Марина самозабвенно любила деньги. Она одинаково сильно обожала звон монет и шелест купюр. Эта любовь возникла у нее еще в детстве. Во всяком случае, уже с начальной школы девочка предпочитала складывать в копилку монетки, которые ей выдавали родители на булочки и стакан чая. Позднее к ним стали прибавляться деньги на автобус и классные мероприятия. До школы девочка добиралась пешком, выходя из дома на 15–20 минут раньше в дождь, снегопад и грозу, а от всевозможных походов в музеи и кино отмазывалась с помощью липовых записок от родителей. Те о проводимых мероприятиях узнавали только на собраниях, на которых учительница начинала честохвостить отца за то, что он не отпускает девочку отдыхать вместе со сверстниками.
Отец приходил домой, устраивал Марине выволочку, периодически завозил деньги учительнице, а потом забывал. Так что через месяц–другой монеты и рубли вновь оседали в копилке. Туда же отправлялась сдача из магазинов, куда девочка ходила с большим удовольствием. При этом она покупала продукты строго по списку, не позволяя себе отвлекаться на всевозможные конфеты, шоколадки, пирожные и прочие вкусняшки, мимо которых не мог спокойно пройти ни один ребенок с денежкой в ладошке.
К моменту окончания школы у Марины скопился неплохой капитал, о котором никто не знал. Дочка рассказывала родителям, что купюры отдала плачущей бабушке, у которой хулиганы отобрали пенсию, купила мороженое потерявшемуся мальчику, оплатила проезд беременной женщине, забывшей дома кошелек, накормила бродячего щенка. А те умилялись доброте Марины. Кстати, сама она деньги не расходовала. Ей нравился сам факт обладания банковскими билетами.
А потом грянула перестройка и ускорение цен. Накопления обесценились, а девушка попала в больницу с нервным срывом. Правда, лечение не помогло. В принципе, его и не было. В те времена о существовании психотерапевтов даже и не предполагали, а нервенные болезни лечили обычными таблетками и ромашковым чаем.
После приступа Марина продолжила фанатично копить, но теперь она делала это с умом: сначала покупала золото, а позже замахнулась на квартиру, став обладательницей небольшой хрущевки на окраине. И не прогадала: в последующие годы город разросся, и бывшая окраина стала неплохо котироваться на рынке недвижимости. Но девушка продолжала жить у родителей, сдавая квадратные метры. Причем родители ни о квартире, ни об аренде не ведали ни сном ни духом.
С будущим мужем Марина познакомилась на практике. Они вдвоем ухватились за салат из капусты: самое дешевое блюдо в заводской столовой.
– Вообще-то девушкам принято уступать, – Марина тянула скользкую тарелку к себе, но парень не уступал:
– Я стоял первый, поэтому салат мой. Возьмите себе оливье или свеклу с майонезом.
– А ты знаешь, сколько он стоит? Я, между прочим, здесь на практике. И не получаю ни копейки.
– Так и я тоже на практике. Ты откуда?
Марина назвала свой институт, паренек – свой.
Начало знакомства прервал мужик из очереди:
– Может, вы все-таки пройдете? Понабрали по объявлению, ни работать не могут, ни поесть не дадут.
– А знаешь что, бери капусту себе. А я картофельное пюре возьму, – великодушно предложил парень.
Оба положили себе по несколько кусков хлеба, расплатились и поозирались в поисках свободного места. Пустой столик был всего один, молодежь там и устроилась. Вскоре оказалось, что они просто созданы друг для друга: характером и тот, и другая напоминали легендарного Скруджа Макдака. Отличие заключалось только в месте пребывания: Марина до сих пор прекрасно чувствовала себя на шее у родителей, а Павлу предки активно намекали на то, что пора бы жить и собственной жизнью. Или хотя бы переехать, освободив комнату для младшей сестры.
Конфетно-букетный период у них был самым оригинальным: за полгода Павел преподнес девушке ромашки с клумбы (один раз) и шоколадку с истекающим сроком годности (один раз). Впрочем, Марине и этого было достаточно. Скромные подарки не требовали последующего отдаривания. Молодые люди не ходили в кино, кафе, музеи, не посещали дискотеки и ночные клубы. Чаще всего свидания проходили на открытом воздухе, а когда похолодало – в подъездах.
