Обиделась

Лариса Сергеевна резко остановилась и испуганно схватила мужа за руку.

— Смотри, Лёш… Что это там такое? Не человек случайно лежит на тротуаре?

Алексей Иванович на зрение не жаловался. Но в темноте и ему не удалось рассмотреть, что же там впереди такое темное лежит. Он включил фонарик на телефоне и посветил на тротуар, где в пяти метрах от них находилась…

— Лариса, да это же собака. Обычная бездомная собака… — усмехнулся муж. – Давай бери меня за руку, обойдем её и пусть лежит себе дальше. Нечего её тревожить.

*****

В тот вечер Алексей Иванович и Лариса Сергеевна возвращались домой с вечерней прогулки.

Лариса Сергеевна вся светилась от счастья (в кои-то веки ей удалось уговорить мужа погулять вечером в парке), а вот Алексей Иванович был невозмутим, как двери.

Ну не испытывал он особой радости от этих прогулок.

Не было у него сейчас никакого желания ни дышать свежим воздухом, ни держать жену за руку, нежно сжимая её пальцы, как он делал это почти тридцать лет назад.
Радоваться жизни ему не хотелось. Вот. Потому как причины для радости у него не было.

Последние полгода Лариса Сергеевна ни разу не видела улыбку на его лице.

— Ты, Лёшенька, если будешь постоянно хмуриться, то скоро на сморчок станешь похож, — говорила ему жена.

И действительно: Алексей Иванович очень часто хмурил свой широкий лоб, который мгновенно покрывался глубокими морщинами. Однако на замечания жены он не реагировал. Пропускал их мимо ушей. «Сморчок, так сморчок…»

Ему было уже всё равно.

Как 65 лет ему стукнуло, так и пропал интерес к жизни. Потому что он совсем не представлял себя на пенсии.

В общем, шли они по тротуару, направляясь в сторону своего дома. На улице уже было темно, людей особо не было. Шли супруги молча. Лариса Сергеевна молча радовалась, а Алексей Иванович молча хмурился.

Почему? Да потому что вместо того, чтобы новости по телевизору сейчас смотреть, он гуляет, видите ли… Как будто он в молодости не нагулялся.
И вдруг Лариса Сергеевна остановилась посреди тротуара и схватила мужа за руку.

— Смотри, Лёш… Что это там такое лежит? Не человек случайно? Может, плохо кому-то?

А собака эта, нужно сказать, не особо и потревожилась.

Как лежала она посреди тротуара, положив голову на передние лапы, так и продолжала лежать.
Всё равно ей было на людей.

Люди давно уже перестали обращать на неё внимание. Вот и она тоже перестала обращать внимание на них. Кому надо, тот обойдет. А если попробуют её прогнать, то и она… свои острые зубки может показать.

Алексей Иванович уже протянул руку жене, но Лариса Сергеевна сделала четыре шага вперед и остановилась рядом с собакой.

— С тобой всё в порядке? – взволнованным голосом спросила Лариса Сергеевна.

Алексей Иванович открыл рот и удивленно посмотрел на жену. Не ожидал он от неё такого.

Собака, к слову, тоже не ожидала. Она подняла голову и тоже посмотрела на женщину с нескрываемым удивлением.

А в её глазах застыл всего один вопрос: «Это вы у меня спрашиваете?..»
Когда же собака поняла, что вопрос адресован ей, она встала на все четыре лапы и несколько раз радостно вильнула хвостом, показывая, что с ней всё в порядке.

Просто она… Как бы так сказать…

В общем, притомилась немного от уличной жизни и ощущения одиночества. Да и к доброте человеческой не привыкла.

— Извини, у меня с собой никакой еды нет, — виновато смотрела на собаку Лариса Сергеевна.

А потом погладила её.

— Лариса, пойдем уже домой, — недовольно пробурчал Алексей Иванович.

То, что происходило сейчас на его глазах, ему совсем не нравилось. «Делать ей больше нечего, собаку гладить и разговаривать с ней!» — возмущался он про себя.

— Идем, идем, Лёшенька, — тяжело вздохнула Лариса Сергеевна, поворачиваясь к мужу лицом. – Просто я должна была убедиться, что с собакой всё в порядке.

— Убедилась? Пошли. Темно уже.

Алексей Иванович взял жену за руку и повел в сторону дома. А собака, виляя хвостом, побежала рядом.

Рядом с женщиной. И каждый раз, когда Лариса ей что-то говорила доброе и хорошее, она начинала энергичнее вилять своим хвостом. Давно ей просто не говорили таких слов.

