Дашенька, ну как же… Опять весь творог съели… А я хотела сырничков нажарить, — вынырнув из холодильника и отряхнув подол юбки, будто лазила в пыльной подсобке, вздохнула Елизавета Андреевна. — Опять я без кальция, а кости, Дашенька, они, знаешь ли, с возрастом становятся…
— Тётя Лиза, перестаньте. Ну нет и нет, у вас есть витамины, купили же на прошлой неделе, вы уже вся должны скрипеть этим кальцием, как ракушка на берегу! — устало покосилась на хозяйку квартиры Даша и, выбросив в мусорное ведро огрызок от яблока, хотела уже уйти с кухни, но Елизавета Андреевна не отпускала, рассказывала, какие ученики у неё сегодня были, что да как исполняли, радостно рассказала ,что один из её детей победил на конкурсе, даже диплом ему дали! Она, Елизавета Андреевна, очень им гордится, ну и собой за одно.
Дальше Елизавета Андреевна, хитро прищурившись, сообщила, что у соседки появился какой–то новый мужчина, он провожает её до подъезда, мнётся и уходит, так ни разу и не зайдя, потом следовала новость о грядущем капремонте дома, что просто катастрофично, и она, Елизавета Андреевна, этого не переживёт, далее был рассказ о том, как тяжело ходить в дальний магазин за маслом, но там оно дешевле, а вот картошку лучше покупать в ближнем, потому что она вкуснее…
Даша слушала, кивала, потом её мысли унеслись куда–то далеко отсюда ,из этой кухни с выкрашенными в синий цвет стенами и занавесками в полоску, из этой квартиры, в которой они снимали с мужем комнату, но, по сути, стали уже членами семьи для тёти Лизы, одинокой женщины, дважды вдовы и не имеющей детей. Даша с Антоном пока не могли позволить себе купить отдельное жильё, своё собственное, пришлось искать варианты. Тётя Лиза им как–то сразу приглянулась, тем более сказала при встрече, что готова их как бы усыновить – готовить, помогать по хозяйству. Два птенца – Дашка и Тоша – мало что ещё смыслили в самостоятельной жизни, поженившись сразу после института, поэтому от направляющей руки не отказались.… Но Даша всё же мечтала, что когда–нибудь у них с Антоном будет своё гнездо, будет кухня в светло–оливковых тонах, шкафчики со стеклянными дверцами, новенькая посудомоечная машина и духовка. Будет там, в новой квартире, большая столовая с круглым столом и плазменным телевизором, с фикусом в уголке и диваном для большой компании, будет…
—… Ну и вот, теперь нам надо отдать ей десять тысяч, Даша. У нас есть? — врезался острым ножиком в Дашины мысли голос тёти Лизы. Мечты со свистом лопнули, сжались, превратившись в худенький мешочек.
— Что у нас есть? Я не поняла… — моргнула Дарья.
— Деньги, детка, деньги. Десять тысяч для Нины Петровны. За услуги, я же только что рассказала! — Елизавета Андреевна обиженно поджала губы. — Ну конечно, ты опять не слушаешь! Никогда ты меня не слушаешь!
— Ну тёть Лиз, ну прости! — Даша вскочила, подошла к стучащей чашками у раковины Елизавете, прижалась к её спине лбом. — Я устала, в голове столько проблем… Ну что там за деньги?
— Я же говорю, Нина Петровна из соседнего дома снимала с нашего дома порчу, сглаз. Я приглашала её сегодня утром, но оплатить её услуги не смогла, у меня в кошельке только две тысячи было… Ты знаешь, я не люблю быть кому–то должна, тем более что порчи на квартире было много, Ниночка долго работала, устала. Надо отблагодарить!
Дашка закатила глаза, вздохнула, тихо всхлипнула, всё еще не отрывая лба от хозяйкиной спины, потом выпрямилась, одёрнула кофточку и осведомилась, поправляя причёску:
— Много порчи было? Сколько совков вынесли? А на шкафах протирали?