И кто знает, сколько бы еще продлилось жениховство, но родители Марины вдруг решили исполнить свою заветную мечту и купить совершенно бесполезную с точки зрения девушки машину. Во-первых, автомобиль не приносил дохода, а, во-вторых, требовал серьезных расходов, в которых дочка как бы должна была участвовать.
– Как все хорошо устраивается: Маришка выходит на работу. Значит, семейный бюджет будет складываться из 3 зарплат, – радовалась мама, – сейчас купим машину, а через пару лет и дачкой обзаведемся. Будем свою картошку и кабачки выращивать.
Против собственной картохи Марина не возражала. Но автомобиль!! Она прикинула расходы: бензин, масло, ремонт, парковка. По всему выходило, что ее зарплата будет почти полностью уходить на семейные нужды.
Несколько ночей без сна помогли ей найти законный способ избежать лишних трат.
– Павел, нам надо пожениться и уехать от родителей. Даже с учетом коммунальных платежей и расходов на питание наши зарплаты окажутся в большей сохранности, чем финансирование родителей.
Павел покрутил эту мысль в голове:
– Это ж надо свадьбу играть, жилье снимать. Это дорого.
– Свадьбу можно и не играть. Тихонько распишемся в ЗАГСе, а насчет жилья есть шикарный вариант. На двоих недорого выйдет.
Так они и поженились. Жить стали в Марининой квартире, только девушка «забыла» упомянуть, что владелицей квадратных метров является она сама.
Правда открылась лишь после того, как Марина забеременела.
– Надо аборт делать, – всполошился будущий отец, – если хозяйка узнает о пополнении семьи, она ведь и аренду может поднять. А оно нам надо?
– Не поднимет, я уже с ней договорилась.
К этому времени пара успела купить неплохую двушку, но жила по-прежнему в тесной хрущевке: сдача брежневки приносила гораздо больший доход по сравнению с «платой» за однушку.
– И все же, оцени все будущие расходы! Сначала памперсы, потом молочные смеси, потом ясли, сад, школа. И всем надо будет отстегивать на благоустройство и праздники.
– Рассматривай ребенка, как вложение средств. Родится сын – будет зарабатывать, родителям помогать, дочку удачно замуж пристроим. Тоже не в накладе останемся. В первое время бабушки-дедушки помогут. Кстати, мои родители до сих пор мои детские вещички хранят. Да и твои, наверное, тоже. Так что первое приданое у малыша есть.
– Мои вещи потом к сестре перешли, так что на них не очень рассчитывай.
– У коллег возьмем. У нас на работе охотно детские вещи передают. Иногда прямо новые.
– А работа! Ты же будешь в декретном отпуске? А это считай без зарплаты.
– Я все продумал. Полгодика посижу в декрете, потом ребенком займется твоя мама. Она же все равно на пенсию хотела выходить. Вот и ей развлечение будет, и мы зарплату сохраним.
– Но мы же не сможем втроем жить в одной комнате. Значит, надо будет переехать в двушку, и прости-прощай копеечка за аренду.
Вот тут Марина и призналась, что они уже давно живут в ее квартире.
– А ты молодец, – рассмеялся Павел, – я бы до такого не додумался! А деньги где?
– Деньги эти мои. Заначка к пенсии. Так что на них не рассчитывай.
– Вот ведь ты жучара! Ну, ладно, с жильем вопрос решили: мы переедем в двушку, а эту сдадим. Только за квартиру я больше тебе платить не буду. Коммуналку пополам так и будем платить, а аренду извини-подвинься.
– Блин, и кто тебя за язык тянул, – чертыхнулась про себя Марина, – правильно говорят, что у беременных мозги размягчаются. На чем бы еще сэкономить?
По всему выходило, что не на чем: коммуналку они делили поровну, продукты питания тоже.
– Но декретные выплаты все мне достанутся, – уточнила она.
Павел задумался:
– Ладно, но тогда питание и приданое малышу ты будешь покупать.
– Согласна, – Марина уже договорилась с девчонками на работе об одежде. Ей обещали даже принести теплый конверт на зиму, безвозмездно отдавали потрепанную кроватку и коляску.
– Вот только как бы нам самим ребенку не пришлось помогать на старости лет? Я вот смотрю на свою сестру, она так и продолжает жить с родителями. А могла бы себе жилье снять. Нам бы тогда родители больше денег дали на рождение внука.
О том, что сестре всего 18 лет, а он сам сидел на шее родителей до 24 лет (и сидел бы и дольше), юноша как-то умудрялся не помнить.
