Юля не поняла, почему сообщения мужа стали такими скупыми и холодными. Списывала это на усталость и боязнь сглазить долгожданное чудо: неизвестно кто хотел ребёнка больше – она или муж.
Юле было всего двадцать четыре, и хотя её умиляли крошечные детские пальчики и невинные глаза, взирающие на мир с таким удивлением, само по себе материнство казалось неизбежным и потому не вызывало особых чувств. Гена был старше на двадцать один год – он учился вместе с отцом Юли и однажды, будучи проездом через Ижевск, зашёл повидаться с бывшим одноклассником. Юле тогда было восемнадцать: она была восторженная и окуналась во взрослую жизнь с нетерпеливым рвением. Она заметила, как смотрит на неё этот взрослый молчаливый мужчина и ничуть не смутилась, наоборот: принялась кокетничать и всячески его провоцировать.
Гена уехал на день раньше, чем планировал. Как потом признался – испугался собственных чувств. То, что он полюбил Юлю, ему было ясно в первый же день, и не будь она так юна, он бы не раздумывал. Но молодая жена у Гены уже была, и закончилось это некрасивым разводом, на котором та была уже с заметным животом, свидетельствующем о совершенной ею измене.
Когда он приехал через год, Юля успела уже пару раз разбить чужие сердца и один раз своё. Она как раз отходила от последствий своего первого в жизни «страдания», когда ей, такой красивой и умной, дали от ворот поворот. Приехавший Гена позволил ей поверить в свои женские чары, а когда он позвал её замуж, Юля посчитала это премилым и забавнейшим.
Родители были в шоке. Мама требовала, чтобы отец разобрался с подлым одноклассником, отец требовал, чтобы Юля прекратила эти шашни и взялась за ум. Юля решила, что она будет любить Гену до конца своих дней и уехала с ним в Уфу.
-Я хочу трёх детей, – сообщил ей Гена после свадьбы. – Всегда хотел большую семью, но первая жена детей не хотела, а вторая…
Про вторую он всегда начинал говорить и тут же обрывал разговор. Юля немного ревновала мужа к этой второй жене, которая явно оставила неизгладимый след на его душе.
-Конечно, – ответила она, чтобы Гена поскорее перестал думать про вторую. – Я рожу тебе трёх. Да хоть четырёх, если скажешь!
Когда ребёнок не получился через месяц – это никого не удивило. Через два тоже. Через три Юля позвонила маме.
-Да чего ты хочешь, он же старик!
Хождения по врачам показали, что, несмотря на возраст, всё у Гены было в порядке. Да и какой возраст – мужчина в самом расцвете сил, у мамы такой же «старик» рядом. Это она просто никак не могла смириться с тем, что дочь выбрала в мужья такого взрослого мужчину, и все думали, что это она недосмотрела за глупой Юлькой, которая точно пропадёт в таком неравном браке.
За пять лет Гена и правда будто постарел. Первые два года Юлина восторженность и уверения в том, что дети обязательно будут, ещё как-то поддерживали его. Но потом Гена окончательно отчаялся.
-Видимо, это крест мой – не будет никогда у меня детей. Я тебя не держу, можешь быть свободна – понимаю, что женщине нужны дети.
Юля называла Гену идиотом и заверяла, что будет с ним, даже если у них никогда не будет детей. Но дети у них будут, обязательно.
-Ты вроде и сам у мамы поздний ребёнок, так?
Гена любил рассказывать про маму. Та была необыкновенной женщиной – красивой, ласковой, с дивным голосом, который остался на записях. Гену она и правда родила поздно – в сорок пять, и оставила его сиротой в шестнадцать лет.
Юля не страдала оттого, что никак не могла родить. Но страдала оттого, что страдал Гена. И делала всё, чтобы забеременеть, любые, даже самые глупые рецепты применяла.
Гена устроился на вахтовую работу. Юля сначала обиделась, решив, что таким образом хочет её наказать.
-Глупая, – сказал он. – Так, мы накопим деньги на ЭКО.
С деньгами было не очень. И всё из-за Юли – она мало зарабатывала в музыкальной школе, а тратила много: Гена купил ей машину, ноутбук, синтезатор и много чего ещё, опустошив свою копилку и кредитную карту. Он любил Юлю, а Юля любила тратить деньги – она привыкла, что родители исполняют любой её каприз, и от мужа ждала того же.