— Ты совершенно напрасно ёрничаешь, девочка! То, что Нина Петровна работает уборщицей в метрополитене, ещё ничего не значит! Ах, опять эти ваши штампы: дворник – значит глупый и необразованный, уборщица – так примитивная и недалёкая! В нашу молодость, Дашенька к людям были добрее, лучше! А сейчас… Ну разве плохо, что наше метро убирают, что туда приятно зайти, и всё благодаря Ниночке! А в свободное время она, между прочим, читает греческих философов и занимается магическими исцелениями. Это её хобби и призвание! И я…
— А московский метрополитен и питерский заодно она не хочет очистить от нечисти? А то эта самая нечисть резанула у меня сегодня сумку, не знала, видимо, что я, наученная горьким опытом, ношу кошелёк у сердца.
Елизавета Андреевна вдохнула испуганно, замерла, приложив руки к груди.
— Дашенька! Разве гигиенично носить кошелёк в бюсте?! Да и это вульгарно, ты не находишь?! — вскинула она бровки.
— Елизавета Андреевна… — застонала Даша, — Вы опять ничего не поняли… При чём тут бюст! У меня в куртке карман огромный, туда хоть весь золотой запас страны поместится, вот я там и…
— Слушай, детка, а пришей мне такой же! Я тоже буду… У сердца… Ну и десять тысяч давай, занесу вечером Ниночке. Хотя нет, она в ночную сегодня, завтра тогда.
— Упырей изгонять будет, ночью–то? Ну–ну… А деньги попросите у Антона, у меня наличности тоже нет.
— Ну хорошо, — поджала губы Елизавета Андреевна, сорвала с себя фартук, шлёпнула крышку на сковороду с котлетами и обиженно отвернулась. — Заодно договоримся о субботе.
Даша, резко остановившись, обернулась.
— А что суббота?
— За продуктами надо ехать. Начало месяца, а у нас всё закончилось! Всё! Мне нечем вас кормить! Лук, вон, один, репчатый, целая сумка. Но вы же не будете его грызть! А я баулы таскать сама не собираюсь. Есть машина, есть Тоша, вот пусть и везёт.
— Да мы без вас съездим, в воскресенье, — бросила Даша, думая, что успеет ловко выскочить в коридорчик, пока Елизавета Андреевна не возразила. Но на пороге кухни нарисовался Аристотель, хозяйский кот, беспородный серо–коричневый парень, упорно не желающий есть корм из пакетиков.
Даша споткнулась о кота, потеряла тапочек. Этого времени хватило, чтобы Елизавета осознала факт того, что в торговый центр её не берут.
— Нет, Даша! Нет, ты же знаешь, я сама должна выбрать мясо, рыбку, посмотреть даты, качество! Я не могу это доверить никому, потому что…
— Потому что вы уже пожили на свете и хорошо знаете, как обманывают нас, честных людей, — закончила за неё Даша. — Антоша не хотел ехать на машине, мы закажем такси, спокойно доберёмся до магазина, вы напишете список, мы всё закупим.
— Нет! Один раз я вам доверила это занятие, вы не оправдали… Совсем не оправдали. Я должна всё сделать сама! Такси?! Вот я не понимаю, Даша! У вас машина, она занимает место во дворе, мы, ну то есть вы платите за неё налог, но катаетесь на такси. В чём логика?
— Логика в том, что Антон не любит ездить на автомобиле. Всё, ладно, как придёт, возьмите у него десятку в счёт квартплаты, а я предупрежу про субботу. Или, наоборот, я не знаю, как лучше.
— Но он твой муж, Даша! Ты и…
— Он ваш квартирант, тётя Лиза. Вам его потерять не жалко, а я еще хочу пожить замужем…
… Антон, равнодушно ковыряя котлету, сидел на кухне и следил, как шевелятся от ветерка шторки на окне. Рядом с ним, почти нависнув над котлетами, самим Антоном и его чашкой, стояла Елизавета Андреевна, говорила о погоде, о том, что творог опять исчез, что кости, ноги, руки и голова у неё стали совершенно пустыми, что там нет кальция, и что это не до хорошего. Она чего–то хотела… Антон знал эти пространные беседы, эти вздохи, лишний кусочек пирога, который совала ему хозяйка, налив в чашку чай и кинув туда два кубика сахара. Чего же она хочет?!
