— Вы не сможете стать частью нашей семьи. Мой сын заслуживает нормальную жену, а не… — Раиса Петровна выразительно осмотрела Анну с головы до ног.
— Что значит «не нормальную»? — Анна поставила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся на скатерть. — Я три года работаю в вашем магазине, помогаю Фёдору с документами, готовлю для всей семьи.
— Ой, не надо тут! Все уши прожужжала про свою незаменимость. А ты объясни лучше, почему у тебя родственников нет? Почему на свадьбу никого не зовёшь? Скрываешь что-то, городская штучка.
За окном шумел летний день. Через неделю должна была состояться свадьба. Анна все силы вложила, чтобы стать своей в этой деревне. Бросила институт в городе, переехала, начала работать в семейном магазине Фёдора. А теперь его мать решила всё разрушить.
— Фёдор знает, что мои родители погибли, — тихо ответила Анна.
— Знает. И знает, что ты из детдома. А вот чего он не знает, так это почему ты каждый месяц ездишь в город. Думаешь, люди не замечают? Тут же все на виду! Может, у тебя там другой мужик? Или ещё что похуже.
Дверь распахнулась, на пороге появился Фёдор — высокий, загорелый, с выгоревшими на солнце волосами. Анна почувствовала, как внутри всё сжалось. Она любила его улыбку, его прямоту, его руки. Но сейчас его лицо было серьёзным.
— Мам, можно тебя на минутку?
— Погоди, сынок. Мы тут с твоей невестой разговариваем по душам, — Раиса Петровна улыбнулась с таким видом, будто речь шла о погоде.
— Я слышал, о чём вы говорите. И не надо Анну в чём-то подозревать.
— А ты спросил, куда она каждый месяц мотается? — Раиса Петровна отодвинула стул и встала. — Или тебе безразлично? Может, она от тебя ребёнка нагуляла, а теперь прячет его в городе! Все говорят, что она не такая простая, как кажется.
— Кто это — все? — Фёдор пнул ногой табуретку.
— Не повышай на меня голос! — мать поджала губы. — Тётка Вера заходила. Говорит, видела твою невесту в городе, когда ездила к врачу. И не одну, а с мужчиной!
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Тётка Вера действительно могла её видеть. Но всё было совсем не так.
— Это правда? — Фёдор повернулся к Анне. — Ты встречаешься с кем-то в городе?
— Нет, конечно! — Анна вскочила. — Я езжу в интернат. Навещаю детей.
— В интернат? — Раиса Петровна скептически усмехнулась. — А мужик тогда откуда?
— Это директор. Он… помогает мне.
— Помогает ей! — передразнила Раиса Петровна. — Слышишь, как складно сочиняет? Я тебе с самого начала говорила — нечего связываться с городской. Все они с гнильцой.
Фёдор молчал, опустив голову. Это молчание было страшнее любых слов.
— Ты мне не веришь? — Анна сделала шаг к нему.
— Анют, я… — он запнулся. — Просто странно всё это. Почему ты раньше не говорила про интернат?
— Я говорила! Ты забыл? — она попыталась взять его за руку, но он отстранился.
— Мама права. Последнее время ты какая-то скрытная. То звонки эти странные, то письма, то поездки. Я не хотел придавать этому значение, но…
— Вот! — торжествующе воскликнула Раиса Петровна. — Сын наконец-то прозрел!
— Федя, всё не так. Я всё объясню. Только не здесь, — Анна бросила взгляд на свекровь.
— Нечего объяснять, — отрезала Раиса Петровна. — Свадьбы не будет, это я тебе точно говорю. Не позволю сыну жениться на девке с сомнительным прошлым.
Анна шла по деревенской улице, не разбирая дороги. Вечернее солнце било в глаза, но ей было всё равно. Мысли путались. Как объяснить то, что не хотела никому рассказывать? Как заставить Фёдора поверить?
На перекрёстке её окликнули:
— Анечка! Погоди-ка.
Тётка Вера, невысокая полная женщина с добрыми глазами, догнала её, тяжело дыша.