Когда Гена уезжал, она грустила. Но грустила недолго: обзавелась новыми знакомыми, с которыми ходила на симфонические концерты и ездила в загородные поездки. Гена страшно ревновал к этим новым друзьям, особенно мужчинам, но Юля только отшучивалась.
-Гена, я люблю только тебя одного!
Забеременела она неожиданно и сама не сразу это заметила. Поэтому и написала Гене через полтора месяца. Сухости его не замечала и радовалась за двоих. Он же, когда вернулся, вдруг сказал:
-Если отец ребёнка не хочет жениться на тебе, то ладно – я дам ему свою фамилию, но спать будем в раздельных комнатах. Если же у вас там всё серьёзно – я даю тебе развод, можешь не переживать.
Юля остолбенела. Никто и никогда так её не оскорблял. Он что, не верит, что это его ребёнок? Она была так обижена, что не нашлась, что сказать, кроме одного:
-Хочешь разводиться – давай.
Мама была рада такому положению вещей и забрала Юлю домой. Папа предлагал разобраться с Геной, но Юля отказалась – раз он так легко её отпустил, значит, о любви речи нет. А если нет любви, то и зачем это всё.
Носила ребёнка она тяжело. Было такое чувство, будто мир вокруг стал тёмным и тяжёлым. Юле было трудно вставать по утрам, не хотелось двигаться и есть. Врач говорил о депрессии и велел чаще бывать на солнце. Мама робко предлагала позвонить Гене. Юля отказывалась от всего и лежала целыми днями на диване.
-Ты вредишь ребёнку! – ругалась мама. – Ты должна двигаться, гулять и нормально есть.
Юля похудела. Она ничего не хотела. Про Гену она совсем не думала. Совсем.
Родила она на две недели раньше. Девочка была крошечная и страшненькая. Что-то у неё было не так, и от Юли девочку забрали. Юля была рада и хотела поскорее вернуться домой, на свой диван. Никаких эмоций ребёнок у неё не вызывал.
Мама, наоборот, просто надышаться на внучку не могла. Да и отец тоже. Первое время они ещё пытались как-то растормошить Юлю – приносили ей девочку, которую хотели назвать Дашей, взывали к материнским чувствам, но потом перестали. Единственное, на чём настояла Юля, так это на том, чтобы дочь назвали Зиной, как мать Гены.
Зиночка росла как хрупкий цветочек – трогательной и нежной, подверженной всем возможным болезням. Юля так и лежала на диване, отказывалась что-то делать, пребывая в полудрёме и не понимая, кто она и как жить дальше. Про Гену она не думала. Совсем.
Он приехал через два года. Юля так и не узнала – сам или это мама всё же ему позвонила. Никто ей не признался. Приехал, сел рядом, но смотрел не на Юлю, а куда-то в сторону. А она вдруг разволновалась, что располнела, подурнела и вообще… Её в буквальном смысле затрясло. А тут ещё Зиночка в нарядном платье (всё же мать приложила к этому руку!) пришла и забралась под бочок к Юле, как она любила делать.
Гена уставился на девочку. Губы его задрожали, по щеке поползла слеза.
-Родинка, – только и смог выдавить он. – Родинка.
То, что у Зиночки родинка, как у матери Гены, Юля уже давно заметила. И думала отправить ему фотографию, но гордость не позволяла. Раз он так легко от них отказался – какая это любовь?
Гена опустился на колени и принялся просить прощения. Плакал как ребёнок, говорил о своей дурацкой ревности и второй жене. Юля терпеть не могла эти разговоры о второй жене, даже сейчас ревновала, поэтому положила ладонь на его поседевший затылок и сказала:
-Ну, будет. Даже Зиночка столько не плачет. Ты знаешь, а она ведь поёт. Ты бы слышал, как она поёт…
И тут они уже вместе заплакали. И он посмотрел ей в глаза. И Юля поняла, что только этих глаз она и ждала: мир снова стал чистым и прозрачным. Простым. Понятным.
А Зиночка так и жалась к её боку и ничего не понимала…