— Антоша, мне нужно отдать Нине Петровне десятку, — отставив солонку подальше, «чтобы не поссорились», буднично произнесла тётя Лиза.
— Дык у нас в копилке много монет, посмотрите там! — махнул рукой Антон. Ему было приятно, что даже по таким мелочам хозяйка советуется с ним. Значит, он как бы хозяин, значит, не зря кулаком иногда стучит да ругается. Всё на пользу!
Но Елизавета как–то виновато вздохнула, продолжив:
— Нет, ты не понял, Тошенька. Десять тысяч рублей наличными. Разве удобно их монетами отсчитывать?!..
— Чего? — нахмурился мужчина. — За что тёте Нине такие деньги?
— Ну, за определённые услуги… Это было важно и нужно сделать именно сейчас, это личное… — мямлила Елизавета, понимая, что версия о порче и сглазе тут не прокатит.
— Личное? Делает вам массаж что ли?
— Можно и так сказать…
— Елизавета Андреевна! Я сто раз вам говорил, что нужно обращаться к специалистам, а не к уборщицам!
— Ну, Антошенька, дорогой, давай не будем ругаться! У меня нет сейчас наличных, но если ты дашь мне нужную сумму, то мы поедем, уж так и быть, в субботу за продуктами на такси. Я, ты и Дашенька. И таксист. — Елизавета Андреевна заговорщицки наклонилась над квартирантом. — Меня сегодня спрашивали, почему твоя машина занимает место во дворе, хотя ты тут даже не прописан. Я быстро прекратила эти разговоры, но могу и дать им ход… Ты же не хочешь, чтобы…
Антон вздохнул. Потерять парковочное место не хотелось, уж очень он любил свой автомобиль, ездить не любил, а вот проходить мимо него каждый день, любоваться тёмно–синей эмалью, кожзамовскими креслами внутри, рулём в коричневой оплётке был очень даже рад.
Ехать по пустой трассе на дачу, мчать по шоссе так, что фонари проносятся мимо, сливаясь в одну ярко–жёлтую линию, без светофоров и перерывов на перекрёстки – вот такую езду Тоша уважал. А толкаться в субботних пробках, стоять, глядя, как в соседней машине какая–нибудь блондинка подкрашивает губы, бояться, что сейчас какой–нибудь лихач царапнет по тёмно–синему боку автомобиля своим внедорожником – это было невыносимо. После таких поездок Антон приходил выжитый, нервный, ложился на диван и не подпускал к себе никого, даже Дашку. И этот ад то и дело повторялся, когда тётя Лиза решала пополнить запас продовольствия и гнала молодняк в крупный продуктовый магазин… Без неё сгонять, закупиться – это ещё полбеды. Если же брать её с собой, то обязательно будут советы, в какой ряд необходимо перестроиться Тоше, чтобы не терять времени, что сделать, чтобы было не так душно. Потом Елизавету Андреевну укачивало, приходилось из крайнего левого ряда пробираться в крайний правый, останавливаться на обочине и ждать, пока женщина продышится, высунувшись из окошка…
Антон зажмурился, кашлянул.
— Ладно, сейчас принесу, но вычтите это потом из нашей аренды! — хрипло прошептал он, встал, сходил за кошельком, отсчитал нужную сумму. — Ну а хоть помогло? — поинтересовался он, глядя на сутулую женскую спину.
— Что помогло, Тошенька?
— Массаж. Массаж, говорю, помог?
— Ну… Не совсем… Нужно еще поработать, — расплывчато ответила Елизавета Андреевна. Она уже договорилась с Ниночкой, та придёт в понедельник снимать порчу со спальни молодых, что–то там последнее время тихо…
— Эх! — махнул рукой Антон. Вот нечем Елизавете заняться, совершенно нечем! Ну да пусть развлекается, зато не пересказывает новости по телевизору!
