Залаяла собака. Открылась калитка. Сын входил во двор с девушкой, привез домой невесту на смотрины.
Мать как увидела, так руками и всплеснула.
— Мать честная, да кого же он нам в дом привел. Отец, ты только посмотри. Это ж чисто стрекоза. Горе то какое. Как она детей ему рожать будет. Что делать будем?
Отец посмотрел на девушку, но в отличие от жены полной, грузной, неповоротливой женщины, давно плюнувшей на красоту и привлекательность, он увидел в ней настоящую красоту, грацию и женственность. Лицо его расплылось в улыбке. Он крякнул от удовольствия, приглаживая рукой, пышные усы..
Сама- то она рано стала носить одежды, с лихвой прибавляющей ей года, увеличивающие ее возраст. Она давно поставила крест на нарядах и своей привлекательности. Располнела, расплылась в боках, в гардеробе преобладали бесформенные кофты, сшитые собственными руками из цветастого ситца и объемные юбки, еще больше придающие телу форму бочки. Зачем зря заморачиваться, и так пойдет.
— Платок на голову и готова. — Было ее первым словом утром. Да и куда деваться, когда в доме большое хозяйство, управляться с коровой и свиньями приходилось много и быстро, а потом на колхозные поля бежать, целый день на солнце, с сапой, да вилами. Тут не до красоты, переделать бы все по дому вовремя. А как вышла на пенсию, совсем обабилась, тяжело ногам носить полное тело по земле, плывет по двору медленно, словно уточка на пруду, да и спешить особо некуда, одни теперь с мужем остались, вот и вершит свои дела размеренно и степенно. Трех сыновей вырастила, старшие уже давно женатые были, только по далеким городам разъехались, в гости их не дождешься, внуков не увидишь, только на карточках.
А младшенький Виктор, здесь, рядом. Вот и ждала она в дом работницу. На соседней улице давно присмотрела себе добрую помощницу. Девка спелая, крепкая, здоровая, кровь с молоком. Щеки так и пылают жаром и здоровьем. И с коровой управиться и груз, если надо, сама поднимет, мужа звать не станет. Сыну сколько раз уж говорила:
— Сходи, посмотри невесту: хороша, ой, как хороша. И замуж ей пора. И дети крепкие будут.
А он уперся:
— Сам найду себе жену, как время придет. — Артачится парень. Не достучишься.
А теперь, эдакое диво привел! И кого? Городскую себе нашел. Недоразумение одно. И где только такую худую откопал?
Не знала она, что девочка эта не простая. За невзрачной оболочкой скрывался сильный духом человек. Невдомек было им, оценивающим человека по одежке и стройности, что знакома она и с тяжелым трудом крестьянина и с хозяйством и с уборкой. Сколько работы переделали эти слабые на вид руки. Когда Свете было двенадцать лет, заболела мать, слегла внезапно, даже шевелиться не могла. Угасала постепенно. Вся работа по дому легла на плечи девочки. И корову подоить и кушать сварить, хозяйство обслужить. Отец сначала приник, а потом, втянулся, стал помогать дочери. Только через два месяца начала подниматься мать с кровати. Радовалась своему выздоровлению и дочке, помощнице. Умница и красавица, по дому бегает шустро, прибирается, словно бабочка порхает, все с улыбкой делает и песнями веселыми. Быстро у нее получается, легко, ловко, вроде света больше рядом с ней становится.
Но, как бы там ни было, надо выходить встречать. Гости уже во дворе, за сараем не спрячешься. Сухо поздоровалась она с невесткой и презрительно буравила ее глазами. А из окон и заборов уже смотрели любопытные соседи, наблюдали, обсуждая гостью.
Света смущалась. Все ей было в диковинку. Дом ее родителей был большим, просторным, высоким, в комнатах уютно и красиво. В большие окна проникает много дневного света.
А в этом домике все миниатюрное, даже в двери, чтобы пройти, надо наклоняться. Окна маленькие, комната всего одна, но она предназначена для гостей, с пышно устеленной кроватью, взбитыми подушками, уложенными горками и покрытыми ажурной накидкой. А сами родители ютятся в первой проходной комнате, как по Свете, так это обыкновенная прихожая. Здесь снимают одежду и вешают ее на крючки, едят за столом у порога, здесь и спят. В общем, не дом, а маленькая хата. Не понравилось тут девочке совершенно. Все пахнет каким то чудным чужим ароматом, скорее всего мылом. Да, так и было. Во все шкафы хозяйка клала мыло цветочное, земляничное, ландышевое, чтобы «вкусно» пахло все белье. Этим запахом были пропитаны полотенца, простыни, одежда, даже носки. но она промолчала, удивляясь своеобразной тишине этого миниатюрного мира.
