Маргарита Ивановна поправила скатерть на обеденном столе, проверила, чтобы все приборы лежали ровно, и вздохнула. С самого утра она носилась как белка в колесе: оливье, селёдка под шубой, пироги, горячее — всё готовила сама.
Ещё бы! Шестьдесят лет — не шутка. Вроде бы и возраст ещё не совсем старческий, но ощущение, что молодость давно ушла и никогда не вернётся, преследовало её с каждым днём всё сильнее.
Андрей обещал, что они приедут к шести. Было уже без пятнадцати семь, но ни сына, ни Ларисы, ни внучки Даши всё ещё не было. Маргарита Ивановна бросила взгляд на часы, которые стояли на комоде. Внутри всё кипело. «Опять эта Лариса, наверное, сто лет собирается. Или по магазинам носится. Господи, как я устала от её равнодушия!»
Входная дверь хлопнула. В коридоре раздались быстрые шаги сына. Андрей первым делом заглянул в кухню.
— Мам, привет! Мы чуть задержались, Ларисе нужно было заехать в офис. Ты чего такая?
Маргарита Ивановна с трудом выдавила улыбку:
— Привет, сынок. Просто ждать уже устала. Всё остывает. Даша где?
— В машине с Ларисой. Сейчас придут.
Свекровь фыркнула, но ничего не сказала. Слова не понадобились: Андрей и так всё понял.
Наконец вошла Лариса. Её уверенный вид, аккуратно подкрашенные губы и дорогая сумка совсем не подходили к этой квартире, создавая крайне резкий и неприятный контраст. В руках она держала коробку с тортом.
— Здравствуйте, Маргарита Ивановна, — бросила невестка на ходу и направилась в кухню. — Торт взяла, как договаривались. Надеюсь, он вам понравится.
— Добрый вечер, Лариса. Спасибо за торт. Только мы, кажется, договаривались, что вы раньше придёте?
Лариса вскинула бровь:
— У меня работа, знаете ли. Не могла же я её бросить ради того, чтобы на час раньше приехать. Андрей говорил вам?
— Говорил, — коротко ответила Маргарита Ивановна и больше не поднимала этой темы.
Все сели за стол, но напряжение по-прежнему витало в воздухе. Лариса неожиданно начала монолог о каких-то своих рабочих перипетиях, но голос её звучал тускло, будто она говорит из желания просто заполнить тишину, а не поделиться своей историей. Маргарита Ивановна отвечала односложно, Андрей нервно подливал всем сок и старательно смотрел куда угодно, только не на женщин. Даша, восьмилетняя девочка, сидела тихо и играла с телефоном, совсем не обращая внимания на происходящее.
— Ты, Дашенька, хоть пирожок-то съешь, — обратилась к внучке Маргарита Ивановна. — А то сидишь голодная.
Лариса тут же вмешалась:
— Маргарита Ивановна, оставьте ребёнка. Она сама знает, что ей есть.
— Вот как? А я, значит, не должна переживать за внучку? — не выдержала Маргарита Ивановна.
— Нет, ну почему же, переживайте, конечно, — с лёгкой усмешкой ответила Лариса. — Только давайте без насилия.
Андрей попытался вмешаться:
— Мам, Лариса не это имела в виду. Просто Даша сама разберётся.
Маргарита Ивановна напряглась и отвернулась. Сердце сжалось, а аппетит окончательно пропал. Она встала из-за стола, стараясь скрыть слёзы.
— Пойду чайник поставлю, — бросила она через плечо и ушла на кухню. За спиной послышался раздражённый вздох Ларисы.
Праздник, которого Маргарита Ивановна так ждала, обернулся очередной неловкой встречей. Андрей, как всегда, пытался быть миротворцем, но его старания выглядели жалкими. Лариса не собиралась ни в чём уступать, а Маргарита Ивановна чувствовала себя лишней в жизни сына. Она сидела в кухне, погружённая в свои мысли, и думала о том, как сильно изменилась их семья, но лучше ли стало? Ответ казался очевидным.
***
На следующий день Андрей проснулся рано, но вставая с кровати, чувствовал тяжесть, будто за ночь усталость только накопилась. Лариса ещё спала, повернувшись к стене, укрывшись одеялом с головой. Он тихо вышел из комнаты, чтобы не тревожить её сон. Из детской доносился звук мультфильма. Даша сидела на диване, сосредоточенно уткнувшись в экран телевизора, а рядом с ней на полу лежали куклы и мягкие игрушки.
— Доброе утро, Дашуля. Что смотришь? — спросил Андрей, пытаясь выдавить улыбку.
— Привет, пап. «Маша и Медведь». Ты приготовишь мне завтрак?
Андрей кивнул и пошёл на кухню. Налил себе кофе, взял телефон и заметил несколько пропущенных звонков от матери. Сердце ёкнуло. Он вспомнил, как обещал позвонить ей вчера вечером, когда они доедут домой, но после напряжённого вечера сил не осталось.
Вскоре из спальни вышла Лариса.
— Ларис, тебе моя мама звонила вчера? — спросил Андрей.
— Звонила. Я не стала отвечать, спать хотела. Мы же только от нее вернулись, что с ней разговаривать?
— Она переживает, — тихо ответил Андрей, отводя взгляд. — Ты же знаешь, ей тяжело одной.