В субботу встали рано. Елизавета Андреевна привыкла начинать дело с рассветом. Уже в пять утра на кухне свистел чайник, по квартире плыл аромат заваренного кофе, жарилась на сковородке яичница.
— Дашенька! Даша, пора вставать, дорогие мои! Нас ждут великие дела! — постучалась она в дверь. — Подъём! Надо успеть до трёх, у меня ученик! Антон, Даша, вставайте!
— Тёть Лиз, ну куда?! В магазинах запас провизии на годы, нам достанется! Дайте хоть часик ещё поспать! — ворчала Даша, расталкивала Антона. Тот послушно встал, заказал такси, прошлёпал босыми ногами в ванную.
— Антоша, не надо босиком! — сетовала хозяйка. — На ламинате остаются твои отпечатки, я же просила…
Мужчина вернулся, нарочно сильно прижимая стопы к полу, надел тапки, опять шёл в ванную. Там, сев на стиральную машинку и прижавшись лбом к прохладной стене, он кемарил еще минут десять, пока Даша маячила у двери и нервно стучала кулачком. Лилась из крана вода, пахло зубной пастой, а Тоша, уронив зубную щётку на пол, уже храпел, открыв рот и дергая подбородком…
— Антон! Завтрак готов! Сколько можно бриться?! — кричала Дашка.
— Ну что ты, девочка, дай мужчине привести себя в порядок! — как–будто защищала Тошку Елизавета Андреевна. Она была в превосходном настроении, ведь впереди несколько часов увлекательного путешествия в гипермаркет, выискивание на полках того, что посвежее, получше, поплотнее или посуше, а что еще интереснее, поездка на машине.
Елизавета Андреевна любила ездить на автомобиле. Ей виделась в этом с одной стороны некая свобода, самостоятельность, превосходство над теми, кто пользуется общественным транспортом, с другой — процесс, наполненный строгими правилами, четкими инструкциями, схемами, которые ей тоже были по душе.
Только такси она переносила плохо, уж очень разные водители попадались.
Нелюбовь Антона к вождению женщина списывала на молодость, неопытность, сто раз ему говорила, что пора начинать ездить понемножку, ведь аппетит приходит во время еды, даже втайне завидовала, что у Тоши есть всё, чтобы кататься, а у неё нет. Но парень всегда находил поводы не садиться за руль. Возможно, городская езда, действительно, не его… Лиза встречала таких людей, относилась к такому явлению как к болезни, и жалела тех, кто её имел…
Ели быстро, молча, заедали яичницу бутербродами с маслом, брали кусочки колбасы с тарелочки, сворачивали их трубочкой и отправляли в рот. Потом Елизавета Андреевна, накрашенная, с модной причёской, разливала из кофейника тёмный, густой напиток.
— Дашенька, бери сливки, ну что ты стесняешься! Мы еще сегодня купим, бери! — ворковала женщина, гладила Дашку по плечу, улыбалась Антону.
Своих детей у Елизаветы не было, мужа она прогнала от себя давным-давно, развелась и вот теперь как будто играла в семейную жизнь, у неё как будто два ребёнка, она заботится о них, они как будто её любят. А может и не «как будто», может и правда любят её?..
— Перестаньте, тётя Лиза, а то я вас мамой скоро называть начну! — отстранялась Даша. — И вообще, езжайте без меня, у меня живот болит.
— Прими угольку и собирайся. Даша, не время сейчас болеть! Большое дело делаем! — качала головой хозяйка, клала перед Дарьей две черные таблеточки, внимательно следила, чтобы та выпила обе, и кивала.
— Ну что? Готовы? Сумки, деньги – всё взяли? Антон, ты положил контейнер для яиц? Даша, проверь, пожалуйста, я выключила газ? — суетилась в прихожей Елизавета, выставляя каждому его пару обуви.
— Тёть Лиз, у вас электрическая плита! — возмущалась Даша.
