Было это давно в советские времена. Молодой лейтенант Юрка после окончания военного училища был направлен в Сибирь. Глухой таежный поселок, в котором проходила однообразная военная служба. Ничего нового, он не женат, сослуживцы некоторые увлекались спиртным, но он спиртного и в рот не брал, хоть и предлагали ему.
Пример неприятный был перед глазами. Мать его была слепая в то время, и сильно пила. От кого родился Юрка, она не знала. В пять лет он попал в детский дом, там и воспитывался. Вначале еще мать пыталась к нему приехать с каким-то мужиком, видел он ее один раз, а потом больше не появлялась. Став старше, он подозревал, что матери уже нет в живых. Ему никто и ничего не рассказывал.
— Я хочу поступить в военное училище, — заявил он воспитателю в детдоме, Клавдии Васильевне.
— Ну что ж, хорошее дело, одобряю, — говорила она, — только там дисциплина, спрашивать будут строго.
— Я не боюсь, мне нравятся военные, я даже завидую им. Форма у них красивая, — делился он с воспитательницей.
Клавдия Васильевна была уже в годах, но очень добрая, пожалуй, самый добрый человек во всем детдоме. К Юрке она относилась с теплом, часто гладила его по голове, приговаривая:
— Похож ты на моего внучка Егорку, такие же глазки и светлые волосы и такой же любознательный.
Все получилось у Юрки, поступил в военное училище и окончил его, потом уехал по распределению. Не нравилась ему служба в глухом таежном поселке, здесь и девчонок -то не было. Или очень маленькие, или наоборот намного старше его, те кто не смог в свое время выйти замуж, и тех-то было немного.
Однажды случился инцидент, после которого отправили его подальше из этой части. Один из прапорщиков, любитель выпить и шебутной, каждый раз в таком состоянии искал приключения. Встретился ему Юрка, тот пристал:
— О, молодежь, ну-ка составь мне кампанию и достал из кармана бутылку.
— Не, не хочу, — просто отказался Юрка, но тому показалось, что не уважает он своего товарища и слово за слово сцепились.
Прапорщик первым ударил Юрку, тот не стерпел и дал сдачу, да так, что тот отлетел далеко еще и ударился обо что-то. Ну короче, этот случай всполошил всех в части. Был разбор «полетов» и в итоге Юрку отправили служить далеко, аж на китайскую границу.
Здесь конечно не курорт, тоже было немноголюдно, служил на заставе, правда часто ездили в ближайший небольшой городок за тридцать километров, который находился почти на границе. Там жили русские и китайцы, все магазины были там.
Здесь Юрию больше нравилось, товарищи по службе дружелюбные, всегда готовы помочь друг другу. Отслужил Юрий год, съездил в отпуск, навестил детдом. Клавдии Васильевны уже не было, постарела, на пенсии. Но он все равно отыскал ее дом и постучал в дверь.
— Иду-иду, кто там, — услышал он голос Клавдии Васильевны.
И на пороге появилась она, вначале не признав Юрку, но потом вдруг воскликнула:
— Юрка, Юрочка, заходи, ты откуда, — она пропустила его вперед.
— В отпуске я, Клавдия Васильевна, пришел в детдом, а мне сказали, что на пенсии вы, вот адрес мне дала директор Раиса Ивановна. Вспомнила меня тоже, — говорил он.
— Какой ты стал, Юра, настоящий мужчина. А жены-то нет у тебя что ли?
— Нет пока. Не спешу, да и там, где я служил и служу особого выбора и нет. Но успею, женюсь, тоже уже задумываюсь, — он достал из сумки красивый китайский платок и вручил Клавдии Васильевне, — вот подарочек небольшой, на память от меня.
— Юрочка, спасибо, какой же ты внимательный, очень мне приятно. Молодец, что приехал.
— А я всегда помню детдом и вас тоже, — отозвался Юрий.
После отпуска сослуживцы приставали к Юрию:
— Ты когда проставляться за отпуск будешь?
Юрий увидел прапорщика Петровича, он стоял у машины и возился под капотом своего темно-зеленого «уазика».
— Петрович, выручай, мне за отпуск надо проставиться, ты в город собираешься?
Петрович глянул за уходящее за горизонт солнце.
— Через полчаса поедем, мне тут кое-что доделать требуется. Жди.
Точно через полчаса Юрий уже был у машины. Двигатель гудел мерно, Петрович включил фары и поехали.
— Заедем с тобой к Анисиму, он давно здесь живет. Самогонка у него отличная. Старику уж девяносто лет, а кряжист, да силен, ну сам увидишь. У него две внучки-погодки. Поздно они родились, у него второй брак был, у Анисима-то. Родители их погибли. И бабку свою уж похоронил, вот и живет с внучками. Он живет хорошо, за каждую внучку дает по машине «Волге» в приданное. Но пока не может сосватать, то ли им никто не нравится, то ли они. Но вроде ничего девки из себя.
Через некоторое время въехали в чистенький городок. Красивые добротные дома крашеные заборы палисадников, возле домов порядок. У одного из таких домов остановился Петрович и посигналил. На дворе уже вечер. На крыльцо вышел высокий старик, спустился по ступенькам и открыл калитку.
— Кого Бог послал?
— Я это, Анисим. За «продуктом» приехал.
— А, Петрович, ну проходи со своим товарищем в дом. Это кто же у нас?
