Ксения лежала в общей послеродовой палате, с четырьмя такими же счастливыми мамашками. Детки спали или капризничали в своих прозрачных казённых люльках, мамочки отдыхали на кроватях, общались между собой или в телефонах.
Ксения смотрела на спящую дочь. В палате жарко, чепчик она не надевала, да и не пеленала лишний раз, во-первых, у неё это плохо получалось, во-вторых, дочка спала спокойнее просто прикрытая пелёнкой. Волосёнки у девочки тёмные, даже на бровках, глазки будто карие, но ещё мутные, стеклянные как у всех.
— Перерастёт! – уговаривали её бывалые мамы. – Это первые волосики, на теле скатаются, а на голове после первой стрижки отрастут светленькие.
— Вы так думаете? – отрешённо спрашивала Ксения, — просто мы с мужем светлые, русые, у него глаза серые, у меня зелёные, а тут…
— Ой, ну цвет глаз определять поле рождения вообще глупо, — отвечала ей молоденькая девочка, с толстой, тёмной косой на плече, явно не славянка. – Я первого родила в 19, у него вообще до 6 месяцев были голубые глазки, муж на меня косился всё время, а потом перерос! Сейчас такие же, как у папочки, — улыбалась она, качая на руках свой драгоценный свёрток. У неё тоже дочка, но лысенькая, кожа светленькая, как молочко.
Муж в сообщениях задавал такие же вопросы. Ребёнок первый, оба не понимали, как так вышло.
Свекровь во время беременности Ксении по два-три раза в неделю писала, интересовалась здоровьем, общим состоянием, всегда внимательно слушала невестку, после визитов в ЖК. Знала, когда у Ксении УЗИ, скрининги. Золовка тоже переживала, не так, как мама, конечно, но звонила, обычно брату, спрашивала: как, когда, всё ли в порядке, сколько весит и т.д.
После родов обе звонили Ксении, но как только она отправила фото дочери, звонки и волнения прекратились. Свекровь написала:
— Такая тёмненькая (и прелестный смайлик).
Выписка из роддома. Андрей приехал за своими девочками. Мама, свекровь, золовка всё здесь. Цветы, шары – всё торжественно, один свёкор дожидался в машине, слишком сентиментален, боялся расплакаться.
Андрей принял доченьку из рук медсестры, осторожно взглянув на маму. Золовка едва не всплакнула, подгоняя своих двоих уже побольше детей, начала настаивать на общем фото.
Дома немного покружили над новым человечком, охали и ахали.
— Ах, какая прелесть!
— Боже, что за милота! – восхищалась золовушка, — хоть за третий иди! – скрещивала она ручки на груди, глядя на племянницу.
— Так иди, — шептал ей почему-то брат, толкая вбок.
— Ага, вдруг опять пацан? Нет, уж как-нибудь перетерплю. Вашу зацелую, — брови её поднялись домиком, глазки заблестели от слёз любви, глядя на девчушку.
Мама за спиной детей повторила:
— Такая тёмненькая! Ну прямо чудо.
Ксения посмотрела на мужа, он прикусил верхнюю губу, и пальчиком дотронулся до ручки дочери.
Родственники разъехались, оставили молодых родителей одних.
— Она перерастёт! – оправдываясь, сказала первым делом Ксения, — даже твоя мама так говорила.
— Да, — озадаченно отвечал Андрей, — такое бывает.
Но прошло больше полугода, мамина булочка Катя стала ещё темнее, а волосы гуще, прямее. Куколка, а не ребёнок! Соседи, мамочки на площадке просто любовались принцесской. Мама с папой тоже любовались, но очень внимательно, придирчиво. Андрей лишний раз и на руки не брал. Свекровь с золовкой перестали приезжать. Даже мама Ксении иногда смотрела на дочь будто спрашивала: где ты такую куколку чернявую достала? Откуда такая прелесть среди бледных и светловолосых затерялась?