Первые смотрины прошли безрезультатно, сухо, сдержано. За столом невестка не ела, «кочевряжилась», все ей было не так. Борщ жирный (с кусками нутряного жира), салат горький, пирожки пережаренные. Ела она один хлеб и говорила: «спасибо, я сыта».
Ох, и негодовала мать. Внутри бушевала буря, готовая снести все на своем пути. Но тяжелый взгляд мужа останавливал ее душевные порывы начать скандал.
— Ишь, кака принцесса выискалась. Ей пища с ресторана видать нужна. А нету ее у меня. Ешь, коли дали, а нет, выходи из-за стола, не порть аппетит другим. – Нашептывала она отцу, жаловалась. – Я ей покажу, как не есть моей еды.
— Цыть, мать. Не начинай. Привыкнет.
После обеда, мужчины уехали косить траву, а Мария послала Светлану в огород срезать весь укроп. Дала ей таз, нож и села ждать на летней кухне, заодно и отдохнуть. Сидит, посмеивается, представляет, как она будет своей подружке описывать фиаско городской фифы.
— Вот погоди, щас ты у меня уработаешься и будешь есть все, что я тебе дам. — Зло думала она. — Еще и копать землю заставлю.
Светлана вошла в кухню.
— Ты че, забыла чего, аль случилось чего, может спина заболела? – Язвительно и грубо спросила свекровь.
— Я сделала, что вы сказали, что еще помочь нужно?
— Что ты сделала? – она выскочила на улицу. На столе стоял полный таз укропа и еще рядом лежала большая куча. Как и когда она успела это сделать, ушла ведь пять минут назад, в глазах Марии был немой вопрос.
-А теперь вяжи пучки, вот тебе нитки, завтра отец на базар свезет. – Приказным тоном произнесла она, а сама отправилась в дом, полежать, чтобы уйти подальше от негодной девчонки, век бы ее не видеть. Уняв свое возмущение, недовольство, она, помолившись на икону в углу комнаты, уснула под мерное тиканье ходиков. Целых три часа проспала спокойным сном. Внезапно открыла глаза.
— Ой, мамочки, четыре часа с лишним уже, мужики приедут, а у меня ничего не сделано. Щас я эту дубину стоеросовую заставлю картошку чистить и нож ей побольше всуну в руки, чтобы помучилась. Сама сбежит от меня. Я ей покажу, я ей устрою деревенскую жизнь. А то придумал сынок, такую жердину тощую, воблу сушеную, с собой рядом держать, ага, сейчас, чтоб смеялись все родственники. Не будет этого. Я так сказала.
Она посидела еще немного на кровати, отходя от полуденного сна. Потом поправила косынку на голове и медленно двинулась во двор. Нога никак не попадала в один тапок. Она даже юбку придержала, чтобы посмотреть на свою ногу. Ну вот, теперь можно идти.
Во дворе на скамейке она увидела пучки укропа, ровненько уложенные в таз с водой. А из кухни доносилось пение.
— Она еще и поет! Вот зараза!
Тут подъехал мотоцикл, это мужики вернулись с луга.
— Батюшки святы, уже здесь, а у меня и конь не валялся, работы непочатый край, бегом бежать надо. – Роптала она.
Быстро бежать не получалось, шла еле переваливаясь, но когда зашла в кухню, была крайне удивлена, стол был накрыт. Салат, порезанный хлеб, целая стопка блинчиков и картошка с мясом. А, запах какой!
— Ты… чего это… ты как… когда сделала. – В недоумении стояла свекровь, разглядывая, приготовленную еду.
— Сейчас, сметаны только положу в миску и можно кушать. – Задорно произнесла Светлана.
Она выскочила на улицу с полотенцем в руках и весело поприветствовала мужчин.
— Идите умываться, я вам воды принесла и полотенце. — Она поцеловала Виктора и, заливисто смеясь, повесила ему на плечо полотенце.
— Добра дивчина у тебя, сынок, хороша, как есть хороша. Весело жить будешь. – Радовался Григорий Николаевич. – Одобряю твой выбор!
За столом все ели с аппетитом, нахваливали еду, восторгаясь сноровкой хозяйки, а мать не притронулась к еде, ей эта похвала, как нож в сердце была. В груди давила жаба, душила и терзала.
— Сыта я, борща в обед с пирожками так наелась, что до сих пор желудок полон. — Отвечала она всем. А вечером решила послать эту коварную змеищу корову доить. – Посмотрим, как она справится.
А тут и корова не заставила себя ждать, вошла в открытую калитку и выверенным маршрутом добралась до своего места.
— На вот тебе подойник, иди и без молока не приходи. – Потирала она злорадно руки – ну, сейчас свершится…
Света подскочила, ведро схватила и побежала, радуясь.
— Вот глупая, корова как лягнет сейчас тебя и будет тебе веселье. – Подумала она, глядя вслед уходящей Светлане. Однако за ней не пошла, села ждать на скамейке во дворе результат своего эксперимента эксперимента.
