— Господи, мама, ну сколько можно! — Ольга в сердцах швырнула сумку на старый диван, и тот жалобно скрипнул пружинами. — Опять про этого Виктора? Он просто сосед, нормальный мужик, хочет помочь одинокой женщине!
Галина Петровна стояла у окна, нервно теребя край цветастого фартука.
Вечернее солнце золотило её седые волосы, собранные в аккуратный пучок, и четче обрисовывало морщинки вокруг встревоженных глаз.
— Оленька, доченька… — она запнулась, подбирая слова. — Ты не понимаешь. Что-то с ним не так. Вот вчера… вчера он опять приходил. Стоял под окнами, смотрел. А когда я вышла полить цветы — сразу начал про ремонт, про то, что дом старый, что продать бы его…
— БОЖЕ МОЙ! — Ольга закатила глаза. — Ты после папиной смерти совсем затворницей стала! В каждом встречном врага видишь! Нельзя же так, мам!
Тяжёлый вздох вырвался из груди пожилой женщины.
Как объяснить взрослой дочери то, что она чувствует?
Это липкое ощущение тревоги, когда замечаешь чужой взгляд из-за забора.
Эту неестественность его улыбки, когда он в очередной раз «случайно» сталкивается с ней в магазине…
Всё изменилось два месяца назад.
После громкой ссоры с мужем Ольга приехала к матери – «на пару недель, пока всё не утрясётся».
Тихий старый дом на окраине города, где Галина Петровна прожила сорок счастливых лет с мужем Сергеем, вдруг наполнился непривычной суетой.
Ольга привезла с собой городской ритм жизни: постоянные телефонные разговоры, стук каблуков по деревянному полу, шум фена по утрам.
Галина Петровна не возражала – какая мать не будет рада дочери?
Но… что-то неуловимо изменилось в привычном течении дней.
А потом появился ОН.
Виктор Степанович – «да бросьте вы эти формальности, просто Витя!» – купил соседний дом, пустовавший последние пять лет.
Высокий, подтянутый мужчина лет сорока пяти, с внимательным взглядом и вкрадчивыми манерами.
Он словно возник из ниоткуда, и сразу начал проявлять к их дому слишком много внимания.
— Галина Петровна! — его голос то и дело раздавался через забор. — Может, помочь по хозяйству? Смотрю, забор совсем покосился, доски подгнили… Я бы мигом справился!
Сначала она отказывалась вежливо.
Потом – всё более решительно.
Но он будто не замечал её нежелания общаться.
«Вам бы продать этот дом, Галина Петровна… Что одной-то маяться? Я бы помог с документами, есть хорошие знакомые риелторы…»
Эти разговоры возникали неожиданно, словно из воздуха.
То в местном магазинчике встретит, то у калитки караулит, то «случайно» пройдёт мимо, когда она в палисаднике возится.
Дом достался им с Сергеем ещё в молодости – старенький, требующий ремонта, но СВОЙ.
Сколько сил они вложили, чтобы сделать его уютным!
Сергей сам перестелил полы, заменил проводку, пристроил веранду. Каждые выходные что-то пилил, строгал, красил…
«Это не просто дом, Галчонок, — говорил он, обнимая жену за плечи. — Это наше гнёздышко. Здесь мы Ольгу растить будем.»
И растили.
Вот здесь, на стене, карандашом отмечали, как дочка росла.
А на этой двери до сих пор видна царапина от её первого велосипеда.
А в саду всё ещё стоит старая яблоня, с которой она однажды свалилась и сломала руку…
Три года назад Сергей умер – внезапно, от инфаркта.
Галина Петровна думала, что не переживёт этого горя.
Но дом… дом помогал.
Каждая половица хранила память о муже, каждый уголок напоминал о прожитых вместе счастливых днях.
— Мама, ну правда! — голос Ольги вырвал её из воспоминаний. — Виктор же дело говорит. Дом старый, ремонта требует. А ты одна… Может, правда подумаем о продаже? Купим тебе квартирку поближе к нам с Пашей, когда помиримся…
— НЕТ! — Галина Петровна редко повышала голос, но сейчас в нём зазвенела сталь. — Это НАШ дом, Оля. Здесь всё – папа. Здесь ты выросла. Здесь…
— Ой, опять началось… — Ольга демонстративно посмотрела на часы. — Ладно, мне на работу пора. К вечеру вернусь.
Входная дверь хлопнула, оставив Галину Петровну наедине с тревожными мыслями.
День тянулся бесконечно долго.
За окном моросил мелкий дождь, серые тучи давили на душу.
Галина Петровна механически перебирала старые фотографии – единственное, что всегда её успокаивало.