Ксения чувствовала, знала, что мама и сестра мужа просят, а в последнее время просто требуют сделать тест ДНК. Ксения слышала обрывки разговоров, Андрей после звонков сестры или мамы по несколько часов ходил потерянный, угрюмый. Не разговаривал, дочь на руки брать и не хотел.
Она как чужая, не его… Глазки посветлели, но всё равно чайного цвета, реснички длинные, про волосы и так всё понятно, когда была поменьше шапочками, кепочками, косыночками прикрывала мама волосёнки, но эти два прелестных хвостика фонтанчиком прикрыт уже почти невозможно.
— Андрей, давай сделаем ДНК, — предложила первая Ксения.
— Какие глупости! – отворачивался он от жены в постели, — ты думаешь, я тебе не доверяю? Не уверен в тебе?
— Я и сама вижу. Вижу отношение твоей родни. Мама твоя два месяца у нас не была, даже не звонит.
— Мне тоже, — делая вид, что хочет спать, отвечал Андрей.
— Не ври. Знаю, и мама, и Вика с тобой постоянно на связи.
Андрей вздохнул и повернулся к жене.
— Правда, я серьёзно. Мне самой интересно. Мы оба светлые, твои мама, папа… У меня в роду все либо блёклые, либо рыжие. Вдруг в роддоме подменили…
— Что ты говоришь? – испугался Андрей.
— Не специально, — шептала Ксения, чтобы не разбудить дочь, но беседе это придавало таинственный оттенок. – Случайно. Бывает же такое.
— Только на Дзене! Или по телевизору, на глупых шоу.
— Я серьёзно. Со мной девочка рожала, она с утра родила, я позже. Явно нерусская, а девочка у неё беленькая.
— Ксюш, я в это не верю!
Недолго спорили, но проверить решили, тем более Андрей честно признался, что мама и сестра его без соли съедают заживо, требуют сделать тест. Мол, не его дочка. Ксения вздохнула, их понять можно, особенно маму, долгожданная внучка и такая чёрная кошка пробежала между семьями, и это не метафора.
Сдали все необходимые анализы, Ксения, на всякий случай тоже. Очень ей запала светленькая лысенькая головка той девочки на руках мамы с кавказскими корнями. Андрей почти не волновался, а Ксения ждала результатов с нетерпением, каждый день по три раза почту проверяла: нет ли уведомлений.
Каково же было её удивление, нет, она расстроилась, когда они получили результаты экспертизы. Она уже мысленно готовилась в суд, в полицию, разыскать ту девушку, но в документах чётко указано: Андрей и Ксения — мама и папа Катюши.
Андрей носил на руках обеих.
— А я знал! Я был уверен! В тебе, в нас. Ты просто не могла, мы всё время вместе.
Потом были консультации со специалистами, где им разъяснили, что такое случается, возможно, они и не знают, но в роду у папы, например, был кто-то с «горячей» кровью.
У молодых родителей всё наладилось, папа торопился домой с работы, мама больше не прятала чудные хвостики дочери под головные уборы. Жить бы и радоваться, но звонки от свекрови и золовки не прекратились, в частности, Андрею.
Однажды они приехали, вдвоём. Ксения очень удивилась, почему мама без папы.
— У него давление, мы на Викиной машине. Как Катя? – уселись обе на кухне, с твёрдым желанием и выражением на лице вывести сноху на чистую воду.
— Пре-кра- сно, — отвечала Ксения, недоумевая, чего от неё хотят и почему разговаривают в таком тоне. – Вон она в большой комнате, можете поиграть. Она соскучилась по бабушке.
Вика приподнялась из-за стола, мама лёгким движением руки, не сводя глаз с невестки, остановила её.
— Признавайся! Андрей покрывает тебя?!
— Мам, я пойду, — всё-таки хотела уйти золовка, — там Катюша одна.
— Какая она нам Катюша? Что по ней не видно… Каринэ или Лусинэ, какая-нибудь.
— Что вы такое говорите? Андрей же показал вам результаты, мы тоже сомневались, но нам сказали, такое случается.
— Мозги мне не пудри! Не первый день на свете живу. Влюбила в себя до беспамятства Андрея, и он готов принять чужого дитя! Так?