– А вот тут надо подумать о воспитании.
Молодые люди углубились в чтение специальной литературы, но поняли только одно: никто не скажет, что вырастет из милой крошки.
В положенное время родилась хорошая девочка. Родители долго выбирали имя для малышки. Оно должно привлекать деньги, а ее обладательница должна была хорошо относиться к родителям.
Остановились на Злате: и золото притягивает, и ласковое.
Первые несколько дней Марина смотрела на новорожденную с некоторой толикой пессимизма. Ребенок требовал постоянного внимания, не принося никакой пользы.
– Ничего, подрастет, замуж выйдет. Будет нам «пособие» выплачивать, – утешала себя женщина, – это как ипотека. Сначала ты платишь проценты, а потом получаешь постоянный доход.
А потом она как-то втянулась в процесс, стала покупать малышке наряды для улицы, готовые соки и пюре. Павел крайне неодобрительно относился к новым тратам, но сделать ничего не мог: питание для крошки жена покупала из декретных выплат, не трогая семейный фонд. Хотя иногда муж вздыхал:
– Положила бы деньги на вклад, проценты бы капали.
– Ничего, на работу выйду, наверстаю.
Вопреки обещанию отправиться на службу через полгода, Марина сидела в декрете до года.
– Не стоит нервировать работодателя постоянными больничными. Да и лекарства сейчас дорогие. Если Златочка будет часто болеть, а это всегда происходит с детьми, только начинающими ходить в садик, мы потеряем больше денег. В домашних-то условиях я ее травками с огорода и из леса лечу. Бесплатно.
На удивление травки помогали. Видимо, организм малышки каким-то образом понял, что исцеление зависит только от его усилий, и нарастил иммунитет. Свою роль сыграла и отправка девочки на дачу, которую все-таки купили родители. Точнее, в добротный деревенский дом. Строение продавалось в большой спешке, а родители быстро подсуетились, так что дом и участок им достались в половину стоимости.
Члены семьи брали на лето отпуска по очереди, так что 3 месяца девочка проводила на свежем воздухе.
– И за садик не надо платить, и за продукты, – радовались родители: еду на дачу привозили бабушка-дедушка, так что им приходилось запасаться только хлебом.
А вторая семья, чтобы не чувствовать себя обязанными, покупала к учебному году портфели, форму, канцтовары. Сестра Павла, начав зарабатывать, баловала племянницу модными вещичками.
Когда Злата подросла, в холодильнике появились сыр, колбаса, фрукты. А потом пошли наряды к праздникам (но и тут Марина старалась подобрать одежду чуть побольше, чтобы Злата ходила в ней несколько сезонов), сборы в фонд группы и класса, тетради и учебники.
Мать тратила деньги если не с охотой, то без видимого неудовольствия, а Павел так и не смог смириться с «нахлебницей». Траты он воспринимал как зло, которого легко можно было бы избежать. А уж когда мать начала записывать Злату в кружки пения, танцев, рисования, вышивки Павла совсем перекосило:
– Марина, – стонал он, – это ж так дорого! Зачем девочке это все? Вон посмотри на соседских детей, целыми днями гоняют по улице в рваных штанах.
– Паш, ну пойми ты наконец: это вложение денег. Тем более, для малышей занятия бесплатные. А те, которые по улице гоняют, потом на завод пойдут или продавцом в Пятерочку. А там зарплаты маленькие, им бы самим прожить на грошики. А наша умная, образованная, тонко чувствующая девушка точно найдет достойного и, главное, богатого человека.
– С такой-то внешностью? – сомневался отец.
Действительно, Злата нисколько не соответствовала яркому имени. Была она какая-то бесцветная: неопределенного цвета волосы, бледная кожа, неяркие черты лица, угловатая фигура. Мать иногда тайком вздыхала:
– Ну что ж какая тусклая девочка у нас растет? Ни кожи, ни рожи, ни груди.
Правда, к сентябрю девочка расцветала скромной красотой ромашки: волосы выгорали до соломенного цвета, кожа покрывалась загаром, глаза начинали блестеть.
– Ладно, волосы потом будет красить, макияж решит проблему с лицом, а грудь увеличат лифчики. И потом, еще есть время. Вдруг гадкий утенок превратится в лебедя!