Вот они с Сергеем молодые, только въехали в дом.
Вот маленькая Оля делает первые шаги по скрипучим половицам.
Вот выпускной Ольги – они стоят втроём на крыльце, счастливые…
Стук в дверь заставил её вздрогнуть.
— Кто там? — голос предательски дрогнул.
— Галина Петровна, это я, Виктор! — голос за дверью звучал встревоженно. — Там трубу прорвало, срочно надо воду перекрыть! Я сантехника вызвал уже!
Сердце заколотилось как сумасшедшее. Какую трубу? Почему именно сейчас, когда Оля на работе?
— Я… я сама справлюсь! — крикнула она. — Не надо…
— Да бросьте вы! Я уже здесь, давайте помогу!
Щелчок замка заставил её похолодеть. КАК?! Она же не открывала…
Виктор стоял в прихожей, сжимая в руке связку отмычек. Деловитая улыбка исчезла с его лица, уступив место чему-то холодному, хищному.
— Ну что, бабуля… — он шагнул вперёд. — Поговорим о продаже дома? По-хорошему или по-плохому?
Страх накатил удушливой волной.
Но глубоко внутри… что-то проснулось.
Что-то сильное, яростное – то, что досталось ей от отца-фронтовика, то, что всегда дремало под маской тихой домохозяйки.
— ВОН! — голос Галины Петровны загремел неожиданно мощно. — ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!
Она схватила тяжёлую чугунную сковороду, висевшую на стене.
В этот момент входная дверь снова распахнулась – на пороге стояла Ольга с телефоном в руке.
Забыла документы…
— Что здесь?.. МАМА?!
…
— И давно он вам угрожает? — молодой следователь внимательно смотрел на Галину Петровну.
Они сидели на кухне. Ольга крепко держала мать за руку, то и дело бросая виноватые взгляды.
— Месяца два… — Галина Петровна говорила тихо, но твёрдо. — Сначала намёками, потом прямо стал говорить про продажу. А сегодня…
— Мошенник со стажем, — кивнул полицейский, захлопывая блокнот. — В трёх районах уже проворачивал такие схемы. Запугивал одиноких пенсионеров, вынуждал продавать жильё за бесценок. Спасибо, что не побоялись заявить.
Поздно вечером они сидели на кухне вдвоём.
Чай пах смородиной и мятой – как всегда у мамы.
— Прости меня… — Ольга смотрела в чашку, боясь поднять глаза. — Я должна была тебе поверить сразу. Должна была…
Галина Петровна улыбнулась:
— Знаешь… я сама себя сегодня заново узнала. Думала – старая, слабая. А оказалось – есть ещё порох в пороховницах! — она помолчала. — Твой дед, когда с войны вернулся, всегда говорил: «Дом – это крепость. А в крепости должны жить сильные люди.»
Они рассмеялись, и этот смех прогнал последние тени страха из старого дома. Их дома.
Который они теперь точно сумеют защитить – вместе.
Утро выдалось солнечным.
Галина Петровна стояла у окна, глядя, как играют солнечные блики на мокрых после дождя листьях яблони.
Старый дом поскрипывал половицами – привычно, уютно.
Каждая доска, каждый угол хранил воспоминания…
На столе зазвонил телефон – Ольга.
После вчерашнего она звонила каждый час, проверяя, всё ли в порядке.
— Мам, я договорилась – завтра придут ставить сигнализацию. И замки новые купила…
— Спасибо, доченька. Но знаешь… я больше не боюсь оставаться одна. — Галина Петровна улыбнулась своему отражению в стекле. — Теперь я знаю – сила не в стенах, а в нас самих. В нашей любви к этому дому, друг к другу, к жизни…
Она была права.
Ольга наконец поняла: её мама – не беспомощная старушка, а мудрая и сильная женщина, способная постоять за себя и за свой дом.
Впереди было много дел.
Надо укрепить забор, починить крыльцо, подрезать разросшиеся кусты сирени… Но теперь всё это не пугало.
Потому что самое страшное осталось позади.
Жизнь продолжалась.
И она была прекрасна – в любом возрасте, при любых обстоятельствах.
Особенно когда знаешь, что рядом – родные люди, готовые поддержать в трудную минуту.
И старый дом, хранящий память о счастливых днях и дающий силы жить дальше.
А там, в дальней комнате, на стене всё так же висела выцветшая фотография: молодые Галина и Сергей на крыльце только что купленного дома.
Счастливые, полные надежд…
«Это наше гнёздышко, Галчонок…»
И оно останется их гнездом. Теперь – навсегда.
