— Что-то не устраивает? Уматывай, — отстраненно швырнул ей эту фразу Саша, которого сейчас компьютерные монстры волновали куда сильнее, чем очередная размолвка с женой, — Тебя тут не держат. Не устраивает? Взяла вещички, ребенка — и к маме, к маме. Я-то без тебя обойдусь. Не меня ждет нищета и звание матери-одиночки. Потому что я обеспечивать ребенка, которого у меня украли, не буду.
— Украли? Разве не ты нас выставляешь?
— Ребенок, который живет не со мной, мне не нужен. Ты предупреждена. Хочешь характер свой показывать — валяй. Но тогда и уматывай отсюда. За все последствия отвечай сама.
— Как ты непоследователен. Так уматывать или это засчитается за то, что я ребенка украла?
— Ребенок должен жить с отцом и с матерью! И никак иначе! Но, если мать такая, как ты, то можешь уезжать. То, что Сева останется без отца, будет на твоей совести.
Мила ушла в ванную, чтобы украдкой поплакать, но слез уже не было. Вместо этого она посмотрела на свое отражение.
Отражение выглядело постаревшим.
Мила взглянула на свои черные, роскошные, длинные и очень густые волосы… которые были роскошными.
В мелких заботах и изнуряющих ссорах она и не приглядывалась к волосам, которыми когда-то жутко гордилась. Блеск из них исчез. На голове не укладка, а закрученный пучок. Да и прежней густоты нет…
Недавно они начали выпадать. Причем вылезать клочками. Иногда Мила утром обнаруживала на подушке прядь волос, зажмуривалась и вновь завязывала все в пучок. Чтобы не задумываться.
Мила заправила за ухо выбившуюся прядь.
Что-то в ней перевернулась, когда она разглядела свои некогда роскошные волосы.
Мила, так и не разревевшись, вернулась к мужу.
Саша уже забыл про ссору.
— Мила, а ты провод от наушников не видела?
Вел себя, как ни в чем не бывало.
Хотя это его извечный стиль поведения.
У Саши вообще не бывает золотой середины. Либо он любит до умопомрачения, либо обижает и оскорбляет. Они так и поженились. Когда он делал ей предложение, то от зависти попадали абсолютно все знакомые. Саша снял видовый ресторан, потом они поднялись на колесе обозрения — и там он встал на одно колено… Хотя Саша совсем не богат. Наверное, все сбережения потратил на то предложение.
Все фото и видео с того вечера разлетелись по знакомым, которые, конечно же, были в шоке от щедрости и размаха. Даже мама Милы, вообще не верящая в любовь, сказала, что «такого жениха упускать нельзя».
Никто из завидующих не был в курсе, что незадолго до ресторана и кольца они с Сашей почти расстались. Мила хотела созвать на свой День рождения всех-всех, в том числе и тетю, которая безумно раздражала Сашу. Он вышел из себя моментально. Жутко кричал, всячески оскорблял, наговорил Миле такого, что ни один хам на улице не сказал бы. Швырнул в нее стакан. Тогда-то Мила и хотела от него уйти.
Но последовало предложение.
Да такое щедрое…
«Все до копеечки на тебя потратил» — как бы в шутку сказал он позже.
Это стало отправной точкой. Мила с ним не рассталась, потому что почувствовала себя обязанной, а он почувствовал свою безнаказанность. Периоды огромной любви все чаще сменялись периодами упреков, пустых обвинений и несправедливых наговоров.
— Не видела я твой провод, — пробормотала Мила, в мыслях которой сейчас что-то перестраивалось.
— А повежливее?
Чтобы выйти из себя, Саше требовалась доля секунды.
— Не видела. Саша, а где мой йогурт?
— Которой?
— Который я попросила тебя купить, когда звонила еще днем.
— Йогурт купить? А ты его заслужила?
Удивительно, как иногда фраза из нескольких слов может стать последней каплей. Мила все сносила, но от этого «ты его заслужила», то, что в ней сейчас щелкнуло, перевернулось с жутким треском, и девушка предельно ясно поняла — так жить невозможно.
Она, без комментариев, уложила сына в люльку и ушла «на прогулку».
Саше она про предстоящий развод, а ее уход из дома — это подача заявления на развод, Мила ничего не сказала. Позвонила уже потом, из дома мамы, чтобы расставить все точки над «i». Если бы она ему сказала, еще находясь у него в квартире, никто не ведает, чем все могло закончится.
Саша разбушевался.
Накричал, как всегда.
Пригрозил нищетой.
Напомнил, что она без него пропадет.
— Я без тебя легко смогу! — подводил он разговор к финалу, уже откричавшись, — А ты без меня — нет. Приползешь потом. С мамой-то жить на правах приживалки, да еще и принеся туда ребенка, очень несладко будет. Приползешь, чтобы мужа вернуть, а я тебе даже дверь не открою!
Пришла к нему Мила через 3 дня.
Замки он поменял, но после часового дежурства на площадке, удалось попасть в квартиру. Саша милостиво впустил ее, демонстрируя, что готов выслушать ее мольбы.
Но за Милой в квартиру зашли две ее подруги, мужья этих подруг, и ее мама. Для страховки.
— Я за вещами.
Мила, ничего не почувствовав, глядя на мужа, сказала своим, что нужно собрать самое необходимое.
И тут Саша понял, насколько все серьезно.
Чтобы мужчина так плакал и истерично вопил, никто из ее друзей еще никогда не видел.