Лариса пожала плечами, поставила чашку на стол и села напротив мужа:
— Ну а что я могу сделать? У неё ведь полно подруг и соседей. Или ей надо, чтобы мы обязательно у её подола сидели? Андрей, это уже перебор.
Из детской раздался голос Даши:
— Папа, можно мне конфетку?
— Подожди до завтрака, — машинально ответил Андрей, снова обращаясь к жене. — Лариса, я обещал ей позвонить. Она ведь волновалась, она же мама. Ты могла бы хоть мне сказать, если видела её звонок?
— Могла, — ответила она с оттенком сарказма. — Только мне не хотелось, чтобы тебе лишний раз жаловались, что я плохая жена и невестка. Мне надоели её постоянные претензии не по делу.
Андрей ничего не ответил. Он смотрел в окно, за которым медленно кружился снег. Потом поднялся, взял куртку и направился на балкон. Лариса не остановила его, лишь пожала плечами и пошла в ванную.
Зимний воздух обжигал лёгкие, но казался освежающим. Андрей закрыл глаза, пытаясь отбросить ворох мыслей, но они роились, не давая покоя. Он хотел быть хорошим сыном, мужем, отцом, но казалось, что для кого-то он всегда будет недостаточно хорош.
***
Недельное молчание между Ларисой и Андреем стало невыносимым. Они оба старались не смотреть друг на друга, разговоры сводились к бытовым фразам, а любое взаимодействие напоминало прогулку по минному полю.
Лариса, уставшая от постоянного напряжения, всё чаще задерживалась на работе. Андрей замечал её раздражение, но не знал, как изменить ситуацию.
Однажды вечером Лариса вернулась домой особенно поздно. Андрей сидел на кухне с чашкой чая, взгляд его был устремлён в никуда. Он слышал, как хлопнула дверь, но не пошёл её встречать. Лариса вошла на кухню и устало села напротив мужа.
— Ты не собираешься ничего делать? — резко спросила она. — Мы так и будем продолжать этот цирк?
Андрей взглянул на неё, в глазах была пустота.
— О каком цирке ты говоришь, Лариса? И что ты хочешь, чтобы я сделал? — тихо спросил он. — Ты постоянно предъявляешь мне претензии по поводу моей мамы, хотя она вообще ничего плохого не сделала никому из нас.
— Конечно не сделала! — голос её повысился. — Твоя мамочка же святая, только я тут главный враг. Ты даже ни разу не сказал ей, чтобы она перестала вмешиваться в нашу жизнь.
— Она не вмешивается, — с горечью возразил Андрей. — Пригласить нас в гости на собственный юбилей — это ты называешь вмешательством? Ты могла бы хотя бы попробовать пообщаться с ней нормально.
— Пообщаться? — Лариса горько рассмеялась. — Андрей, она живёт в своём каменном веке, и нас пытается туда затащить. Ты думаешь, мне легко это выдерживать?
Он отвернулся, не находя слов. В комнате повисла тяжёлая тишина.
— Знаешь, — холодно сказала Лариса, — я больше так не могу. Мне нужно время, чтобы подумать.
— Что это значит? — наконец спросил Андрей, хотя в глубине души уже знал ответ.
— Это значит, что я уезжаю. Поживу одна! Пока.
Она встала, не дожидаясь его реакции, и вышла из кухни. Через полчаса она собрала вещи, вызвала такси и уехала, не попрощавшись.
***
Прошло несколько недель с тех пор, как Лариса ушла. Андрей с Дашей остались вдвоём, стараясь поддерживать видимость нормальной жизни. Он никак не мог понять, как из такой пустяковой ссоры вырос этот конфликт, в результате которого жена оставила их с дочерью одних.
С Маргаритой Ивановной Андрей почти не разговаривал. Она чувствовала, что сын замыкается в своём горе, но не решалась вмешиваться, боясь усугубить ситуацию.
В душе у неё росло беспокойство, перемешанное с виной. Если бы она была терпеливее, если бы не показывала, как её задевает пренебрежение невестки — возможно, семейная жизнь её сына сложилась бы лучше.
Вечером, сидя у окна, она смотрела на старую фотографию — Андрей маленький, с улыбкой на лице, а рядом с ним она и отец. Слёзы текли по её щекам, и впервые за долгое время она позволила себе погрузиться в воспоминания.
Тем временем Андрей, сидя на кухне, открыл записку Ларисы, которую нашёл на следующий день после её ухода: “Мне нужно время. Я не уверена, что смогу вернуться. Подумай и ты.”
Телефон завибрировал, и он машинально посмотрел на экран. Это была мать. Он вздохнул, поднял трубку и тихо произнёс:
— Привет, мам.
— Андрюш, ты как? — её голос звучал взволнованно.
— Не знаю, мам. Всё сложно. Лариса не вернулась. Я не знаю, что делать дальше.
На другом конце линии повисло молчание, затем Маргарита Ивановна мягко сказала:
— Андрей, я здесь. Если хочешь поговорить, приезжай. Мы справимся.
Он кивнул, хотя она этого не видела, и через час был у её двери. Они долго говорили, но никто из них не знал, сможет ли это что-то изменить.
Снег падал, засыпая улицы.