— Ты чего такая хмурая? Поругались с женихом?
— А вы зачем наговариваете на меня, тёть Вер? — Анна резко остановилась. — Зачем Раисе Петровне сказали, что видели меня с мужчиной в городе?
Тётка Вера смутилась, начала поправлять выбившийся из-под платка седой локон.
— Да я ничего такого… Я ведь правду сказала. Видела тебя возле интерната с мужчиной. А Раиска сама додумала. Она, милая, давно ищет повод свадьбу расстроить. Не по душе ты ей.
— А вы ей помогли, — горько усмехнулась Анна.
— Да ты погоди злиться-то! Я ж к тебе шла. Федька твой всё утро в мастерской сидит, чинит что-то. Молчит как рыба. Явно переживает. Поговори с ним, расскажи всё как есть.
— Что рассказать? — Анна отвернулась. — Что я никому не нужна была с самого детства? Что выросла в интернате? Это он знает. А остальное… Не поймёт он.
— Попытайся, милая. Федька хоть и твердолобый, но сердце у него доброе.
Анна покачала головой:
— Свадьбы всё равно не будет. Его мать не допустит.
— Подумаешь, царица! — фыркнула тётка Вера. — Главное, чтобы вы друг друга любили. А с Раиской я сама потолкую.
Анна благодарно взглянула на женщину. За три года, что она жила в деревне, тётка Вера была единственной, кто относился к ней по-доброму, без подозрений. Может, потому что сама приехала сюда из города много лет назад.
— Ладно, пойду к нему, — решилась Анна. — Только не знаю, с чего начать.
— С правды, милая. Всегда начинай с правды.
Когда Анна подходила к мастерской, уже смеркалось. Внутри горел свет. Она толкнула тяжёлую дверь и вошла.
Фёдор сидел спиной к двери, склонившись над старым мотоциклом. Услышав шаги, он обернулся, вытирая руки тряпкой.
— Анют, это ты, — в голосе не было ни радости, ни злости, просто усталость.
— Нам надо поговорить, Федя.
— О чём? О том, что ты всё это время водила меня за нос? — он отбросил тряпку в сторону. — Три года, Ань! Три года я думал, что знаю тебя.
— Ты и знаешь, — она сделала шаг вперед. — Просто не всё.
— Так расскажи! — он с силой ударил по верстаку. — Или опять отмолчишься? Как я могу жениться на человеке, который постоянно что-то скрывает?
Анна молчала. Правда, которую она хранила три года, застряла где-то между сердцем и горлом.
— Сначала ответь, — наконец произнесла она, — ты веришь, что я тебя люблю?
Фёдор резко поднял голову:
— Причём тут это?
— Просто ответь, пожалуйста.
— Верил. До сегодняшнего разговора.
— А что изменилось?
— Всё! Моя мать права в одном: если любишь по-настоящему, секретов нет. А у тебя на каждом шагу недомолвки.
Анна горько усмехнулась:
— Значит, если я расскажу всю правду, ты меня простишь?
— Возможно.
— А если правда такая, что твоя мать будет права насчёт меня?
Фёдор напрягся:
— Так у тебя всё-таки кто-то есть?
— Есть, — тихо ответила Анна. — Но не так, как вы думаете.
Она подошла к верстаку, достала из сумки конверт, протянула Фёдору:
— Тут вся правда. Смотри.
Он недоверчиво взял конверт, открыл, достал фотографию. На снимке была Анна, улыбающаяся, и рядом с ней — маленький мальчик лет пяти.
— Это мой сын, Игорь, — произнесла она. — Ему сейчас почти шесть. Я оставила его в городском интернате, когда ему был год. Не отказалась — просто не могла вырастить одна. Мне было восемнадцать, без родителей, без поддержки. Но каждый месяц езжу к нему, привожу вещи, гостинцы.
Фёдор смотрел на фото, потом перевёл взгляд на Анну:
— И мужчина, с которым тебя видели?
— Директор интерната, Павел Сергеевич. Он помогает мне… оформить документы. Я хочу забрать Игоря к себе. Уже почти всё готово.