— А я сказала, иди и проверь! — рявкала на неё хозяйка, дожидалась, пока Дарья уйдёт, потом заговорщицки наклонялась к уху Антона. — Тошенька, Даше надо купить новую зубную щётку. Ты отвлеки её на кассе, я пробью.
Антон выпучил глаза, покачал головой, кивнул.
Потом следовал традиционный вопрос, все ли сходили «на дорожку».
— Все, Елизавета Андреевна! Все! Такси уже ждёт! Пойдёмте скорее! — взбрыкивала Даша.
Но тут Елизавета испуганно замирала, говорила, что она на минутку отойдёт, разрешила подождать её уже внизу, у машины.
— Я говорила вам, что йогурт был просроченный. А вы съели… Угольку принести? — сочувственно щебетала Даша, но тётя Лиза героически мотала головой.
— Ничего, детка, ничего. Пройдёт…
В такси садились под чутким руководством Елизаветы. Сумки – в багажник, люди по своим местам – Антон впереди, Елизавета Андреевна с Дашей на заднем сидении.
И начиналось…
— Тоша, скажи, чтобы таксист держался левее, так удобнее! Тоша, передай, пожалуйста, водителю, что в салоне пахнет табаком, это немыслимо! Антон, уберите, наконец, эту ёлочку на лобовом стекле! Она мешает обзору!
— Чьему? — рявкал водила, корча гримасы.
— Даша! Что он так кричит?! Даша, я больше не поеду на такси! — хваталась за руку девушки неугомонная Елизавета, на пару минут затихала, потом снова робко долбила ноготком Антона по плечу, повиснув на ремне безопасности.
— Тошенька, меня укачало, давайте остановимся…
Шофёр выруливал к тротуару, Елизавета Андреевна выскакивала на волю, делала пять–шесть приседаний, крутила головой, терла виски, потом, посмотрев на часы, запрыгивала обратно в машину.
— Даша! Даша, мы опаздываем! — срывающимся голосом говорила она, теребя мочку уха.
— Куда?! На распродажу куриных тушек? Я позвонила, для нас отложили самую толстую, не переживайте.
— Ты врёшь, Даша! А потом будете меня с Антоном ругать, что готовлю плохо! Но дело не во мне, а в продуктах!..
Даша качала головой. Она с мужем никогда не критиковали стряпню хозяйки, так как понимали, какой подарок в виде Елизаветы Андреевны послал им Бог.
Такси срывалось с места, юлило и металось на дороге, сигналило, моталась перед глазами водителя картонная ёлочка; вздыхала, скреблась о переднее сидение взволнованная Лиза, вздыхала, наконец выйдя на парковке торгового центра, и погружалась в мир тележек, товаров, этикеток, дат, сроков годности, мелких шрифтов и криков:
— Даша! Антон! Да куда вы все подевались?! Надо набрать картошки! Дашенька, держи мешок!
Елизавета Андреевна вынимала из сумки полотняный мешок, давала его в руки Дарье, а сама, по пояс склонившись к контейнеру с овощами, выбирала лучшие картофелины. И ей было всё равно, что на неё смотрят, смеются, кто–то снимает на телефон.
— Стыдно же, Елизавета Андреевна! — краснела Даша.
— Зато у нас к столу всё лучшее будет, а у них — что попало! — гордо отряхивалась женщина, вытирала руки влажной салфеткой, искала глазами Антона. Тот, как обычно, крутился у стендов с инструментами и рабочим инвентарём.
— Тоша! Иди сюда, нам в мясной пора! — махала женщина рукой…
К кассе подъезжали с тремя телегами, полными всякой снеди. Ну а что — на целый месяц же закупаются! Елизавета Андреевна долго копалась в сумочке, потом вынимала пачку каких–то бумажек, совала их под нос кассиру. Та послушно выуживала подходящие купоны. Пищал датчик, товар медленно полз по ленте, потом Лиза вспомнила про зубную щетку для Дашки, побежала искать нужный отдел, заблудилась в магазине.
Пока она искала путь наружу, Даша с мужем уже разложили покупки по пакетам, выпили по чашке чая с ватрушками.