— Лариса, вот объясни мне, зачем ты строишь ей глазки? – нахмурился Алексей Иванович. – А если она, не дай Бог, подумает, что у тебя к ней какие-то чувства? Что тогда?

— Да не строю я ей глазки, — улыбнулась жена. – Я просто сказала ей пару слов. Что здесь такого?

— А то, дорогая, что пока ты с ней не заговорила, эта собака лежала себе спокойно на дороге и никого не трогала. Даже внимания на нас не обращала, а сейчас она идет за нами.

— И что? — пожала плечами Лариса Сергеевна.

— Да как ты не понимаешь?! Она ведь может подумать, что мы её домой хотим забрать. А оно нам надо?

— А тебе, Лешенька, в последнее время вообще ничего не надо. Была бы твоя воля – ты бы, наверное, из квартиры вообще не выходил, да? Вот скажи мне, что с тобой происходит?

— Ничего со мной не происходит, — пробурчал в ответ Алексей Иванович. – И вообще речь не обо мне сейчас, а о собаке. Смотри, как она хвостом своим виляет. Наверняка, уже думает, что мы её сейчас домой заберем, накормим. Зачем давать животному ложную надежду?

— Ну и забрали бы! Что тут такого, Лёша? Всё равно нам с тобой на пенсии делать нечего. Дачу покупать ты не хочешь, а так хотя бы гуляли почаще на улице.

— А сейчас мы с тобой не гуляем разве?

— Гуляем, конечно… Первый раз за последние три месяца уговорила тебя в парк выйти вечером. А всё остальное время ты, дорогой, проводишь за телевизором, и других радостей у тебя нет… А ведь в нашем возрасте жизнь не заканчивается. Наоборот — только начинается.

Алексей Иванович покачал головой, не соглашаясь с женой. Для него жизнь давно уже закончилась.

Еще полгода назад закончилась.

После того, как его «попросили» с работы, он расклеился как лист фанеры, намокший под дождем.
А ведь он пытался достучаться до начальства. Пытался объяснить, что рано ему еще на заслуженный отдых.

— Федорович! Ну куда мне на пенсию сейчас?! – возмущался Алексей Иванович в кабинете у начальника. – Что я делать буду на этой пенсии? Штаны протирать на лавочке возле подъезда и голубей кормить семечками? Дай мне еще хотя бы несколько лет поработать.

— Ну другие же пенсионеры находят себе увлечения… — задумчиво ответил начальник.

— Какие?

— Ну там в шахматы или домино, например, можно играть, или кроссворды отгадывать. А еще на даче можно огурцы с помидорами выращивать. Есть чем заняться.

— Да сдалась она мне, дача эта! Мне жена уже все уши прожужжала своей дачей. И ты туда же. Не мое это…

Алексей Иванович посмотрел на приказ, который держал в руках начальник, и тяжело вздохнул:

— Не хочу я со станками своими расставаться, понимаешь? Кто за ними теперь присматривать будет, Фёдорович? За токарным по дереву, за циркулярной пилой, за сверлильным… А работать кто теперь на них будет? Ты же сам мне два года назад говорил, что на меня одного надежда. Что молодые сейчас совсем обленились.

— Найдутся люди, не переживай, — усмехнулся начальник. – Сейчас много ребят толковых работу ищут. А тебя я больше не могу к станкам допустить. Возраст у тебя, понимаешь?

— Хочешь сказать, что я уже старый? Фёдорович, да мы же с тобой одного возраста!

— Нет, не старый еще. И Николай Петрович тоже был не старый. А инфаркт на работе его свалил. Не дай Бог что случится с тобой во время работы – проблем будет выше крыши. И в отличие от тебя, я за станками не работаю. Так что, Алексей Иванович, давай не будем спорить, хорошо? Иди-ка ты на пенсию.

Вот после увольнения Алексей Иванович и стал постоянно хмуриться. Он ведь тридцать лет в столярном цеху проработал. К станкам своим он прикипел, как ржавая гайка к болту.

И ничем другим заниматься он не хотел: ни дача ему не нужна была, ни шахматы с домино.
В общем, приуныл Алексей Иванович.

И даже жена, Лариса Сергеевна, которую он, конечно, любил, не могла вернуть его к жизни.

Радовался он только тогда, когда внуки приезжали в гости. Но случалось это, к сожалению, редко. Последний раз они полгода назад виделись. А когда снова увидятся — неизвестно.

— Лариса, ну хватит уже с собакой сюсюкаться, — рассердился Алексей Иванович. – Ну не отвяжется же потом. А оно нам надо? Нам же нормально и без собаки живется.

