Марина Степановна Кузнецова замерла у кухонного стола. В её руке подрагивал телефон мужа – старенький самсунг, который Павел забыл, уходя на утреннюю рыбалку. Экран светился сообщением: «Солнышко, жду сегодня в семь. Скучаю. Твоя Л.». Буква «Л» разрасталась в сознании Марины до размеров кричащего обвинения, пока не превратилась в полноценное «Лилия».
Шестьдесят лет. Тридцать восемь из них — замужем. И вот она стоит посреди кухни, которую ремонтировала своими руками прошлым летом, и чувствует, как фундамент её жизни трескается под ногами.
— Господи, какая пошлость… «солнышко», — пробормотала она, опускаясь на табурет. – В шестьдесят два…
Сообщения уходили в историю на два месяца назад.
«Павлуша, давай встретимся? Мне так одиноко, а ты всё понимаешь…»
«Рад был познакомиться вчера. Ты такая интересная женщина»
«А твоя… она не догадывается?»
Марина почувствовала подступающую тошноту. Телефон выскользнул из её рук, стукнувшись о кафельный пол. Экран покрылся паутиной трещин – совсем как её жизнь сейчас.
Когда Павел вернулся с рыбалки, Марина уже собрала его вещи в старый чемодан.
— Что происходит? – он замер на пороге, держа пакет с тремя небольшими окуньками.
— Это я должна спросить, что происходит, — голос Марины звенел, как натянутая струна. – Кто такая Лилия, Паш?
В кухне повисла тяжёлая, давящая тишина. Пахло свежей рыбой и предательством.
— Марин, не начинай, — Павел отвёл глаза, словно разглядывая что-то за окном. – Ты мой телефон смотрела? Это уже совсем…
— Совсем что, Паша? – перебила она. – Совсем низко? А спать с другой женщиной после тридцати восьми лет брака – это как называется?
Павел шумно выдохнул, опустил пакет с рыбой на стол.
— Я никого не предавал. Лиля – просто подруга. Ты всё не так поняла.
Да, как всегда – она неправильно поняла. Тридцать восемь лет неправильных пониманий. Как тогда, когда он забыл их двадцатилетие. Или когда пропустил выпускной Кати.
— А если я позвоню ей? – Марина подняла с пола треснувший телефон. – Что она скажет? Что вы просто друзья?
— Не смей! – он впервые за весь разговор повысил голос, и это было красноречивее любого признания.
Вечером Павел увёз чемодан.
Первая неделя без мужа превратилась для Марины в бесконечное хождение по квартире.
Вещи, к которым она привыкла — его кружка с отколотым краем, потёртые домашние тапочки под кроватью, запах лосьона после бритья в ванной — теперь казались осколками прежней жизни, режущими сердце при каждом прикосновении.
— Мам, перестань изводить себя, — Катя приехала без предупреждения, застав мать в халате среди дня. — Ты третий день не берёшь трубку.
— Я в порядке, — автоматически ответила Марина, избегая встречаться взглядом с дочерью. — Просто устала.
Катя окинула взглядом квартиру — немытая посуда, неразобранная постель, пыль на полках.
— Ага, я вижу, насколько ты в порядке. Давай, поднимайся. Сегодня мы идём на маникюр, а потом в тот итальянский ресторанчик на набережной.
— Зачем? — вопрос Марины прозвучал так беспомощно, что Катя на секунду растерялась.
— Затем, что тебе шестьдесят, а не девяносто! — она решительно распахнула шторы, впуская в комнату свет. — И твоя жизнь не закончилась только потому, что папа… ну…
— Что папа нашёл женщину на пятнадцать лет моложе? – горько усмехнулась Марина. – Называй вещи своими именами, Катюш.
— Пятнадцать лет? – присвистнула Катя. – Ну папа даёт… Хотя с другой стороны, мам, это ведь почти одно поколение. Она тоже немолода.
— О, спасибо за утешение! – Марина нервно рассмеялась. – Меня бросили не ради двадцатилетней, а всего лишь ради сорокапятилетней! Какое облегчение!
Они обе замолчали. Потом Катя тихо спросила:
— Ты его любишь ещё?
Марина задумалась, глядя в окно на качающиеся на ветру верхушки тополей.
— Знаешь, я даже не уверена, что помню, что это такое – любить. Тридцать восемь лет – это уже не любовь, а жизнь. Это как дышать.
— И каково теперь – не дышать?
— Больно, — просто ответила Марина. – Очень больно.
