— Я не смогла его остановить! Я не успела! Я даже позвонить ему не могу, потому что мобильник выключен… Он, наверное, купил другую симку, а от этой избавился. Как и от меня. Не надо было ставить его перед выбором!
— Что он тебе сказал перед тем, как сесть на поезд?
— Ничего он мне не сказал. Ничего… — прошептала Соня, — Он мне ничего не сказал, потому что я ему не отвечала! Я… он же выбрал родителей, а не меня, поэтому я послала его… И не отвечала. Но теперь-то я понимаю, какой, несмотря ни на что, это был для него тяжелый удар. Мне-то хорошо рассуждать! Это же не мои родители. Для него это удар, не для меня. Он уехал. Он когда-нибудь вернется? Правда? Правда?
Из этой сбивчивой речи мама и друзья семьи, которые сегодня тоже оббегали полгорода, потому что Соня пропала и не отвечала на звонки, уяснили лишь то, что Даня от Сони ушел. Выбрал родителей.
Лишь бы девочка не помешалась из-за него…
— Сонь, возьми вот упаковку пустырника…
— Или водички…
— Или продышись.
— Сонь…
— Он не вернется, он не вернется…
Звонкая оплеуха вернула ее в реальность.
— Теть Вер… за что?
— В руках себя надо держать, Сонька! Уехал — ура! Туда его и его родителей тоже, между прочим! Скатертью дорога. Это, между прочим, все из-за них!
***
— Я побежала. Справишься с кашей сама?
— Мне так-то не 7 и не 13. Или ты думаешь, что твоя дочь-студентка не совладает с манкой в кастрюле? Не волнуйся. Если что, я вызову МЧС.
Соня обожала всякий раз упоминать, что она студентка, хотя пошел уже 2-й курс, и студентка она больше года, но ей нравилось это повторять, она сама училась, сама сдавала, сама поступала и тряслась за эти списки поступивших, поэтому то, что она студентка, до сих пор говорила всем при каждой подвернувшейся возможности.
— Да-да, тебе уже 19, но замуж еще…
— Прошу! Отложим выволочку до вечера!
Соня, которая еще привыкала к роли студентки, уже стремилась побывать и женой.
Со свадьбой-то они погорячились.
Просто Соня сказала, что у нее серьезные отношения с молодым человеком, Даней его зовут, а мама сказала, что надо думать об учебе, а не о парнях. Явно же, что в 19 лет еще не может быть ничего серьезного, поэтому и морочить голову всякими пустяками не надо. Соня и выдала, что Даня уже сделал ей предложение. Пока без ресторана и кольца, но он уже работает, скоро накопит. Чтобы мама, так сказать, прочувствовала всю серьезность события. Даня о том, что он уже без трех минут муж, узнал только на другой день и был… ошеломлен.
К ее маме на поклон они отправились уже вдвоем.
Сказали, что повременят со свадьбой.
А Эвелина их вдруг благословила.
«Подумай сама, будут они под твоим присмотром амуры крутить или где-то по углам да подворотням шастать? Тут хоть на виду, да и дочь от тебя ничего скрывать не станет, если этот Даня окажется прохвостом, пьяницей или гулякой, то к тебе она пойдет. Подумай! Хочешь потерять ее доверие? Сама-то во сколько замуж вышла? В 18! И прожили в любви и согласии 16 лет. Если бы Витя не погиб таким молодым» — вспоминала Эвелина мамино напутствие. Бабушка Сони была очень убедительна.
И женщина благословила молодых.
Хотя с росписью никуда не торопились.
Еще на родителей жениха посмотреть нужно.
Да и Даня предостерегал, что родители у него не совсем спокойные. Папа не пьяница, но «расслабиться» очень любит, поэтому и ссоры у них нередко бывают, и живут они не так, чтобы богато, хотя с виду семья благополучная. Но у кого нет своих тайн?
Мысленно Эвелина все же уповала на то, что молодые еще сто раз разбежаться успеют, дело-то молодое, но вслух ничего не говорила, решила так: пусть все идет своим чередом. Они совершали свои глупости. Их дети должны совершать свои.
Эвелина поехала на работу, а Соня подпалила кашу. Проглядела. Засмотрелась в окно в ожидании своего суженого.
Сегодня суженого привезли на машине: отец подбросил.
Соня иногда видела машину его отца, когда также наблюдала из окна, например, в универе, но лично с его отцом не знакома. Сегодня она спустилась к подъезду, чтобы, хоть мимолетно, но поглядеть на кого-то из родителей Дани, а его папа, Гена, чуть не врезался в припаркованную «Газель у подъезда».
Едва он начал произносить фразу «какие красивые девушки тут живут», как Соня уже подбежала и поздоровалась. Они переговорили, и Соня с Даней пошли на свое свидание.