В средней школе к кружкам добавились репетиторы. Все-таки поступление в ВУЗ обещало больший профит, чем окончание ПТУ. А мама, выдавая деньги на оплату и обеды, не забывала стенать, что они отдают дочери последние деньги, и та должна быть им благодарна за такую заботу. Эти же слова твердились каждый раз при закладке продуктов в холодильник. Для Златы выделилась отдельная полочка, где лежало то, что не покупали себе родители: творожные сырки, йогурты, шоколадные конфеты, апельсины. Правда, покупались такие продукты раз в неделю, а запас необходимо было растянуть на 7 дней. Но все равно девочка ощущала себе королевой, доставая баночку лакомства. И, конечно, сначала надо было предложить вкусняшку родителям. Те традиционно отказывались, напоминая о бедности и желании побаловать доченьку, но ритуал должен был четко соблюдаться.
А в старшей школе Злата влюбилась, повергнув родителей в шок. Избранником девушки стал сын простых рабочих, не отягощенный наследством или умом. Правда, любовь длилась недолго и закончилась крайне печально. Пару недель девушка ходила возле парня кругами, печально вздыхала и рисовала в тетрадях сердечки. Кстати, именно с их помощью родители и узнали о существовании большой и чистой любви. Наивная влюбленная душа умудрилась изрисовать неподходящими картинками 3 тетради, которые срочно пришлось менять. Деньги, естественно, были попрошены у родителей. Те провели краткое дознание по поводу необходимости закупки новых бумажных принадлежностей и долго рассказывали дочке о том, что будущий муж должен обладать богатством или хотя бы умом и хитростью, чтобы добыть эти деньги.
Девушка кивала, а потом утащила из дома пару самых любимых сырков и угостила ими возлюбленного. Тот даже не понял принесенной ему жертвы и спокойно слопал все угощение, слегка удивленный предложенным лакомством. Остальные-то подростки без задней мысли обменивались чипсами, сухариками и прочими совершенно неполезными продуктами. И точно не смотрели в рот едоку. Несколько дней Злата ждала проявления нежных чувств, но так и не дождалась: избранник флиртовал с остальными девушками класса, не обращая внимания на скромную Злату. А та, прорыдав 3 ночи в подушку, дала себе обещание больше никогда не влюбляться.
– Мужа надо выбирать по деньгам, – усугубляла ситуацию мать, – любовь ведь странная штука: то она есть, то пропала. А деньги всегда останутся приятным средством жить без хлопот.
– Да где же мне найти по деньгам, – рыдала Злата, – на меня даже простые парни не смотрят, что уж говорить о богатых. К тому же им нужны другие девушки: такие же богатые и ухоженные. А я, я моль бесцветная.
С женихами действительно была загвоздка: рядом с семьей не было ни одного обеспеченного человека. Ну, то есть они были, но жадность Марины и Павла давно сделала их изгоями даже в родных коллективах, не говоря о представлении их другим людям.
– Как же раньше просто было: за девушками с хорошим приданым непременно ухаживали сыновья обедневших дворян. А у тех были связи с власть имущими. И можно было легко отдать невинную девушку в обмен за тугой кошелек. Ну, то есть устроить дочке хорошую партию, – вздыхала Марина.
Но не зря говорят, что если очень захотеть, то мечта сбудется. Вот и Марина помог несчастный случай.
Девушка уже должна была прийти домой после институтских лекций. Но мать с отцом не переживали: на улице стеной лил дождь, поэтому Злата могла забежать в подъезд или магазин, чтобы переждать непогоду.
Наконец в дверь позвонили. На пороге стояла бледная Злата, опирающаяся на солидного мужчину в дорогом костюме.
– Что случилось? – всполошилась мать.
– Вы только не волнуйтесь. С вашей дочерью ничего страшного не случилось. Нет ни перелома, ни вывиха. Так, синяк. У врача мы уже были, лекарства купили.
– Да что произошло? – возопила Марина, представляя самые страшные картины: нападение и отъем кошелька с деньгами, кража теплой куртки, в которой можно было ходить до самой зимы. Хотя куртка была на месте, хоть мокрая и грязная.
– А что с курткой? – непроизвольно вырвалось у нее, – и с джинсами?
– Понимаете, все случилось совершенно внезапно. Я всего лишь на секунду отвел глаза от дороги. А Злата вышла на полосу в полной уверенности, что машина затормозит. Ну и я ее слегка задел.