Тут соседка через забор озаботилась, спрашивает:
— А что Мария, как невестушка то твоя, пава городская?
— Ой, Макаровна, чисто золото, сынок привез. И хозяйка ладная, и умница, и красавица, а готовит, пальчики оближешь! – Нахваливала она Светлану, говоря это как можно громче.
— Да больно худа, смотрю.
— А тебе, что в щи ее класть захотелось, что ль, она ведь тебе не свинина.
— Ну, как по мне, так она твоему сыночку совсем не подходит.
— А мой сынок твоего мнения не спрашивает, ты за своим доглядывай, здесь свои глаза найдутся. А она у меня все может, вот щас прямо, корову мне доит, а я вишь, отдыхаю. Где у тебя така невеста?
— Ой, и ладно, будя те, завелась. – Соседка разочарованно вернулась к себе.
— Вот тебе, старая сплетница, будешь еще моего сына обсуждать. Не дождешься.
А, Светлана погладила корову, дала ей хлеба черного с солью, поговорила,
— Ешь моя милая, устала, целый день по лугу гуляла, наелась, умница, красавица, — нахваливала она Зорьку. Та отвечала ей верным взглядом. Такие угощения были сегодня, да за них я тебе все молоко сама солью. И Светлана приступила к процедуре. Помыла вымя, вытерла все сухой тряпочкой и начала доить своими нежными ручками, бережно касаясь коровьих сосков.
— Умница моя, молодец, отдыхай теперь, кормилица наша. – Нашептывала ей девушка и довольная вернулась к дому с полным ведром молока…
— Ты только взгляни мать, какая у нас доченька появилась, все может, хозяйка, красавица, умница. Вот сыну нашему повезло. – Умилялся отец. В душе жалел, что уже стар, вот, если бы ему в свое время попалась такая невеста, украл бы ее, ей богу украл. Мимо не прошел!
Мать прикусила губу, нервничала. Что же такое, что ни заставить делать эту городскую кралю, а она все исполняет, все умеет. Откуда такие познания. И отец, хорош, нахваливает ее. Мог и меня поддержать, так нет, заступается за нее. Сердце разболелось, но смириться с выбором сына она не хотела, не могла, не желала. Стонала и пила успокоительное, но бунтовать не перестала. Утром решила продолжить испытания. А ночью ей приснилась страшная ведьма, пьющая кровь из глубокой раны в сердце. Ее окровавленное лицо было ужасно и она еле дыша, стонала. Проснулась ранним утром вся в поту, встревоженная. На душе тяжелый камень, внутри все давило, сжимало и хотелось плакать. Она вошла в комнату. Сын спокойно спал, обняв Светлану, а она так нежно приткнулась к его плечу. Солнце только, только стало появляться на горизонте и светлый лучик освещал их спокойные милые лица.
— Дите совсем, такая миленькая девчушка и носик аккуратненький, а кожа: нежная, светлая. – Она посмотрела на свои руки, загрубевшие от тяжелой работы, на свое отражение в зеркале. – Как я постарела и не заметила совсем. Очерствела и душой и телом.
Света заморгала и открыла глаза. Она не испугалась, а только тихо спросила.
— Корову доить пора? Я сейчас.
— Нет, нет. Спи спокойно, еще рано, я вот за лекарством заходила.
— Вам плохо?
— Нет, нет, мне хорошо, спи. – И она прикрыла за собой двери. Ей стало жутко стыдно, что она, такая взрослая зрелая женщина, мать, а позволяет себе обижать молодую девочку, неокрепшую, слабую. Вот она о ней заботиться. Спрашивает, хорошо ли, плохо ли. А кто я ей такая? Никто. Сына моего полюбила, родители его приняли, как своего. Да и как не принять такого безупречного парня. Не пьет, не курит, работает, хорошие деньги зарабатывает. Отличного мы сына вырастили с Гришей, прекрасного. Есть чем гордиться. А девочка – то, умница, прекрасно готовит, все делает быстро и аккуратно. Что еще надо? Она улыбнулась. А я чем хуже? Я тоже могу быть хорошей свекровью. Нет, лучше мамой. Дочери у меня не было, только сыновья, а я так мечтала о дочке, так хоть теперь, я узнаю, что это за счастье. Так раздумывая над своей жизнью, она успокоилась, пришла в чувство и ясность ума. Отбросила лекарство в сторону и прилегла к мужу. Обняла его нежно, он почувствовал рядом свою любимую и тоже обнял, своей тяжелой натруженной рукой.
Часы тихо стучали, отмеряя время. Только другое, совсем другое время – наполненное безусловной любовью, что укутала сегодня весь дом своими крепкими объятиями. Теперь все будет хорошо.