— Почему ты молчала? — его голос стал жёстче. — Все эти годы?
— А ты бы стал встречаться с девушкой, у которой ребёнок в интернате? — она отвернулась. — Я боялась тебя потерять. Думала, со временем скажу, когда между нами всё будет крепче.
— И ты собиралась выйти за меня замуж, не рассказав про сына?
— Нет! Я собиралась рассказать после свадьбы. И забрать его. Думала, твоя мать не сможет ничего сделать, когда мы уже будем мужем и женой.
Фёдор встал, подошёл к окну. В наступающей темноте его силуэт казался чужим, незнакомым.
— А отец мальчика?
Анна сжала руки в кулаки:
— Он даже не знает о нём. Ушёл раньше, чем я поняла, что беременна.
Фёдор молчал. Долго, мучительно. Анна ждала, затаив дыхание.
— Мне нужно подумать, — наконец произнёс он. — Слишком много всего.
— Конечно, — она попыталась улыбнуться. — Я понимаю.
Уже у двери Фёдор окликнул её:
— Анют… Спасибо, что сказала правду. Хоть сейчас.
Она кивнула и вышла в тёплую летнюю ночь, полную звёзд и неопределённости.
Следующие три дня Анна не видела Фёдора. Она ходила на работу в магазин, старалась не встречаться с Раисой Петровной и ждала. Деревня гудела слухами. Кто-то говорил, что свадьбы не будет, кто-то — что жених передумал, а невеста сбежит в город.
На четвёртый день, когда Анна закрывала магазин, появился Фёдор.
— Поговорим? — спросил он, помогая опустить железную штору.
Они пошли к реке. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая воду в оранжевый цвет.
— Я всё решил, — начал Фёдор, когда они сели на старые брёвна у берега. — Свадьба состоится.
Анна вскинула голову:
— Ты уверен?
— Да. Я переговорил с матерью. Она против, но это моя жизнь. И я тебя люблю.
— А… Игорь? — Анна с трудом произнесла имя сына.
— Заберём его после свадьбы. Как и планировала.
Анна не могла поверить своему счастью. Она взяла руку Фёдора, сжала её:
— Спасибо.
— Только одна просьба, — он посмотрел ей в глаза. — Не надо больше тайн, ладно? Всё, что есть — говори сразу.
— Обещаю, — кивнула она.
В день свадьбы деревня словно разделилась на два лагеря. Одни поддерживали молодых, другие косо смотрели, особенно после того, как Раиса Петровна разнесла по всей округе историю про «подкидыша из интерната». Анна старалась не обращать внимания. Главное — Фёдор был рядом, и впереди новая жизнь.
У дверей ЗАГСа собралась небольшая толпа. Анна в простом белом платье, с маленьким букетом полевых цветов, нервно поправляла волосы. Фёдор опаздывал.
— Успокойся, — тётка Вера похлопала её по руке. — Сейчас приедет. Может, Раиска опять что-нибудь затеяла.
— Подождём, — Анна пыталась улыбаться, но внутри всё сжималось от нехорошего предчувствия.
Через полчаса к ЗАГСу подъехала машина соседа, на которой Фёдор должен был приехать. Но из машины вышла одна Раиса Петровна. Лицо её было бледным, но решительным.
— Свадьбы не будет, — объявила она, подойдя к Анне. — Мой сын одумался.
— Что вы говорите? — Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Где Фёдор?
— Дома. И передал тебе вот это, — Раиса Петровна протянула конверт. — Он не смог сам приехать и сказать. Струсил, конечно. Но так даже лучше.
Анна дрожащими руками взяла конверт. Внутри было короткое письмо и деньги — судя по всему, немало.
«Прости, Аня. Я думал, что справлюсь, но не могу. Не готов растить чужого ребёнка. Это деньги на первое время. Фёдор.»
— Не верю, — прошептала Анна. — Это вы написали. Вы всё подстроили!
— Думай, что хочешь, — усмехнулась Раиса Петровна. — Но он сам решил. Я только поддержала. У нас свой уклад, свои традиции. Нам подкидыши не нужны.
