В тот вечер Мария пришла домой позже обычного. На улице уже стемнело, в окнах домов зажглись огоньки. Она сняла пальто, поставила чайник, и, пока вода закипала, машинально взяла в руки телефон. В мессенджере мигало новое сообщение от подруги: «Маша, ты видела этот канал? Там парень рассказывает про детство в вашем районе, но имя у него странное. Посмотри, вдруг узнаешь кого-то!»
Мария кликнула по ссылке. Открылся YouTube-канал с названием «Детство на Полевой». На аватарке — улыбающийся молодой мужчина, подписанный как «Илья Сергеевич». Подписчиков было уже больше двадцати тысяч, а последний ролик собрал сотни комментариев.
Мария не сразу поняла, что её так зацепило. Она включила видео — и замерла. Голос, интонации, даже жесты — всё казалось до боли знакомым. Она вслушалась:
— …и вот мы с сестрой, тогда ей было лет семь, а мне девять, бегали по двору, строили шалаш из старых досок, а потом прятались от бабушки, чтобы не помогать по дому…
Мария почувствовала, как внутри всё похолодело. Это был голос её брата, Вадима. Его самого в кадре не было, иногда он появлялся, но только силуэт, лица не видно, только очертание и контуры одежды и тела. Только вот имени «Илья Сергеевич» в их семье никогда не было. И никакой бабушки, жившей рядом, тоже не было — их бабушка умерла, когда Марии было четыре года.
Она посмотрела ещё несколько роликов. В каждом — истории о якобы совместном детстве: как «Илья» с сестрой ловили рыбу на речке, как они вместе спасали котёнка, как их отец научил их кататься на велосипеде. Всё было очень живо, с деталями, но… не их жизнь. В их семье не было рыбалки, отец не умел кататься на велосипеде, а котёнка Мария вообще никогда не спасала.
Мария выключила телефон и долго сидела в тишине, слушая, как за стеной тикают часы. Она не могла понять: зачем Вадиму всё это? Почему он рассказывает чужие, выдуманные истории от имени несуществующего человека? И почему эти истории так похожи на настоящие их истории, но с выдуманными деталями, людьми и ситуациями, и люди в комментариях пишут:
«У меня было такое же детство!»
«Вы так трогательно рассказываете, как будто я снова в своём дворе…»
Мария решила не звонить брату сразу. Она знала: если спросить в лоб, он уйдёт от ответа или пошутит. Вадим всегда был замкнутым, не любил говорить о себе, а после смерти родителей стал ещё более скрытным. Они виделись редко, переписывались по праздникам, иногда созванивались, но крайне редко говорили о прошлом, ничего особенного не вспоминали…
Всю ночь Мария не могла уснуть. Её мучили воспоминания: их реальное детство было совсем другим — суровым, наполненным ссорами, долгими зимами без света, вечными долгами и страхом перед пьяным отцом. Мама работала на двух работах, Вадим рано научился защищать сестру, но никогда не рассказывал о своих чувствах.
Почему же теперь он рассказывает чужим людям такие светлые, тёплые истории, будто у них была счастливая семья? . . .
В тот вечер Мария пришла домой позже обычного. На улице уже стемнело, в окнах домов зажглись огоньки. Она сняла пальто, поставила чайник, и, пока вода закипала, машинально взяла в руки телефон. В мессенджере мигало новое сообщение от подруги:
«Маша, ты видела этот канал? Там парень рассказывает про детство в вашем районе, но имя у него странное. Посмотри, вдруг узнаешь кого-то!»
Мария кликнула по ссылке. Открылся YouTube-канал с названием «Детство на Полевой». На аватарке — улыбающийся молодой мужчина, подписанный как «Илья Сергеевич». Подписчиков было уже больше двадцати тысяч, а последний ролик собрал сотни комментариев.
Мария не сразу поняла, что её так зацепило. Она включила видео — и замерла. Голос, интонации, даже жесты — всё казалось до боли знакомым. Она вслушалась:
— …и вот мы с сестрой, тогда ей было лет семь, а мне девять, бегали по двору, строили шалаш из старых досок, а потом прятались от бабушки, чтобы не помогать по дому…
Мария почувствовала, как внутри всё похолодело. Это был голос её брата, Вадима. Его самого в кадре не было, иногда он появлялся, но только силуэт, лица не видно, только очертание и контуры одежды и тела. Только вот имени «Илья Сергеевич» в их семье никогда не было. И никакой бабушки, жившей рядом, тоже не было — их бабушка умерла, когда Марии было четыре года.