А Гена влюбился.
Влюбился в Данину невесту.
С женой они уже который год живут, как соседи. Даня не слепой и не двухлетний, он видит, что родители ночуют в разных комнатах и почти не разговаривают, а, если и обращаются к друг другу, то словами навроде «подай соль». Но не расходятся, как в море корабли. И, если их спрашивают о семье, то никому не рассказывают, что на самом деле все очень плачевно, а притворяются, что они среднестатистические муж и жена. Все у них «окей». «Брак — это до конца жизни» — так говорит мама. Годами молчит в присутствии отца, но посторонним отвечает так.
Ничего удивительного в том, что Гена влюбился, в общем, нет. Но объект для своих притязаний он выбрал определенно очень неудачно. Другой бы на его месте, хотя лучше не представлять себя на его месте, промолчал и постарался поскорее выкинуть все глупости из головы, но только не Гена. Он у нас мужчина исключительный. И собственный сын его исключительности не помеха.
Уже назавтра у Сониного дома снова остановилась его машина. Гена приехал без Дани, но с букетом пионов. Жена от него такой роскоши не видела даже в конфетно-букетный период, но здесь-то девушка на двадцать лет моложе. Надо выглядеть презентабельно.
Не пил вечером, кстати. Хотя понервничал достаточно.
— Соня!
Девушка замешкалась, не сразу узнав Геннадия отдельно от машины, но, когда вспомнила, дружелюбно улыбнулась:
— Доброе утро. Красивые букет. Жене?
— Нет, это вам.
— Мне? — «с ума сойти» — подумала Соня, но потом ее осенило, — От Дани? Даня попросил передать? Чего ж он сам не заехал?
— Нет, букет от меня.
«Все-таки с ума я сегодня сойду» — помрачнела Соня.
— По какому поводу?
— Ну, мне не нужен повод, чтобы подарить прекрасной и свободной девушке шикарный букет.
Это провалы в памяти?
— Ген… Геннадий, — совладала с собой Соня, — Я не свободна. И уж от вас это точно звучит странно…
— Разве у вас что-то серьезное? Ой, в 19 лет всегда всем кажется, что это серьезно, а через месяц разводятся. Поэтому нет смысла спешить замуж. Я вам не советую.
— Ну, хорошо, что вы через месяц не развелись, — очень выразительно ответила она.
— Та это уж и не брак, а так, ширма. Вообще, Соня, я рекомендую вам сегодня не пойти на пары, а прогуляться со мной до ресторана. У меня отложены деньги на такой случай. Для вас все, что угодно, Соня. Для тебя, конечно.
— С чего вы взяли, что мне это интересно? У меня вообще-то жених есть, — Соня не понимала, как объяснить ему весь абсурд происходящего.
Тогда она просто ушла.
Но у Геннадия будто лампочка зажглась, что вежливая Соня своим вежливым отказом включила ему «зеленый свет».
Он от нее не отставал.
Как об этом рассказать маме или жених, Соня придумать не могла больше месяца. Это ж не кто-то со стороны, это отец Дани!
Но Эвелина сама все увидела, когда Геннадий попытался вручить Соне очередной букет, деньги на который ему уже пришлось занимать, что, конечно, не могло его не злить. Сонина упертость злила неимоверно. Да и расходы…
Подождав, пока они обе окажутся дома, Эвелина спросила:
— Это что за кочерыжка? — Эвелина видела его настойчивость, — Кто тебе букет дарить собирался? Сонь, скажи маме правду. Кто-то из преподавателей? Ты не можешь отказать? Скажи мне, я все министерство образования на уши поставлю, этот сорокалетний Ромео будет пятый угол искать.
Соня подумала, что лучшего случая все равно не представится, а ее надежды, что Геннадий сам отстанет, и они замнут это недоразумение, не оправдались, и все сказала маме.
— Я позвоню им домой… — сказала Эвелина.
— Нет, умоляю, не звони! Даня ни о чем не знает!
— Сонь, ты заблуждаешься, если полагаешь, что я разрешу тебе выйти за Даню замуж и, так или иначе, близко контактировать… с его семьей. Точнее — с этим папашей! Это сейчас он агрессивно дарит букетики, а потом неизвестно, до чего может дойти… Нет. Или Даня все знает и ограничивает твое общение с ним, или этих отношений не будет.
Но у Дани уже разворачивалась своя Санта-Барбара.
Его маме кто-то донес о «вертихвостке», и даже адрес ее запомнил, где видел Гену с букетом и какую-то молоденькую девицу. Мама, изрядно пройдясь веником по мужу, пошла поглядеть на «вертихвостку». Но дальше подъезда не ушла. Имени-то она не знает.
Геннадий держался.