— Юрка, Юрий — старший лейтенант наш, — ответил деловито прапорщик Петрович.
— Ну-ну, проходите.
Обстановка внутри дома не походила на деревенскую. Высокие потолки, красивые обои, старинная добротная мебель и картина на стенах.
— Присаживайтесь к столу, ребята, — говорил дед Анисим старческим голосом и кряхтя. – Вера, Маша, соберите на стол, — скомандовал он.
В комнату вошли две молодые девушки, неся посуду и закуску. Потом принесли пироги и лепешки.
— Попробуйте наш хлеб, — показывая на хлебные лепешки, проговорил он. – Сами печем, может купите.
Дед Анисим достал из массивного шкафа графин с самогоном и разлил по рюмкам. Петрович тут же опрокинул, а Юрий пригубил, не увлекался. Крякнул Анисим, но ничего не сказал.
— Да, Анисим, у тебя завсегда самогон хороший, чистый, без запаха, — прожевав закуску, сказал Петрович.
— А ты, лейтенант, пироги попробуй. Пироги у нас знатные, Марьюшка, да Вера стараются. Девки, вы что там запрятались, выходите, вон какого кавалера к нам ветер занес.
Миловидная девушка лет двадцати пяти первой присела на скамейку у стола:
— Мария, — а потом и вторая вышла, представилась Верой.
Мария улыбалась мягко и на щеках проступали ямочки, белокурые локоны и голубые глаза. А Вера была полной противоположностью: темные волосы и карие глаза.
— Они у меня погодки. Поздние. Марьюшка на отца своего похожа сына моего, а Вера — в мать удалась.
уселась и тронула струны
Скованность у Юрия постепенно прошла. Ему нравился уют дома и радушие хозяина, такие простые девушки. Спустя немного времени, Марьюшка вынесла гитару, усевшись тронула струны, и запела: «Ямщик, не гони лошадей…», — у неё был мягкий и грудной голос, Юрий даже заслушался.
Петрович выходил из дома, проверял машину, а потом сообщил:
— Анисим, придется заночевать у вас здесь. Машина моя опять что-то капризничает, утром рассветает, посмотрю, темно на дворе, да и выпил я…
— Найдем место для вас, там в дальней комнате пусто у нас, — радушно согласился хозяин.
— Юра, а у тебя родители живы? -поинтересовался дед у него, наполнив вновь рюмки.
— Нет. Я в детдоме воспитывался, а потом военное училище.
— Смотри-ка, прямо как у меня, — удивился хозяин дома. – Родители рано умерли, дядька меня воспитывал, а потом юнкерское училище, а потом революция… ну да много у меня событий в жизни было, — манул рукой он, потом поднялся тяжело из-за стола, — сморило что-то меня, немного и пригубил, а вот…да и расчувствовался что-то не в меру, спать я пошел, — и удалился.
Юрию не спалось. Он вышел во двор, сел на скамеечку и закурил. Тихо подошла Марьюшка.
— Не спится? Мне тоже, новый человек в доме…
— Я тоже не могу уснуть, — признался Юрий, уж очень понравилась ему Мария.
Когда-то давно в детдоме нравилась ему девчонка Танька, но это было не то. А сейчас он чувствует, как его сердце наполнилось чем-то новым и необыкновенным. Волнуется, тем более рядом Маша.
— Слушай, а расскажи мне, как там в Москве или в других городах. Я ведь нигде не бывала, еще и родилась в Харбине, там мои родители жили, попросила Маша.
— А я, если честно, то тоже не больно-то, где бывал. Детдом, потом училище, правда в Москву на экскурсию нас возили. Красивый и большой город. А потом в тайге служил и теперь здесь неподалеку.
— А мне нравятся все советские фильмы, все подряд смотрю, даже документальные, из них много можно чего узнать.
Как уж так случилось, но Юрий глянул в ласковые глаза Марии и чуть не утонул. От них исходила какая-то огромная и притягательная сила, он обнял ее, она не отстранилась и тоже обняла. Он чуть не расплакался. Никто его так крепко и тепло не обнимал в жизни. Он гладил ее волосы и целовал. Потом они встали и вышли за калитку, взявшись за руки, неподалеку за домом стояло большое дерево, развесистые ветки ветлы спускались чуть ли не до земли. Вот здесь под ветлой я тебя всегда буду ждать, каждый день, — говорила потом Марьюшка.
Назад в часть рано утром ехали с Петровичем почти молча.
— Ты чего хмурый такой, старлей? Никак зацепила тебя деваха, которая? Маша или Вера?
— Зацепила, — честно признался Юрий, — да так зацепила… Марьюшка.
— Ишь ты. Да, хорошая деваха, и что делать будешь?
— Как что? Жениться.
— Так сразу? – удивился прапорщик.
— А чего тянуть, душа болит за неё, хочу, чтобы всегда рядом была со мной. Крепко зацепила она меня, — говорил Юрий.
— Даа, любовь она такая, не знаешь, где ее встретишь, — проговорил Петрович. — Ну будь счастлив, ежели так тебя прижало.
Юрий некоторое время еще ездил к Марьюшке на свидания и замуж предложил, дед Анисим был рад. Потом принес заявление командиру части на регистрацию брака.
Где-то за спиной заходило солнце, а впереди надвигалась счастливая и волнующая жизнь с Марьюшкой. Не думал раньше Юрий, что где-то на границе живет его судьба.