Люди вокруг начали шептаться. Кто-то сочувственно смотрел на Анну, кто-то откровенно злорадствовал.
— Поехали отсюда, — тётка Вера взяла Анну за руку. — Не стой тут, на потеху всем.
— Я должна поговорить с Фёдором! — Анна вырвала руку. — Это какая-то ошибка. Он не мог так поступить.
— Мог, деточка, мог, — Раиса Петровна поправила платок. — Он мой сын, я его воспитала. А ты — кто ты такая? Детдомовская, с байстрюком. Думала, что прибьёшься к хорошей семье? Не выйдет.
Анна молча смотрела на неё. В голове крутилась одна мысль: «Сбежать, скорее сбежать отсюда». Она повернулась и пошла прочь, не слушая, как её окликает тётка Вера.
Дома она быстро собрала вещи, купила билет на автобус до города. Уезжать нужно было немедленно. Но перед отъездом она всё-таки поехала к дому Фёдора. Он стоял у ворот, будто ждал её.
— Значит, это правда? — спросила Анна, глядя ему в глаза. — Ты не придумал даже достойного прощания?
— Анют, пойми… — он запнулся. — Я хотел как лучше. Но я не готов. Ребёнок — это ответственность. И он… чужой.
— Чужой? — Анна горько усмехнулась. — А я? Я тоже чужая?
— Ты — другое дело. Но мальчик… И моя мать никогда не примет его.
— При чём тут твоя мать? Это наша с тобой жизнь! Наша семья!
— Я не могу против неё, пойми, — он опустил голову. — Она одна вырастила меня, всё отдала. Как я могу её не слушать?
— Ты выбрал, Федя. И это не я, — Анна развернулась, чтобы уйти, но он схватил её за руку.
— Останься, прошу. Мы что-нибудь придумаем.
— Что именно? — она выдернула руку. — Как отправить моего ребёнка обратно в интернат? Или как жить двойной жизнью — для тебя одной, для твоей матери другой? Нет, Федя. Это не жизнь.
— Анют… — он беспомощно смотрел на неё.
— Однажды ты спросишь себя, почему выбрал чужую волю вместо своей. Надеюсь, найдёшь ответ.
Анна ушла, не оглядываясь. Впервые за три года ей было легко. Словно гора спала с плеч. Она поднялась на холм, оттуда деревня казалась игрушечной, чужой. Тётка Вера стояла у дороги с небольшим узелком.
— Держи, я тебе пирожков собрала. И варенья банку, — она протянула узелок. — В городе-то не балуют такими.
— Спасибо вам за всё, — Анна обняла старушку.
— Ты это… письма пиши. И не держи зла на Федьку. Слабый он. Всю жизнь на поводке у матери.
— Не держу, — искренне ответила Анна. — Теперь понимаю, что так даже лучше.
…Прошло полгода. Зимний город встретил Анну метелью. Она шла по заснеженной улице с маленьким мальчиком. Игорь крепко держал её за руку и восторженно разглядывал новогодние украшения в витринах.
— Мам, а дома ёлка будет? — спросил он, подпрыгивая от нетерпения.
— Обязательно, — Анна улыбнулась. — Самая красивая.
Полгода назад она забрала сына из интерната. Нашла работу, сняла небольшую квартиру. Было трудно, но теперь они были вместе. И постепенно всё налаживалось.
У подъезда их ждал высокий мужчина с букетом цветов.
— Игорь, — Анна наклонилась к сыну. — Это твой папа.
Мальчик с любопытством разглядывал мужчину. Тот присел на корточки, чтобы быть вровень с ребёнком.
— Привет, — сказал он дрогнувшим голосом. — Я очень рад тебя видеть.
Анна достала из сумки письмо, которое получила месяц назад. Тонкие страницы с извинениями, объяснениями и признаниями. Игорь Васильев, отец её сына, случайно узнал о нём и теперь хотел быть рядом. С ними обоими.
Она посмотрела на них — своих мужчин — и улыбнулась. Иногда нужно потерять то, что казалось важным, чтобы обрести нечто по-настоящему ценное.