Но звонок Эвелины разрушил всю его защиту.
Тут Гена решил, что ничего предосудительного он не совершил, а жена и сын «должны его понять».
— Да, я влюбился! Да, я хочу уйти к ней! Ты не можешь закрыть меня в этой квартире. Я хочу новую жизнь начать с той, кто мне действительно нужен.
— Сидеть!! — рявкнула Тамара на мужа.
Даня в этом бедламе ничего не понял, он все еще и представить не мог, что речь идет про Соню, потому что половину диалога пропустил. Родители так вопили, что сумбур в голове…
Тамара напустилась же не на мужа, а на сына:
— Ты с это ш… б… (и много других эпитетов) встречаться не будешь! Она мужчину из семьи увести пытается!
Уж и до Дани дошло.
Несколько иронично то, с какой уверенностью Гена утверждал, что начнет с ней новую жизнь, и то, как Тамара кричала, что Соня его из семьи увести пытается. А Соне-то это надо?
К возлюбленной Даня приехал с лиловым синяком под глазом.
Последствия разговора с отцом.
Эвелина не прогнала его и не держала на пороге, парень-то ни в чем не виноват, но мягко сказала:
— Даниил, я просто не могу подобрать такие слова, которые к этой истории подойдут…
— Я тоже.
Несмело выглянула и Соня, которая, почему-то, перед Даней считала себя виноватой.
Вопрос «что делать» уверенно стоял на повестке дня.
Хорошо еще, пока не обсуждали, кто виноват. Хотя и так понятно, что виноват Гена.
С собой Даня прихватил кое-какую одежду и зубную щетку, надеясь переночевать у друга, но Эвелина разрешила ему пока остаться у них. Дома Тамара ставила свои ультиматумы. Сначала — мужу. Чтобы он никогда даже смотреть на Соню не смел. Но добралась она и до сына:
— Забудь про эту невесту. Еще не хватало нам породнится с такими…
— Мам, я как бы в шоке от поступка папы, но Соня-то в чем провинилась? Она и поводов не давала.
— Будто ты не знаешь, что мужчина никогда не будет бегать за женщиной, если ему не раздавали там авансов. Твоя Соня, видимо, уже очень опытная ш… — и все те же эпитеты. Ничего о ней слышать не хочу. Папе твоему я ума-то добавила, он согласен переехать. Скоро поедем к бабушке. Чтобы не слушать насмешки знакомых и, чтобы ты не смотрел на эту девицу, да и он тоже… Все, переезжаем. Бабушке как раз уход нужен. Переезжаем — и не спорь! Не придешь — ты нам не сын!
Двух мнений тут быть не может, но… это ведь родители. Хоть и со странностями.
А он — мальчик, который даже никогда не жил отдельно.
Соня, заметив его сомнения, оскорбилась:
— Ты еще думаешь? Геннадий не стеснялся лезть прямо на улице! У моего подъезда! Твоя мама на меня же еще и наехала за это. Они в жизни не станут моими свекрами. А ты еще думаешь??
— Сонь, папу я прощать не собираюсь, но это все очень неожиданно… Я ушел из дома, но я не уверен, что справлюсь с самостоятельной жизнью. Я буду работать изо всех сил, ради тебя, но мне нужно время как-то свыкнуться с такими кардинальными переменами.
— Может, ты тоже считаешь, что я сама напрашивалась? — Соня не понимала, чего он тянет. Все же понятно.
— Нет, но, может, у папы кризис среднего возраста! У них с мамой все ужасно, они только формально семья, а тут… Ну, а мама, конечно, считает, что ты где-то проявила инициативу, потому что папа раньше в таком замечен не был.
— Инициативу? Да если бы у меня и не было тебя, неужели вы можете даже в самых невообразимых фантазиях предположить, что я на такое бы позарилась? Ему 40, он выпивает и работает только периодически!
— Ты перегибаешь…
— И насколько он чихал на тебя, если не побоялся подойти ко мне! Ты для него сын или кто?
Даня ушел. Надолго. Соня потом звонила ему, она знала, когда и куда отправляется поезд, ведь оговаривалось все еще при ней, когда мама ему звонила, она даже ездила на тот вокзал, но все бестолку.
***
— В руках себя надо держать, Сонька! Уехал — ура! Туда его и его родителей тоже, между прочим! Скатертью дорога. Это, между прочим, все из-за них!
Так-то – да, из-за них.
Но Даню-то она потеряла.
Какими бы странными они ни были, а он выбрал их.
Только, когда все уже впали в полную безысходность, а она совсем расклеилась, где-то на лестничной площадке послышались знакомые шаги. Даня не хотел приходить, пока не снял им квартиру, чтобы они могли попробовать жить самостоятельно. Он никому не сказал, что был на том вокзале, но передумал…