Она посмотрела ещё несколько роликов. В каждом — истории о якобы совместном детстве: как «Илья» с сестрой ловили рыбу на речке, как они вместе спасали котёнка, как их отец научил их кататься на велосипеде. Всё было очень живо, с деталями, но… не их жизнь. В их семье не было рыбалки, отец не умел кататься на велосипеде, а котёнка Мария вообще никогда не спасала.
Мария выключила телефон и долго сидела в тишине, слушая, как за стеной тикают часы. Она не могла понять: зачем Вадиму всё это? Почему он рассказывает чужие, выдуманные истории от имени несуществующего человека? И почему эти истории так похожи на настоящие их истории, но с выдуманными деталями, людьми и ситуациями, и люди в комментариях пишут:
«У меня было такое же детство!»
«Вы так трогательно рассказываете, как будто я снова в своём дворе…»
Мария решила не звонить брату сразу. Она знала: если спросить в лоб, он уйдёт от ответа или пошутит. Вадим всегда был замкнутым, не любил говорить о себе, а после смерти родителей стал ещё более скрытным. Они виделись редко, переписывались по праздникам, иногда созванивались, но крайне редко говорили о прошлом, ничего особенного не вспоминали…
Всю ночь Мария не могла уснуть. Её мучили воспоминания: их реальное детство было совсем другим — суровым, наполненным ссорами, долгими зимами без света, вечными долгами и страхом перед пьяным отцом. Мама работала на двух работах, Вадим рано научился защищать сестру, но никогда не рассказывал о своих чувствах.
Почему же теперь он рассказывает чужим людям такие светлые, тёплые истории, будто у них была счастливая семья?
На следующий день Мария снова открыла канал. Она посмотрела все видео подряд, выписывая детали: имена, даты, описания двора, школы, соседей. Всё было похоже на их район, но каждый раз — с искажениями. В одном ролике «Илья» рассказывал, как его отец построил дом своими руками, хотя их дом был старой хрущёвкой, а отец никогда ничего не строил. В другом — как они всей семьёй ездили на море, хотя Мария с Вадимом ни разу в детстве не были на юге.
В комментариях люди делились своими историями, благодарили «Илью» за искренность. Кто-то даже писал:
«Я бы хотел, чтобы у меня было такое детство.»
Мария почувствовала странную ревность — к этим чужим воспоминаниям, к образу семьи, которой у них никогда не было. Она вспомнила, как в детстве мечтала о нормальной жизни, как завидовала одноклассникам, у которых были папы, водившие их на рыбалку, и мамы, которые пекли пироги по воскресеньям.
Вечером она всё-таки решилась позвонить Вадиму. Он ответил не сразу, голос был усталым.
— Привет, Маш. Всё хорошо?
— Привет. Да, всё нормально. Слушай… ты случайно не знаешь, кто такой Илья Сергеевич?
В трубке повисла пауза.
— Нет, — коротко ответил Вадим. — А что?
— Просто мне тут скинули канал, парень рассказывает истории про наше детство… Только всё немного не так.
Вадим засмеялся, но смех был натянутым.
— Ты что, думаешь, это я?
— Я не знаю, — сказала Мария. — Просто голос очень похож. И манера говорить.
— Ну, мало ли, у кого похожий голос, — отмахнулся Вадим. — Может, совпадение.
— Может быть, — согласилась Мария. — Ладно, не буду тебя отвлекать.
Она положила трубку, но сомнения не исчезли. Наоборот, они только усилились.
В следующие дни Мария начала искать информацию о «Илье Сергеевиче». Она просмотрела все его соцсети, но нигде не было ни одной настоящей фотографии — только картинки с закатом, цитаты, рисунки детских дворов. В одном из постов она увидела фотографию старого подъезда — такого же, как в их доме. На стене был виден номер квартиры — 12. В их доме квартира 12 была их.
Мария решила действовать. Она написала комментарий под последним видео:
«А вы правда жили в доме на Полевой, 12? Я тоже там жила.»
Её комментарий остался без ответа, но на следующий день новое видео появилось на канале. В нём «Илья» рассказывал, как он с сестрой прятались на чердаке, чтобы не слышать, как родители ругаются. Мария вспомнила: у них действительно был чердак, куда они с Вадимом убегали, когда отец напивался. Только в видео всё было иначе: «Илья» говорил, что родители просто громко спорили из-за ремонта, а потом вместе пили чай и смеялись.
Мария почувствовала, как внутри всё сжалось. Она поняла: Вадим не просто выдумывает истории — он переписывает их детство, делает его таким, каким оно могло бы быть, если бы всё сложилось иначе.