— Ну, где она? — нервничая, поглядывала на снующих туда–сюда людей Дарья. — Мне на маникюр к семи, успеть бы!
— Ничего, пусть погуляет, — откусывая кусочек от только что испечённой булочки, махал рукой Антон. — Для неё всё это, — тут он обвёл взглядом торговый зал, — выход в свет. Грех нам с тобой, Дашка, жаловаться! И еда всегда есть, и норальное отношение! Вон у Павлика, ну, друга моего школьного, хозяйка квартиры заявляется без предупреждения, начинает рыскать по квартире, всё проверяет, ругается… Неприятно. А у нас с тобой благодать, даже стыдно. Хотя… Мы не нахлебники какие-нибудь, всё честно. Так что Елизавета у нас золото! Подождём!
Ждали, сидели на лавочке, уткнувшись в телефоны, а на последней кассе с четвертой за сегодня тележкой топталась Елизавета, купив «по случаю» коробку тушёнки, три упаковки бумаги, гречку, пшено…
— Тёть Лиз, куда это всё?!
— Туда. Тётя Нина сказала, надо запасы делать, а ей сказали звёзды, — пояснила женщина.
— Отечественной эстрады? — уточнил Антон, почувствовал, как Дашка толкнула его в бок, улыбнулся.
— Вызывайте лучше такси, насмешники. Посмотрим ещё, как вы запоёте, когда шарахнет кризис! — гордо развернулась Елизавета и зашагала к парковке батюшки, сколько времени! У меня скоро ученик! Скорее же! ..
Продуктов в их так называемой семье всегда шло много, но не потому, что Даша и Антон поглощали их с невиданной скоростью. Просто Елизавета Андреевна была ужасно хлебосольна. И ребят кормила вечером, как в ресторане, и с собой им всегда завернет перекус. Ещё Лиза давала частные уроки фортепьяно, учеников к ней ходило много, в основном дети. Их приводили после школы бабушки, дедушки и другие родственники, на коих легла обязанность приобщать ребенка к искусству. И их всех Лиза тоже кормила. Обязательно! А как же — ребёнок после школы, голодный, уставший, а тут ему и салатик, и супчик, и второе. Хозяйка могла себе это всё позволить, ведь доход от квартирантов, пенсия и уроки складывались в хорошенькую сумму.
Таксист молча наблюдал, как Антон укладывает в багажник сумки, пакеты, опять сумки.
— На дачу? — участливо спросил он. — Тёщу отправляете?
— Да какой там! Просто субботняя суета, каждый месяц так, — с досадой махнул рукой Тоша и сел на своё место.
Выползли из подземной парковки, долго стояли на съезде с МКАДа.
— Антон! — громким шёпотом сказала Елизавета. — Антон, почему мы едем именно так?! Гораздо удобнее было бы…
Тут она принялась объяснять схему проезда не хуже встроенного в планшет навигатора, размахивала руками вправо–влево, потом словно бы сама рулила, мысленно везя себя домой.
— Вы бы, молодой человек, карту что ли купили! А то возите нас кругами, денег что ли хотите побольше? Так не пойдёт!
Лиза распалялась, шофёр кивал, молча пожимал плечами, хмурился, потом его терпение лопнуло, он выскочил из машины, бросив её на обочине, нервно закурил.
— Вы что?! Немедленно вернитесь! Тоша, скажи ему! — забеспокоилась Елизавета Андреевна. — У нас же есть скоропортящиеся продукты! Нам некогда!
Антон обернулся, устало вздохнул.
— Я позову его, но прежде вы обещаете молчать до подъезда. Это возможно? — строго сказал он.
— Но Антон! В чём я не права? Если на такси вам с Дашенькой не комфортно, то садись сам за руль!
— Нам в такси комфортно! Нам с вами не… — начал, было, мужчина.
— Замолчи! — одернула его Даша. — Не в нашем положении возмущаться. Сейчас, Елизавета Андреевна, я его позову, водителя этого…
Даша вышла, улыбнулась, видимо, извиняясь за спутницу, стала что–то говорить, жестикулировала. Шофёр опять кивал.