Он, не постыдившись ее подруг и их мужей, рыдал, падал на колени и умолял Милу не уходить.
Мила осталась равнодушна к этим просьбам. Она-то знала, что за его мольбами все равно последуют оскорбления и злость.
Уверенности Миле придавала мама, которая еще в первый день прибывания дочери у нее сказала — «сколько бы раз ты ни вышла замуж, а в этот дом ты можешь вернуться всегда, у меня для тебя всегда будет место». Чаяния Саши не оправдались. У мамы Миле было очень даже хорошо. Она и с ребенком поможет.
Саша же нес вахту под их балконом. Дневал и ночевал. Сидел на лавочке, понуро опустив плечи, а, когда Мила вытаскивала коляску, чтобы погулять с ребенком, начинал старую песню — «вернись, люблю — не могу, все для тебя сделаю».
Только настало какое-то выгорание. И это больше на Милу не действовало.
Когда Саша понял тщетность всех попыток вернуть жену, а Мила через суд добилась развода, запил. Запил от безысходности. Это был не загул по клубам, а какая-то нечеловеческая тоска…
— Не могу без нее, — полуобморочный, он жаловался двоюродному брату, с которым они когда-то были очень дружны, и которые наведался к нему по настоянию матери, чтобы как-то приободрить, — Совсем не могу без нее. Везде мерещится, везде аромат ее парфюма, повсюду какие-то мелочи, связанные с ней…
— Зачем же ты поступал, как ненормальный, если так боялся ее потерять? — спросил Ваня.
Ваня когда-то оборвал их дружбу с Сашей. Видел, как Саша поступал. Слышал, какую чушь он молол, и очень соболезновал Миле.
— Все от любви, Вань, все от любви… — протянул Саша, — Я же семью сохранить хотел. А она… Спорила со мной вечно, не слушалась, стояла на своем… Не должна жена себя так вести, если хочет крепкий брак. Я ей все втолковать это старался, да только она ничего не понимает… Не могу без нее. Надо забыть, надо выкинуть из головы и забыть навсегда, а не забывается.
Любовь у него была. И очень сильная. Но все его поступки объясняются уж явно не теплыми чувствами.
— Саша, ты не пробовал показаться врачу? Психологу там…
— Кто я, по-твоему?? — почти зарычал Саша, — Я нормальный! Иди ты… откуда пришел.
Тогда Ваня наведался к Миле. Спросить, как она после развода, не нужно ли им с ребенком что-нибудь. Проявил заботу. Он себе это объяснил тем, что родственникам, даже бывшим, надо помогать, а уж она-то вообще бывшая жена его брата, но это объяснение сломалось под тяжестью фактов — к Миле у него были чувства.
После такого замужества Мила долго не могла довериться Ване, но в конце концов доверилась и не прогадала.
А Саша все пил и в перерывах снова приходил под ее окна, чтобы вымолить прощение.
— Мила, я все осознал, я хочу быть с тобой.
— Саша, у нас уже никогда ничего не получится. Я тебя за все прощаю. Но не вернусь.
— Никто не позаботится о тебе, как я!
— Угу, ты даже йогурт мне пожадничал…
— Да потому что я твой кредит платил и плачу! Правда, я теперь безработный из-за прогулов, так что скоро перестану платить.
— Мой кредит? Я у тебя ничего не занимала…
— А ресторан на предложении? А колесо обозрения? Сколько, как ты думаешь, стоит арендовать все эти радости?? Кругленькая сумма, на которую мне из-за тебя потребовалось взять кредит! И ты еще возмущаешься, что я тебе денег мало выделял, и все пересчитывал.
У нее и до этого уже не было никаких сожалению по поводу развода, а признание Саши, что все это было в кредит, в котором ее и обвинили, окончательно укрепило ее веру в то, что она права.
— Не я тебя вынудила взять этот кредит. Я про него даже не знала.
— Конечно, ты вынудила! Не попытайся ты от меня тогда уйти, ничего не я не брал! Но как мне еще было убедить тебя остаться?
— Саша, ты приходишь сюда, чтобы извиниться, но сам уже начинаешь снова наезжать. Ты другим человеком уже не станешь, а с тем, какой ты есть сейчас, я уже не хочу иметь ничего общего.
— У нас сын!
— К которому ты не приходишь? Алименты не платишь. Только за мной увиваешься, а про сына даже не спросил ни разу. И это у тебя не любовь. Это зависимость. Обратись к психологу.
Но Саша обратился к своему проверенному средству…
Ни денег, ни работы, да и ипотеку выплачивать уже нечем, а Мила категорически отказалась вносить свою лепту. Нашла отговорку! Якобы, это все равно только его квартира, и она на нее не претендует.
Но самая серьезная обида у Саши была на двоюродного брата. Про его отношения с Милой уже прослышали все. У них дело к свадьбе идет. Саша даже приезжал к Ване на работу, чтобы поговорить «по-мужски», но, получив хорошую сдачу, ушел ни с чем. Да и от близких не увидел сопереживания. Все на его звонки отвечали с неохотой и говорили, что в разводе-то он сам виноват.
— Не могу без тебя…
Писал он Миле.
Следом — оскорбления.
И опять — не могу без тебя.
Потом он снова, в беспамятстве, поехал покататься и влетел в бетонное ограждение. Естественно, напоследок подумав, что все его беды из-за Милы.