Вечером раздался звонок. Павел стоял на пороге с виноватым видом и букетом её любимых лилий. Какая ирония.
— Поговорим? – спросил он, не решаясь войти без приглашения в квартиру, которую сам когда-то выбирал.
— О чём, Паш? – она не взяла цветы. – О том, как ты тайком встречался с другой женщиной? Как врал мне? Как выключал телефон по вечерам?
— Марин, я запутался, – Павел провёл рукой по седеющим волосам. – Выход на пенсию, эта пустота внутри… Мне показалось, что с Лилией я снова молод.
— А со мной, значит, нет? – Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. – Тридцать восемь лет брака, Паша! Я всю жизнь положила на нашу семью! Помнишь, как отказалась от повышения, потому что тебе предложили должность в другом городе? А как не поехала учиться фотографии в Питер, хотя меня приглашали?
— Я никогда не просил тебя жертвовать карьерой, — его голос звучал устало и раздражённо.
Эта фраза ударила больнее любого оскорбления.
— Правда? – Марина прислонилась к дверному косяку, чувствуя, как дрожат колени. – А кто тогда сказал: «Мариш, ну какая фотография? У тебя семья, муж, ребёнок! Кто будет борщи варить?». Помнишь?
Павел молча смотрел в пол.
— И ты знаешь, что самое обидное? – продолжила она. – Я ведь согласилась. Подумала: «Павлуша прав, как я могу их бросить ради какого-то хобби?». А теперь, когда я уже старуха, ты просто взял и ушёл к другой.
— Ты не старуха, — тихо возразил он. – И я не ушёл. Просто… мне нужно разобраться в себе. Может, нам стоит какое-то время пожить отдельно?
Марина горько рассмеялась:
— Ты прямо сейчас живёшь отдельно, Паш. С ней.
Она закрыла дверь, не попрощавшись.
Утром позвонила Катя:
— Мам, собирайся! Я записала тебя на фотокурсы!
— Какие ещё фотокурсы? – сонно пробормотала Марина. – Мне шестьдесят лет…
— И что? Знакомая моей подруги начала писать картины в семьдесят, а сейчас у неё выставка в галерее! Хватит жалеть себя, пора жить!
Марина хотела возразить, но внезапно вспомнила старый «Зенит», который хранился где-то в кладовке – подарок отца на восемнадцатилетие. Когда-то она мечтала стать фотографом…
— Во сколько занятие? – неожиданно для себя спросила она.
В фотостудии было светло и просторно. Десяток людей разного возраста с интересом разглядывали развешанные по стенам работы. Марина чувствовала себя неловко, пока не заметила женщину, явно старше неё, с короткой стрижкой и в яркой блузке.
— Первый раз на курсах? – спросила незнакомка, протягивая руку. – Я Нина, тоже новенькая.
— Марина, – она почувствовала странное облегчение. – Да, я вообще не уверена, что у меня получится. В моём возрасте учиться новому…
— Чепуха! – отмахнулась Нина. – Моя сестра освоила горные лыжи в шестьдесят пять. А я в прошлом году танцевать пошла. Зумбу! – она звонко рассмеялась. – Представляешь, какое было лицо у тренера?
После занятия они пошли в кафе. Выяснилось, что Нина тоже недавно пережила развод.
— Двадцать семь лет вместе, а потом он заявил, что мы «переросли друг друга», – она изобразила кавычки пальцами. – А через месяц уехал на Бали с молоденькой секретаршей.
— И как ты справилась? – тихо спросила Марина.
— Никак, – пожала плечами Нина. – Сначала выла в подушку, потом начала бешено ремонтировать квартиру, а когда дошла до замены унитаза, поняла – хватит! И просто начала жить для себя.
— Для себя… – эхом повторила Марина. – А разве не поздно?
— А когда рано? – подмигнула Нина. – В гробу что ли? Это наша жизнь, дорогая. Начинать никогда не поздно.
Всю дорогу домой Марина думала о словах новой знакомой. «Начинать никогда не поздно». Эта фраза крутилась в голове, как заевшая пластинка. А что, если попробовать? Что, если действительно начать жить для себя?
У подъезда её ждал Павел. Он переминался с ноги на ногу, как нашкодивший мальчишка.
— Марин, нам надо поговорить, – голос звучал непривычно виновато.
— О чём на этот раз? – она остановилась в нескольких шагах от него, крепче сжимая в руках новенький фотоаппарат, который купила после занятия.
— Я… мы с Лилией расстались, – выдавил он наконец. – Это была ошибка. Я понял, что дом – это ты. Всегда была только ты.