— Ишь ты! Как болванчик, кивает и кивает! — фыркнула Лиза.
— Елизавета Андреевна! — вдруг оживлённо заговорил Антон. — А может быть вам самой сесть за руль? Не сейчас, конечно, но отучиться, сдать на права и водить машину?
— Но Тоша, не стара ли я для этого? — с сомнением спросила женщина, задумчиво оглядела коробку передач, панель с кнопочками, потрогала, чуть подавшись вперед, руль, нажала на клаксон, вздрогнула, потом нажала ещё раз, улыбнулась. — А пожалуй, это мысль! Я всегда чувствовала в себе это призвание! Антон, где у нас в округе школы вождения? Ты запишешь меня? Хорошая идея! Очень даже…
Всю оставшуюся дорогу Елизавета Андреевна была на удивление тиха, только что–то шептала, покачивала головой, хмурилась. В конце пути извинилась перед водителем, дала ему чаевые. Шофёр удивлённо посмотрел на Дашу, та одобрительно кивнула.
— Спасибо вам, извините… — Антон махнул таксисту рукой и потащил пакеты с гречкой к подъезду.
— А что с тётей Лизой? Она заболела? — поинтересовалась шёпотом Даша у мужа, когда хозяйки не было слышно вот уже второй час. Она сидела в своей комнате, не выглядывала.
— Нет. Я просто ей одну идейку подкинул… Не знаешь, доверенность на машину долго оформлять? — Антон, сидя на кухне, блаженно вытянул ноги, смотрел телевизор и ел творог. — Вкуснятина! Даш, дай, там ещё одна пачка вроде осталась.
— Это тёти Лизы, для костей! — возмутилась Дарья.
— Ничего. Мне завтра обещали деревенского привезти, собственного приготовления. Будет ей кальций. А пока надо заесть стресс…
Теперь Елизавета Андреевна часто пропадала где–то вечерами, приходила домой вымотанная, уставшая, даже перестала готовить для молодёжи изыски. Так, сварит макароны, сосиски обжарит – вот и весь ужин. Это продолжалось довольно долго. Даша стала нервничать.
— Тётя Лиза, что–то случилось? — спрашивала она, но женщина мотала головой.
— Ничего, дорогая моя… Ничего… Дашуль, вы в субботу сами уж за продуктами… Я список напишу, вы разберётесь.
Елизавета Андреевна исчезла в своей комнате, потом вернулась с листиком, исписанным её мелким круглым почерком.
— Не поняла? Вы не едете? — изумилась Даша.
— В этот раз нет. Потом… Всё потом… — услышала она в ответ…
Антон опять вызвал такси, ехали молча. Без хозяйки было как–то скучно, дорога оказалась намного короче, ведь нигде не останавливались, таксист сам трещал без умолку, развлекая хмурых пассажиров, но те как будто ещё больше скукоживались, отворачивались к окну.
Продукты теперь оказалось выбирать очень скучно, не было всеобъемлющей суеты тёти Лизы, не было мешков и баулов, только скрипучие тележки и вялые реплики: «Лука сколько она написала? А макароны что? Есть в списке? Смотри, творог… Да…»
Ездили так месяца два-три, хозяйка писала список, они покупали.
Не было больше кулёчков на ланч, Елизавета Андреевна постоянно была занята. Даше пришлось вспомнить то, чему учили на уроках домоводства, начинать готовить, выходило неплохо. Мама Дашу ничему не учила, постоянно пропадала на работе, оставляла всё готовое в кастрюльках и сковородках, Дашка только разогревала. Теперь настало время взрослеть…
… Однажды, после рейда по продуктовому, уже стоя у кассы, Антон кому–то позвонил, отошёл в сторонку, долго разговаривал, кивал. Даша внимательно следила за ним, даже забыла дать кассиру купоны на скидку, спохватилась уже, когда расплачивалась.