— Нет. Зачем вы меня оскорбляете? – хлопая глазами от неожиданности, отвечала невестка.
— Мам, я пойду, — опять порывалась к племяннице Вика.
— Нет, останься, будь свидетелем! – стучала она указательным пальцем по столу, да так звонко, будто палочками по барабану. – Учти! Мы чужого ребёнка не примем, да, да! Воспитывать не будем!
— Да, мы, как-то сами…
— И Андрею я не позволю! – упёршись руками в стол, угрожающе приподнялась мама из-за стола. – Костьми лягу, но он не будет растить чужого ребёнка! Поняла?
— Ему и не придётся, — глупо улыбалась Ксения, заливаясь краской, — Катя, его дочь.
— Я не верю! – водила она пальцем перед лицом невестки. – Пойдём Вика, — сказала мама, уводя за собой взрослую дочь.
— Мам, но я купила Кате погремушку.
— Какие погремушки?! – злилась свекровь, собираясь в прихожей.
— Да Вик, какие погремушки? Катя уже бОльшенькая, она не играет погремушками, — сказала Ксения, провожая их.
Вика, чувствуя себя неудобно в сложившейся ситуации, смотрела на Ксению, на маму. Маму было жальче, она так взволнована, как бы с сердцем плохо не стало. Золовка раскланивалась перед Ксенией уходя, смущалась, она была готова извиниться тут же и за себя, и за маму, но свекровь уводила её, давая понять, что честным женщинам тут не место.
Взгляды недовольные, слова и намёки закончились, началось реальное противостояние. Мама названивала каждый день сыну, в основном в дневное время, сестра присылала фотографии из семейного фотоальбома снохе и не было там ни одного человека! до прабабки, цветом волос темнее скорлупы грецкого ореха.
Муж Виктории несколько раз назвал на общем торжестве Андрея подкаблучником. Прямо и косвенно намекали, что он прикрывает грехопадение жены. Андрей ругался с сестрой, лез в драку с зятем. Мама полностью поддерживала дочь с мужем.
И пока Ксения рыдала на кухне, с маленькой дочерью на руках, хорошо, что Катенька маленькая, не понимает из-за чего сыр-бор, появился свёкор. Со свинцовым выражением лица, тяжёлым, таким Ксения его видела, когда он смотрел Парад Победы по телевизору.
— Прохор Сергеич, остановите вы это! – просила Ксения, слыша, что происходит в зале.
— А что тут останавливать? – нахмурил он брови на внучку, — всё и так видно. Я Андрея понимаю, сильным человеком надо быть, чтобы такое принять и простить, но для меня ты всё равно останешься бл…ю! А эта… — задыхаясь, указал он на внучку, — не наша!
Ксения больше не могла терпеть, Андрей тоже, они уехали и прекратили общение с роднёй.
Но мама с золовкой не унимались, они зачастили во двор, где жили раньше. Сын с семьёй жили в квартире его мамы, никто же не думал, что Ксения подложит всем такую свинью, её любили и уважали, как родную.
Свекровь вспомнила всех своих подруг и приятельниц по подъезду в старом доме и поделилась с ними своими подозрениями. Она знала без любых тестов – невестка врёт! Вскоре весь подъезд, в котором жила молодая семья, все бабульки на скамейках стали присматриваться к Ксении, когда она гуляла с дочкой, шептались за спиной. Всё это ощущал на себе и Андрей, приходя с работы домой. В его голове не укладывалось, почему родня ополчилась против них.
— Ба, — доведённая до отчаяния Ксюша звонила бабушке в соседний городок. Она живёт одна, квартира трёхкомнатная, решили попроситься к ней на пару месяцев, пока обоснуются на новом месте, а там сами. – Ба, можно, месяц у тебя поживём?
Внучка быстренько обрисовала ситуацию, из-за которой они решили переехать и прекратить общение с родственниками мужа.
