский смех. Вышла в коридор. Там, в старом зеркале на втором этаже, на миг мелькнула девочка с длинной косой и запачканными в малиновом варенье пальцами.
— Ты кто? — прошептала Лиза.
Ответа не было. Только лёгкий отблеск — и тишина.
Она улыбнулась.
— Пусть будешь Зоя. Будешь жить у нас. Но только — без проклятий.
Она вернулась в спальню. Костя дышал рядом, спокойно. Она прижалась к нему. В окно светила луна. Где-то под крыльцом мяукнула кошка.
В доме больше не было страха.
Было тепло. Жизнь. И любовь. А бабушка — Лиза это знала — смотрела из другого мира и наконец была спокойна.