Вчера стала свидетельницей неприятной сцены в автобусе.
Две симпатичные девочки, лет пятнадцати-шестнадцати, очень миловидные, в светлых пальтишках и шарфиках стояли у окна. Им было очень весело. Они эмоционально обсуждали, как на прошлой неделе им пришлось писать контрольную, в которой, казалось, они ничего не понимали. Тем не менее, им поставили четверки. «Вот бы и физикой также получилось бы!» — сказала одна, и они громко рассмеялись.
Да, смеялись они, действительно, громко. Да и разговаривали, честно говоря, громковато для общественного транспорта. Но тема обсуждения была такая невинная, а манера их общения такой приятной — без грубости, без, тем более, нецензурщины, что их разговор вовсе не выглядел раздражающим. К тому же, девочки выглядели так мило и трогательно, что глядя на них, в голову приходила только одна мысль: «Где мои семнадцать лет?»
Однако в полупустом автобусе нашелся человек, который, видимо, не разделял моих чувств.
Пожилая дама с недовольным выражением лица и брезгливо поджатыми губами сидела спиной к девочкам. Она то и дело оглядывалась на болтушек и недовольно передергивала плечами, а потом тяжело вздыхала. Эти действия оставались незамеченными виновницами ее недовольства, и дама поняла, что пора переходить к решительным действиям.
Она встала, повернулась к девочкам и максимально громко отчитала их. В ее коротком, но ярком спиче содержались самые нелестные эпитеты как в адрес самих девочек, так и в адрес их родителей, не сумевших воспитать своих дочерях и не научивших вести себя в общественном месте. «Ни стыда, ни совести!» — припечатала она и села на место. Девочки пристыженно замолчали и пошли к средним дверям автобуса. То ли гневная отповедь так на них подействовал, то ли пора было выходить. Девочки вышли, и одновременно с ними в автобус загрузились новые пассажиры.
В передние двери автобуса зашли четверо «ценных иностранных специалистов», что-то громко обсуждающих на своем языке. Не дожидаясь, пока автобус поедет, они начали видеозвонок то ли родственникам, то ли знакомым. Салон автобуса наполнился резкими голосами и детским ревом на фоне разговора.
На несколько секунд позже, уже когда автобус должен был отъезжать, уже почти закрывшиеся задние двери отжали две колоритные личности, которых очень точно описывает слово «ханурики».
Двое мужчин неопределенного возраста, — то ли тридцать, то ли пятьдесят лет, — скверно одетые, худые, крайне изможденного вида, с синими от наколок руками и неповторимым букетом ароматов дешевого тaбaкa и пepeгара, втиснулись в автобус. Они устроились на сиденье как раз напротив пожилой леди и принялись на повышенных тонах обсуждать что-то невероятно важное. Что именно, я не очень поняла, потому что в их речи цензурными были только предлоги.
Следующая остановка была моя, нужно было выходить, поэтому я не знаю, чем закончилось дело.
А как вы думаете, дорогие читатели, кому дама сделает замечание сначала: колоритным личностям или группе «ценных иностранных специалистов»?