— Хах! – бодро усмехнулась старушка на том конце провода. — Деньги тратили на всякие там тЕсты! Ха-ха! В наше время, — начала она. Ксения приготовилась слушать долгую историю про «наше время», скоро ей придётся терпеть это чаще. Бабушка у неё замечательная, поговорить любит, но теряется в словах и мыслях, петляя в уголках своей обширной памяти. – В наше время и без всяких там ДНК определяли у кого рыльце в пушку. Работала я с одной в Красноярске…
— Ба, так можно? Приедем, и ты всё расскажешь.
— А чего бегать? – ещё веселее сказала старушка, — возьми и потребуй, путь Андрюшка и отец его тЕсты сдадут! А я подожду, — хихикала бабуля, — вот я посмеюсь на старости лет!
— Да ну…
— Бабку послушай, скажи свекрухе, и всё прекратится.
— Он на отца похож… — сомневаясь ответила Ксения. Похож-то, похож, но многим отличался.
— Бабку послушай! А приехать можете в любое время, я всё равно одна, так хоть правнучка мои суставы разомнёт, — смеялась бабуля.
О разговоре с бабушкой Ксения сказала мужу.
— У твоей бабули уже маразм! – покрутил он у виска.
— Ну а что? А вдруг? Не хочешь узнать?
— Нет! Вы все с ума посходили! Я просто хочу спокойно жить своей семьёй и, если мои не готовы это принять, скатертью дорога!
Но Ксении стало интересно, настолько, что она сама приехала к маме с папой. Приняли её в доме, мягко говоря, недружелюбно. Но Ксении этого хватило, чтобы стащить из ванной щётку свёкра.
Дома она тоже обновила свою зубную щётку и мужа, чтобы он не заподозрил ничего. Денег заняла у мамы, чтобы муж не заметил большой растраты. Через несколько дней она получила результаты.
— Мама, вы не могли бы приехать ко мне завтра, — вежливо просила по телефону Ксения, — буквально на часик и Катюша очень скучает.
— Я не воспитатель в детском саду, чтобы за чужими детьми приглядывать! – ответила мама, собираясь положить трубку.
— А Прохор Сергеевич тогда кто?
— Что ты несёшь? Его не трогай, у него и так давление!
— Я знаю, поэтому и прошу вас приехать одну. Вряд ли он знает, что всю жизнь воспитывал неродного сына.
— Ты совсем совесть потеряла?
— Я нет, это вы перешли все границы. Нашему тесту вы не поверили, меня и родного сына оскорбили, а сами-то…
— Мне нечего бояться! Я всю жизнь верна одному человеку!
— Конечно. Но вот документы… Вика знает?
Тишина.
— Что же вы? – вздохнула Ксения, — как в старой дурной поговорке. Чуть жизнь нам не сломали, сына унизили, настроили всех против родной внучки.
Телефонный разговор был долгим, интонация мамы за это время менялась несколько раз. Ксении уже было не страшно. Свекровь приехала на следующий день, ни на кого не нападала, наоборот, была очень приветлива, ласкова с внучкой. Ксения отдала ей документ. Продолжать сталкивать всех, невестка не собиралась, устала от всего этого. Попросила не настраивать отца и зятя против Андрея, не распускать сплетни, хотя тут уже было поздно. Мама на всё была согласна, даже хотела поделиться тайной своей молодости.
— Мне плевать! Пусть это будет на вашей совести, нас только не трогайте и не выплёскивайте свой негатив на Катю. Хорошо?
С той поры свекровь и невестка живут душа в душу. Бабушка с дедушкой часто приезжают к сыну, на глазах у своих старых подружек по подъезду она часами гуляет с внучкой во дворе. А в садик пошла Катенька, дедушка с бабушкой забирают её, пока папа с мамой на работе. Ксения не знала и не хотела знать, как она объяснила всем перемену в отношении к внучке, она радовалась, что всё наладилось и уезжать никуда не пришлось. Свёкор и зять прекратили нападки на их семью, а Вика просто избаловала племянницу подарками, она и раньше любила Катюшу, но у мамы сердце, она не могла её не поддержать.