Мозг Марины в этот момент напоминал быстродействующий компьютер последнего поколения. Он уже прикинул стоимость одежды незнакомца, приплюсовал машину и теперь просчитывал варианты, как заинтересовать богатого бобра.
– Ничего себе слегка, да на девушке лица нет. Отец, иди сюда.
Из комнаты вышел супруг, увидел мокрую дочь и начал было возмущаться из-за испачканных вещей. Но толчок жены остановил его.
– Посмотри на нашу дорогую Золотинку! Какая она мокрая и несчастная. И замерзшая. Иди скорее в ванную, а то разболеешься. Я тебе потом чаю налью с малиновым вареньем. И не опирайся на больную ногу. Тебе сейчас отец поможет, – Марина толкнула мужика, тот послушно направился к дочери. Парочка поковыляла в ванную.
– Я понимаю ваше негодование и готов возместить убыток. Сколько вы хотите, чтобы забыть этот неприятный инцидент?
И тут Марина произнесла совершенно невозможные слова:
– Мы люди небогатые, но не продаемся за какие-нибудь несчастные 5-10 тысяч. Вы бы лучше попозже поинтересовались самочувствием девчушки, фрукты бы принесли, кальций для восстановления. Но нет, Вас интересуют только деньги. А в таком случае можете уходить, нам от Вас ничего не надо.
У Павла, в этот момент вышедшего из ванной, вытянулось лицо. Он открыл рот, чтобы возмутиться, но жена отправила его поставить чайник для бедной девочки.
Мужчина в дверях замешкался.
– Можете остаться, если не брезгуете скромным угощением.
Нежданный гость кивнул.
– Тогда проходите на кухню, – распорядилась Марина, – а мы сейчас чашки красивые принесем.
Она выпихнула супруга за дверь.
– Ты с ума сошла? Сейчас с него можно неплохие деньги стрясти!
– Сейчас, да. Но, если мы себя правильно поведем, мы получим гораздо больше. Сейчас надо сыграть на чувстве жалости к бедным, но гордым людям. Так что бери чашки и пошли. Только молчи.
Вскоре из ванной вышла Злата, от горячей воды щеки девушки раскраснелось, волосы симпатичной короной обрамляли лицо.
Марина принялась ненавязчиво расхваливать достоинства девушки. Оказалось, она и готовить умеет, и убирается, и шьет, и обожает творчество Рериха.
– Кстати, к нам как раз привезли его картины. Может быть, вы сходите вдвоем. А то Златочка давно хотела увидеть его полотна, а нам с отцом все некогда. Работаем. А одна девушка не должна ходить, вдруг ее кто обидит.
Гость, представившийся Николаем, машинально кивнул.
– Ну вот и славно. Тогда завтра вечером и сходите.
– Мы его хотя бы заинтересовали, – сказала Марина, когда мужчина ушел, – теперь осталось закрепить успех. Завтра заплетешь кому, нанесешь легкий макияж и будешь паинькой. Намекни, что голодная, заведи в дешевенькое кафе, задержи его там на пару часов, смейся над шутками, покажи свои познания в искусстве. В общем, делай все, чтобы он захотел встретиться еще раз. И помни, это твоя, может быть, единственная возможность оплатить долг перед нами.
– Но, мам, ему же, наверное, лет 40! И потом, он может быть давно женат.
– А вот это тебе надо узнать в первую очередь.
На свидание Злата сходила с пользой. Николай действительно увлекся девушкой и захотел встретиться с ней еще раз. И да, он владел неплохим бизнесом и совсем недавно развелся с женой.
– Надоело изображать из себя олигарха. Ходить в галстуке, пить по утрам свежевыжатый сок вместо добротного бутерброда, заниматься в тренажерном зале. Мне больше по душе поваляться на диване, попить пива со старыми друзьями, – признался он Злате.
– Конечно, не совсем наш вариант. Все-таки алименты на сына никто не отменял, но на безрыбье и рак покажется сладкой стерлядкой. Пока гуляй с ним, а там посмотрим, может, и еще кто-то подвернется.
На удивление, коварный план сработал. То ли Николай устал от пафосного окружения, то ли звезды сложились невероятным образом, но через год он сделал Злате предложение. Та машинально согласилась, но потом пришла к матери в слезах.
– Конечно, соглашайся. Бизнес у мужика уверенный, деньги есть. Тебя обеспечит и нам перепадет немного. Только ты сразу все не требуй, ласковой кошечкой раз денежку попроси, второй. Потом намекни, что нам на день рождения надо подарок сделать, и купюры лучше всего подойдут. Затем поплачь из-за старой одежонки.