— Антон! Иди уже! Мне одной это всё тащить? — возмущенная своим разгильдяйством, громко сказала Даша. — Вызови такси, пожалуйста, я домой хочу.
Дашку всё раздражало, хотелось поскорее побросать всё в багажник и рвануть домой, а там, сев на кухне, следить за Елизаветой Андреевной, её ловкими руками, замешивающими тесто или лепящими котлеты, пить чай, ковырять ложкой засахарившийся мёд и никуда не спешить.
— Машина подана, — уверенно кивнул Антон, повёз тележку с продуктами к лифту. Жена послушно следовала за ним. Спустились на нулевой этаж, вышли на парковку.
— Ну и где? — осведомилась Дарья, оглядывая стоящие автомобили. — Такси нет.
— А нам и не надо. У нас теперь личный водитель имеется, — замахал кому–то руками Тоша.
К паре подкатила машина, тёмно–синяя эмаль, внутри кожзамовская обивка, руль в коричневом плетёном чехле.
— Ну что, молодёжь, прыгай, прокачу с ветерком! — стекло на водительском месте опустилось, показалась голова тёти Лизы в кепке и с незажжённой, а так, для проформы, папиросой в зубах. — Как первым пассажирам вам скидка! Ну!
Даша разинула рот от удивления.
Антон протянул хозяйке квартиры цветы, она смущенно улыбнулась.
— Я чего–то не знаю? — растерянно спросила Дарья.
— Теперь ты знаешь всё! — уверенно кивнула тётя Лиза. — Я сменила место дислокации с пассажирского на водительское кресло и теперь счастлива. Спасибо твоему мужу! Без него я бы не решилась! Итак, не задерживаемся!..
Елизавета Андреевна вела осторожно, скорость особенно не набирала, но и черепахой не плелась, иногда ворчливо бубнила, видя, что кто–то нарушает правила, включила кондиционер, музыку, подмигнула Даше, видя её лицо в зеркальце заднего вида.
— Ой, куда–то сигарета упала, но это для антуража было… Ладно, потом найдём! Машина у тебя, Антон, зверь! Да ну куда ты прёшь–то! — без всякого перехода закричала тётя Лиза, засигналила, ей ответили, она закатила глаза. — Нет, вы посмотрите! Кто ему права выдавал?! Кто? Да ну и езжай, а я сверну!
Она ловко перестроилась, рванула на съезд и поехала по дороге–дублёру. До дома доехали за двадцать минут вместо полутора часов, как ехали раньше, с остановками и передышками.
— Ну, что вы там накупили? — деловито вышла из машины тётя Лиза, стала рассматривать содержимое пакетов. — Да ладно! — вдруг махнула она рукой. — Не важно!
— Как же не важно?! Творог вот, творог–то! — удивлённо воскликнула Даша.
— Творог – это хорошо! Это для костей полезно. Но мне некогда, вы тут разбирайтесь, а я к подружке, за город помчу, сто лет уж не виделись! Вернусь завтра вечером, не хулиганьте! Если по поводу уроков будут звонить, скажите, что всё на следующей неделе! И вот ещё что, я у друга «Москвич» купила, старенький, правда, но зато для новичка самое то. Антон, вот ключи от твоей машины, боюсь на вашей голубке ездить, царапины, то-сё… А мой вон стоит, бежевенький. Как вам?
Ребята посмотрели на парковку, нашли глазами машину, Антон поднял большой палец вверх.
Елизавета Андреевна, потрепав по чёлке Дашу и кивнув Антону, прыгнула за руль своего нового приобретения и поехала прочь со двора.
— Ох, мне бы такой энергичной быть в преклонном возрасте, — растерянно проговорила Даша, взяла пакет с крупой, поволокла его к подъезду.
— Творог, Дашка! Всё дело в нём! Лопай творог, будешь как тётя Лиза! да и потом, какой это преклонный возраст?! — подмигнул Антон и улыбнулся. Он знал, что дома их ждёт романтический обед, плавно переходящий в ужин, и пустая квартира. Спасибо Елизавете Андреевне, ну и творогу конечно!..