В следующие дни Мария не могла ни работать, ни отдыхать. Она вспоминала своё детство: холодные зимы, когда они грелись у плиты, вечные очереди за хлебом, маму, которая ночами шила одежду на заказ, чтобы заработать на еду. Вадим всегда был рядом, защищал её от отца, помогал делать уроки, но никогда не говорил о своих чувствах.
Теперь она смотрела на экран и видела другого Вадима — «Илью Сергеевича», который рассказывал, как они всей семьёй украшали ёлку, как отец учил его строгать доски, как мама пела колыбельные.
Мария не знала, злиться ей или жалеть брата. Она понимала: эти истории — его способ справиться с прошлым, его попытка создать себе новую семью, хоть и вымышленную.
Однажды вечером Мария решила посмотреть одно из старых видео. В нём «Илья» рассказывал, как он с сестрой нашли на чердаке старую игрушку — деревянного медвежонка, и долго спорили, кому он достанется. Мария вспомнила: у них действительно был такой медвежонок, но он был сломан, и они его выбросили. В видео же «Илья» говорил, что они починили игрушку вместе с отцом, а потом сестра подарила её ему на день рождения.
Мария выключила видео и расплакалась. Она поняла, что брат не просто выдумывает — он лечит свои раны, создаёт себе детство, которого у них не было.
Вскоре Мария получила письмо на электронную почту. Отправитель — неизвестный. В письме было всего одно предложение:
«Спасибо, что помнишь.»
Мария не знала, как на это ответить. Она поняла: Вадим всё знает, он видел её комментарии, он понимает, что она его узнала. Но он не готов говорить об этом вслух.
В следующие недели Мария стала смотреть видео иначе. Она уже не злилась, не ревновала. Она слушала истории и представляла, что всё это могло быть их жизнью. Иногда она даже улыбалась, когда «Илья» рассказывал о том, как они всей семьёй лепили снеговика во дворе, хотя в реальности в тот год снега не было, а мама лежала в больнице.
Мария поняла: иногда людям нужно выдуманное прошлое, чтобы пережить настоящее.
Но однажды в новом видео «Илья» вдруг сказал:
— А моя сестра… она всегда всё понимала и понимает, даже если я молчал.
Мария замерла. Она поняла, что брат всё-таки обращается к ней.
На этом месте Мария решила: она должна встретиться с Вадимом и поговорить по-настоящему — о прошлом, о боли, о том, почему он выбрал такую жизнь и такие истории. Но что скажет ей брат? Готов ли он раскрыться?
Прошло несколько дней после того, как Мария увидела последнее видео «Ильи Сергеевича». Она не могла перестать думать о брате, о том, что он скрывает за этими выдуманными историями. Наконец, собравшись с духом, она позвонила Вадиму.
— Вадим, — начала она тихо, — давай встретимся. Мне нужно поговорить с тобой.
— Хорошо, — ответил он, и в голосе прозвучала усталость.
Они встретились в небольшом кафе. Вадим выглядел уставшим, но глаза его светились теплом.
— Я смотрела твои видео, — сказала Мария, — и поняла, что ты… создаёшь другую жизнь. Почему?
Вадим вздохнул и посмотрел в окно.
— Мария, — начал он, — наше детство было тяжёлым. Я не мог изменить прошлое, но мог придумать другое. Там, в моих историях, нет страха, нет боли. Там есть любовь, семья, счастье. Я хотел, чтобы кто-то поверил в это, и чтобы мы сами поверили.
— Ты не одинок, — сказала Мария, — я тоже помню всё, что было. Но я знаю, что мы выжили, и создаём себе будущее, которое хотели, потому что были вместе.
Вадим улыбнулся сквозь слёзы.
— Спасибо, что ты есть. Мне было страшно, что ты не поймёшь.
— Я всегда рядом, — ответила Мария, и они обнялись.
С тех пор Мария и Вадим стали чаще встречаться, делиться воспоминаниями и поддерживать друг друга. Вадим продолжал вести канал, но теперь рассказывал не только выдуманные истории, но и настоящие — о том, как важно прощать и любить.
Однажды Мария сказала ему:
— Ты подарил многим людям надежду. И нам с тобой тоже.
Вадим взял её за руку:
— Главное, что теперь мы вместе. И никакие выдуманные истории не заменят настоящую любовь.
Их глаза встретились, и в этот момент они поняли — прошлое не сломало их, а сделало сильнее. Вместе они готовы были писать новую, настоящую историю — историю прощения, надежды и семьи.