– Мам, но он же старый.
– И вовсе не старый. Николай моложе твоего отца.
– Да это не показатель! Он вполне мог быть моим отцом. А лет через 10 ему вообще полтинник стукнет. Я с ним всю молодость проведу.
– Ты с ним молодость хотя бы достойно проведешь. Красиво одетой, ухоженной, вкусно накормленной. И нам долг вернешь!
– Какой долг? – удивилась девушка.
– Как какой? Мы тебя 20 лет растили, кормили, одежду покупали, в кружки водили. Думаешь, все это бесплатно нам доставалось?
– Мам, но все родители так поступают. И никто эти траты в долги не вписывает.
– Насчет всех не знаю, а у меня все подсчитано, – женщина барсиком сгоняла в спальню, принесла несколько тетрадей, – вот смотри, здесь записи за ясли и детский сад, здесь за школу, здесь за дополнительное образование. А вот тут твои наряды и еда.
Девушка машинально открыла одну из тетрадей:
– Январь: творожки 2 штуки, бананы 3 штуки, пирожные 3 штуки, сыр 300 граммов, ручка, тетрадь для рисования, аспирин… Что это?
– Это все, что нам с отцом пришлось на тебя потратить. Да ты читай. Вот твои платья, подарки, канцтовары, лекарства.
– Ты бы еще прокладки посчитала!
– И они тоже есть, вместе с мылом и шампунем! Так что выбирай: или твой будущий муж вернет нам эту сумму, или ты с зарплаты нам будешь платить. Нам-то без разницы, как ты это сделаешь. И про проценты не забывай. И при выходе на пенсию будешь нам подкидывать деньги. Так что думай сама, за чей счет все это будет выплачиваться.
Злата машинально пролистала странички: колготки теплые, пирожок с повидлом, набор цветных карандашей, подарок воспитателю, лента на выпускной, процентная ставка за год…
Потом девушка подняла на мать яростные от гнева глаза:
– А знаешь, я себя всю жизнь чувствовала виноватой в том, что родилась. И всю жизнь старалась загладить эту вину, рисовала для вас картинки, вышивала полотенца, лепила, убиралась дома, бегала в магазин. И отчаянно завидовала подружкам, впрочем, подруг у меня и не было, потому что им надо было подарки дарить и угощать. Мои сверстницы гуляли, покупали себе мороженое, шоколадки, какие-то бесполезные брелочки и наклейки, ходили в кино, болтали на улице, катались на велосипедах. Им покупали красивые платья по размеру, кукол и плюшевых мишек вместо умных книжек, разрешали приводить в гости подруг и отправляться к ним ночевать. Их возили на юг и по стране, а некоторых и за рубеж в то время, пока я жила в глухой деревне под присмотром бабушки. И они оттуда привозили магниты, ракушки, бестолковые заколки для волос. А ты знаешь, что мне до зубовного скрежета хотелось иметь хоть один такой магнитик, самый завалящийся. Я представляла, как он будет лежать на лампе и напоминать, что на свете есть море, пальмы и вкусная еда, которую можно есть каждый день. И когда-нибудь я попаду туда. А потом, когда я летом мыла подъезды и отдавала тебе все деньги, я мечтала наконец обрезать волосы и сделать модную прическу. Но не могла из-за чувства вины. Так же как не могла позволить себе купить какую-нибудь незапланированную вкусняшку или украшение. Я всю жизнь думала, что мы живем в нищете, потому что у нас нет денег. И готова была отдавать вам все-все заработанные деньги. А потом ты попросила меня достать книжку по газовой плите. И знаешь, что лежало в соседнем пакете: ваши банковские договора на миллионы, на которые можно было жить, ни в чем себе не отказывая. И вот теперь я говорю: пока не знаю как, но когда-нибудь я верну вам все потраченные деньги. И проценты. И больше никогда не буду с вами общаться.
Злата достала телефон, набрала номер:
– Николай, я согласна. Но можно я прямо сейчас приеду? Нет, приезжать за мной не надо, я чудесно доберусь сама.
Девушка достала потрепанный рюкзачок, покидала туда нижнее белье, косметику, взяла старого медвежонка, подаренного бабушкой на 5-летие. И вышла из дома навсегда.