Собака вдруг остановилась посреди тротуара, посмотрела на мужчину задумчивым взглядом, после чего махнула на прощание хвостом Ларисе Сергеевне, и побежала в противоположную сторону.

Поняла она, что радость её была преждевременной. Никому она не нужна.

— Ну вот и зачем ты так? – покачала головой Лариса Сергеевна. – Я бы ей еды вынесла какой-нибудь. Что ты за человек такой, Лёша?

— Обычный человек!

— Я прекрасно понимаю, что ты из-за работы своей переживаешь, но собака тут причем? Она, что ли, виновата, что тебя на пенсию отправили? Ей просто очень хотелось быть нужной.

Оставшуюся часть пути Лариса Сергеевна больше не проронила ни слова. Лишь тяжело вздыхала, оглядываясь назад.

А Алексей Иванович по привычке хмурился. Молча шел и молча хмурился, изредка бросая взгляды на жену.

Вроде как и прощение надо было попросить у Ларисы, да только вот гордыня не позволяла это сделать.

А ночью он долго не мог уснуть…

Не давали ему покоя слова жены.

«А ведь действительно: причем тут собака? Она же не виновата в том, что меня на пенсию отправили. И почему жена должна терпеть моё плохое настроение? Не перегибаю ли я палку?»
*****

Через пару дней Алексей Иванович пошел на почту получать пенсию и заодно планировал еще зайти в магазин, чтобы купить продукты.

Лариса Сергеевна осталась дома, так как ей нужно было приготовить обед.

Правда, перед тем как муж вышел из квартиры, она мечтательно сказала. Не ему конкретно, а как бы между прочим:

— Вот была бы у нас своя дача, не надо было бы покупать огурцы с помидорами втридорога. Да и картошечка у нас своя бы была. И зелень всегда свежая. Уезжали бы на дачу свою весной и до самой осени жили бы на свежем воздухе. Хоть какое-то разнообразие.

Алексей Иванович сделал вид, что не услышал. Пробурчал что-то себе под нос и отправился на почту.

Деньги на эту самую дачу у него, конечно, были. Он родительскую квартиру сдавал уже много лет, и за эти много лет у него накопилась приличная сумма.

Так вышло, что ни копейки он из этих денег не потратил, потому что его зарплаты вполне хватало, чтобы обеспечивать семью. Да и Лариса Сергеевна тоже работала, пока не вышла на пенсию.

Но сбережения свои он тратить на дачу не хотел. Наоборот, мечтал открыть свою собственную столярную мастерскую.

Вот еще немного накопит, так как станки хорошие и помещение под мастерскую — удовольствие не из дешевых. Подороже дачи будет. Накопит, и будет ему счастье.

Вспомнив о своей мечте, Алексей Иванович даже не заметил, как на его хмуром лице появилась улыбка.

Зато он заметил собаку.

Ту самую, которая увязалась вечером за ним и Ларисой пару дней назад. Она сидела на тротуаре, недалеко от отделения почты и смотрела по сторонам.

Причем смотрела она не с какой-то конкретной целью, а просто так. Потому что делать ей больше нечего было. Лежать надоело, идти куда-то – не хотелось.

Когда же Алексей Иванович проходил мимо собаки, ему вдруг интересно стало: «Узнает она его или нет?

Он даже идти стал медленнее, чтобы собака успела его заметить до того, как он завернет за угол здания.

Наконец, собака повернула голову в нужную сторону, и их взгляды встретились.
Алексей Иванович усмехнулся, потому что сразу понял, что собака его узнала. И на радостях даже помахал ей рукой, как старой знакомой.

А вот то, что произошло дальше, Алексея Ивановича, если честно, очень удивило.

Собака, не выражая абсолютно никаких эмоций, быстро отвела свой взгляд и стала дальше без особого энтузиазма смотреть по сторонам. То есть она его узнала, конечно, но почему-то никак не отреагировала и даже виду не подала, что рада встрече.

— Обиделась, что ли? – растерянно бормотал Алексей Иванович. – Это за то, что я не захотел, чтобы она шла вместе с нами? Вот дает собака. Почти как человек.

Спустя некоторое время, стоя в очереди за пенсией, Алексей Иванович продолжал думать о бездомной собаке.

«Нет, ну а что я должен был делать? Вот так с улицы взять и пригласить её домой? Я не имею ничего против собак, но это же с ней гулять придется каждый день. Кто будет этим заниматься? И если у меня мастерская скоро появится, то времени свободного вообще не будет».
— Мужчина, очередь не задерживайте, пожалуйста. Давайте уже свой паспорт! Вы же за пенсией, правильно? – гаркнула на него сотрудница главпочтамта.