Месяц назад эти слова заставили бы её сердце подпрыгнуть от счастья. Она бы бросилась ему на шею, простила всё, благодарная за возвращение. Но сейчас…
— И что теперь? – спросила Марина. Почему-то спокойно.
— Я хочу вернуться. Чтобы всё было как раньше.
Как раньше… Тридцать восемь лет «как раньше». Борщи, стирка, глаженые рубашки, отложенные мечты. Внезапно Марина представила, как вновь откладывает фотоаппарат на дальнюю полку, как отказывается от следующего занятия, потому что нужно приготовить ужин… И что-то внутри неё восстало против этой картины.
— Нет, Паша, – она удивилась твёрдости собственного голоса. – Я не хочу, чтобы всё было как раньше.
— Что? – он растерянно моргнул. – Но почему? Я же признал ошибку…
— Потому что я тоже её признала, – тихо ответила Марина. – Свою ошибку. Я тридцать восемь лет жила для тебя, для семьи. А теперь хочу пожить для себя.
— Ты… ты меня больше не любишь?
Ему мысль эта в голову будто не приходила.
Марина задумалась. Любит ли она до сих пор? Или просто привычка?
— Я не знаю, Паша, – честно ответила она. – Но я знаю, что больше не хочу жить прошлым. Мне нужно понять, кто я такая без тебя. И да, мне страшно, но впервые за долгие годы я чувствую, что дышу полной грудью.
Она подняла фотоаппарат:
— Видишь? Я сегодня была на курсах фотографии. Помнишь, как я мечтала об этом в молодости?
Павел неловко переступил с ноги на ногу.
— Марин, ну это же просто хобби… Мы можем договориться. Ты будешь ходить на свои курсы, а я обещаю больше времени проводить дома.
— Дело не в курсах, – покачала головой Марина. – Дело во мне. Я хочу научиться жить без оглядки на кого-то. Хочу путешествовать, фотографировать, может быть, даже сменить прическу! – она нервно рассмеялась. – Знаешь, я тридцать лет ношу одну и ту же стрижку, потому что тебе она нравилась.
— Но куда я пойду? – растерянно спросил Павел, и в этом вопросе было столько беспомощности, что Марина почти поддалась жалости.
— Не знаю, Паш. Туда же, куда ушёл месяц назад? – она вздохнула. – Послушай, я не выгоняю тебя из нашей жизни. Просто дай мне время. Дай мне шанс понять, чего хочу я.
Он стоял, опустив плечи, не зная, что ответить. В этот момент зазвонил телефон Марины. На экране высветилось имя Нины.
— Прости, мне надо ответить, – она отвернулась и приняла вызов.
Нина говорила быстро и возбуждённо:
— Марина, слушай! У меня потрясающая новость! Помнишь, я рассказывала про фотоконкурс? Так вот, я только что узнала – они продлили приём заявок ещё на неделю! Это знак! Ты просто обязана отправить свои работы!
— Какие работы? – рассмеялась Марина. – У меня всего одно занятие за плечами!
— Неважно! У тебя глаз! Я видела те старые снимки, которые ты показывала! Слушай, у меня идея – давай на выходных махнём в Выборг? Там такие места для съёмки! Заодно и материал для конкурса соберём!
Марина вдруг почувствовала, как внутри разливается тепло. Поездка. Фотографии. Новые впечатления. Сколько лет она не позволяла себе такой спонтанности?
— Знаешь, – сказала она, улыбаясь, – я согласна.
Положив трубку, Марина повернулась к Павлу:
— Паш, я еду в эти выходные в Выборг. С подругой. Фотографировать.
— Что, вот так просто? – он выглядел совершенно сбитым с толку. – А как же я? Мы даже не поговорили толком!
— Мы будем говорить, обещаю, – мягко сказала Марина. – Но не сегодня. Мне нужно собраться с мыслями. И тебе, думаю, тоже.
Поднимаясь в квартиру, она чувствовала странную лёгкость. Впервые за долгое время она приняла решение, думая только о себе. И это не разрушило мир вокруг, не привело к катастрофе. Просто открыло новую дверь.
Через три месяца её фотография заняла третье место в конкурсе. Ещё через полгода Марина сняла маленькую квартиру-студию в старом доме с видом на парк. Они с Павлом так и не сошлись снова. иногда встречались – пообедать, обсудить Катины дела или просто поговорить. Странно, но теперь, когда она перестала быть его женой, они наконец научились слушать друг друга.
В шестьдесят лет её жизнь только начиналась.
