Егор гордился собой. Добытчик! И ведь дело не всегда в расчетной квитанции, а я в достижениях, которые материально не измерить.
— Мне грамоту за май дали. И медаль еще потом получу – это на планерке, чтобы при всех.
Он – сотрудник месяца.
— Твое руководство всегда только картонками и отговаривается. Где премия какая, сына?
— У меня и так большая зарплата.
— Большая зарплата? Смех – да и только. Ваш Алексеевич просто понятия не имеет, как вы можете умаяться за день. И что за зарплата? За 12 часов-то! Ты не стесняйся, а прямо говори Алексеевичу, что это мало, — невестка с пылом “поддакивала” Марии.
— Тю! Женщины! Не цените вы уважение и почет, — сказал Егор.
— Почетом сыт не будешь, — сегодня Мария привечала их у себя и заодно наставляла на путь истинный, — Мы, женщины, знаем, что почем: как детей прокормить, как за ламинат заплатить.
Невестка Люба так на нее похожа!
Тоже ценит материальное и каждую монетку считает!
— Ты мать-то слушай, она дело говорит, — сосредоточенно кивала Люба.
Егор же такой непрактичный. Он и компанию выбирать не умеет, и за отопление сам заплатить не может, потому что путается в счетах-квиташках. Хорошо, что у него жена рациональная.
На других невесток посмотришь – так они и не подгоняют мужей, не поторапливают, о достатке не напоминают. Только и довольствуются малым. А надо в ежовых рукавицах держать! Чтобы и стимул был!
— Не про грамотки думай, а про будущее деток своих.
— Ну, не накручивайте.
— Ты посерьезнее отнесись к тому, что создал ячейку общества, — сказала Мария, — Не как твоя батя, который только и выплясывал со своей гармошкой, а я на своей спине тащила дом, тебя и Лизу.
Судила Мария по себе.
Ее жизнь заставила.
— Ма, не все же вертится вокруг денег.
— Все!
— Да-да.
Соответственно, Егор должен был пахать за троих. За своего отца, за будущее для наследников, за обиду матери. Своеобразная плата за всех родственников.
Люба тоже много работала, потому она не столько нуждалась в обеспечении, сколько хотела показать, что расслабляться никогда нельзя.
— И жену свою цени – она у тебя умная.
Так думала Мария.
До того, как Люба вышла в декрет.
Если до этого она видела сына часто – он забегал после работы и приводил жену, сейчас все шло наперекос.
— Егор, когда вы уже придете?
— Занят я. Очень.
Хм. Как-то это… непонятно.
— Ты стал занятым просто сверх меры.
Декрет декретом, а траты-то не снизились.
Люба подыскала для Егора вакансию, куда он и ходил после своей основной работы.
— Нечего прохлаждаться. Пойдет. Получит больше. Потратим на что-нибудь красивое. Да, Мария Семеновна? – спросила Люба, — К августу, быть может, и еще что подыщем. Муж обязан приносить деньги в дом.
Тут-то Мария и испытала… гнев?
Мало, мало, мало…
Всегда мало.
Егор вообще пропал с радаров, вставая в 7 утра и ложась в 12 ночи. За отдых он себя ругал. Это Мария тоже слышала. В разговоре с другом Егор упомянул, что какой-то день поспал дольше положенного. А мог бы по поселку поездить! Подхалтурить!
— Невестке всегда мало денег.
— Не ты ли гордилась тем, что она “не наивная, всех в оборот возьмет, у такой не забалуешь”.
— Не думала я, во что это выльется… У них же все есть! Это я впроголодь жила, чтобы детей воспитать. А у них-то есть. Любка сережки показывала – красивущие! Ей теперь к ним набор из браслетов нужен. Видите ли, чтобы не понижать уровень.
— И это ты тоже одобряла… И не ты ли песочила Егора почти ежедневно, что он лентяй, который довольствуется какими-то картинками с подписью?
Одобряла…
Песочила…
Чего уж лукавить?
Сама твердила, что спуску давать нельзя. Что надо не только не экономить, но и быть чуток расточительной, чтобы стимул заработать был… Но одно, когда сама! Своего сына! И другое, когда смотришь, как невестка отправляет его уже на третью работу.
— Откуда мне было знать?
— Оттуда. Изначально надо хвалить за старания, а не только за каторжный труд, не только за ведомость с пятью нулями. Он и принял эту модель поведения за нормальную.
— Теперь из него хоть что лепи…
— Угу.