— Да, за пенсией, — нахмурился Алексей Иванович. Уж очень он не любил, когда его торопят и повышают голос.

Через пять минут он вышел на улицу и снова зацепился взглядом за собаку.

Смотрел, смотрел, смотрел…

Смотрел, как собака эта на него принципиально не смотрит, и в его душе творилось что-то непонятное. Ему хотелось загладить свою вину, но он не знал, как именно это сделать.

Не хотел Алексей Иванович давать животному ложную надежду. И уходить просто так не хотел.

В конце концов, он махнул рукой и направился к собаке. Почти вплотную подошел.

Потом некоторое время переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать этот непросто разговор.

— Слушай… Ну я был не прав тем вечером. Наговорил лишнего. Ну не хотел я тебя обижать, честное слово. А хочешь, я тебе сейчас колбасы «Докторской» куплю?

Услышав про колбасу, собака осторожно подняла глаза на мужчину и еле заметно вильнула хвостом.

— Вижу же, что хочешь. Пойдем со мной. Тут как раз продуктовый магазин рядом.

*****

Выйдя из магазина, Алексей Иванович улыбнулся. Собака ждала его возле входа.

И теперь она не по сторонам смотрела, а на него. Глаз своих не сводила с него. С него и…

… «Докторской» колбасы, которую он держал в руке.

Большую палку купил Алексей Иванович. Потому что вина его перед этой собакой была большая.

На пустом месте ведь обидел он животное. Не со зла, конечно, но сути дела это не меняет.

— Ну пойдем, что ли, в парк? – усмехнулся Алексей Иванович, посмотрев на собаку. – Покормлю тебя.

И они пошли.

А пока шли, Алексей Иванович рассказывал собаке о том, что у него наболело.

И пока кормил, тоже рассказывал. И пока домой они вместе шли, Алексей Иванович продолжал говорить. А собака всё это время шла рядом с ним и радостно виляла хвостом.

Иногда она даже гавкала с возмущением, когда Алексей Иванович говорил про своего начальника Фёдоровича, который не разрешил ему остаться на любимой работе.
И только возле подъезда собаке вдруг стало грустно. Она посмотрела на мужчину и собралась уже с ним прощаться, но…

— А ты куда это собралась? – удивился Алексей Иванович. – Домой пойдем. Там Лариса Сергеевна уже обед приготовила. Суп с фрикадельками любишь?

После этих слов приунывшая собака с такой силой стала вертеть своим хвостом, что тот стал напоминать пропеллер Карлсона. Казалось – еще немного и она взлетит.

В хорошем смысле слова взлетит. Потому что счастье окрыляет не только людей, но и животных.

И по ступенькам собака бежала быстрее Алексея Ивановича. Добежит до конца лестничного марша, спустится обратно, подождет, пока человек (теперь уже её человек) поднимется, и…

…снова мчится вперед.

*****

— Лёша, тебя хоть за смертью посылать! – раздался недовольный голос Ларисы Сергеевны. – Где ты был так долго?

А когда она вышла из кухни в прихожую, долго не могла поверить своим глазам – её муж-ворчун с постоянно хмурым лицом стоял на пороге и улыбался, а рядом с ним была та самая бездомная собака, которая так ей понравилась и которую она бы с радостью забрала себе.

— Она теперь с нами будет жить, — решительно заявил Алексей Иванович. – Ты не против, если я её Кнопой буду звать?

— Нет, Лёшенька, я не против, — не смогла сдержать слез Лариса Сергеевна.

С того самого дня супруги каждый день стали гулять на улице. Утром и вечером. Домой их не загонишь. То есть, простите — супруги и их любимая собака Кнопа, которая стала полноправным членом семьи и суп с фрикадельками полюбила не меньше хозяина.

А через несколько месяцев Алексей Иванович решил, что не нужна ему никакая столярная мастерская и предложил жене купить дачу.

И теперь весной они уезжают за город, где отдыхают душой и телом до самой осени. А летом к ним приезжают дети и внуки. В общем, поводов для радости хоть отбавляй.

И всё благодаря Кнопе, конечно.

Если бы не обиделась она тогда на Алексея Ивановича «по-человечески», не заставила бы его почувствовать свою вину, так и хмурился бы он до сих пор, превращаясь, как говорила Лариса Сергеевна, в сморчок. Но хорошо, что всё получилось именно так, как получилось.