— Тамара Ивановна, а вы нам компенсацию за свадьбу выплачивать будете? — Людмила Петровна развалилась на диване, словно хозяйка дома, и смотрела на меня с наглой усмешкой.
Я едва не подавилась чаем. В моей собственной квартире, куда пришли «обсудить семейные дела», сидели родственники Антона — мужа моей Оленьки. Свадьба прошла всего три дня назад, а они уже тут как тут.
— Простите, какую компенсацию? — я поставила чашку на стол потише, чем хотелось.
— Ну как же! — подхватила золовка Светка, хлопая глазками. — Мы же на вашу свадьбу столько денег потратили! Платья новые покупали, туфли, подарки. А Людмиле вообще пришлось парикмахерскую менять — к более дорогой ехать!
— Это же наши расходы, — добавила вторая золовка, Ирка. — Мы ради Антошки старались, хотели, чтобы всё красиво было.
Оленька сидела рядом с мужем на кухне и тихо всхлипывала. Антон молчал, уткнувшись в телефон.
— Девочки, ну это же семейный праздник, — начала я осторожно. — Каждый приходит в том, что может себе позволить…
— Может позволить?! — взвилась Людмила. — Тамара Ивановна, вы что, издеваетесь? У нас доходы скромные, не как у вас! А тут такие траты! Я две недели экономила на всём, чтобы прилично выглядеть на свадьбе вашей дочки!
— Мама… — начал было Антон.
— Молчи! — оборвала его Людмила. — Взрослый мужик, а заступиться за семью не можешь. Тамара Ивановна, вы же понимаете — мы семья теперь. Должны друг другу помогать.
Я глубоко вдохнула. За эту свадьбу я потратила все накопления — полтора года копила на чёрный день, а тут дочка замуж собралась. Ресторан, платье, цветы, фотограф… Денег не осталось совсем, зато какая красота была!
— А сколько вы потратили? — спросила я, стараясь держать себя в руках.
Светка тут же выудила из сумочки блокнотик.
— Вот, всё записано. Платье — двенадцать тысяч, туфли — четыре, сумочка — две, маникюр — полторы…
— У меня похожий список, — кивнула Ирка. — Плюс подарок — сервиз за восемь тысяч.
— И у меня всё посчитано, — Людмила достала целую тетрадку. — Общая сумма вышла сорок три тысячи рублей. На троих.
— Сорок три тысячи?! — у меня в голове зазвенело.
— Ну да. Мы же не жадные, пополам разделим. Вы двадцать одну с половиной отдадите, а мы остальное сами доплатим.
Оленька всхлипнула громче. Антон по-прежнему молчал.
— Людмила Петровна, — я встала с дивана, — может, чайку ещё? Или тортика? У меня ещё кусочек свадебного остался…
— Не увиливайте от темы! — рявкнула свекровь. — Мы серьёзно разговариваем. Вы нас пригласили на свадьбу, значит, должны возместить расходы. Это нормально в приличных семьях!
В приличных семьях? Я всю жизнь работала в школе, честно платила налоги, воспитывала дочь одна после развода. Покупала каждую копейку на эту свадьбу, хотела дочке праздник устроить.
— А вы, часом, не перепутали? — я села обратно и посмотрела на Людмилу в упор. — Свадьба — это когда гости приходят с подарками, а не с чеками за наряды.
— Подарки мы дарили отдельно! — возмутилась Светка. — Это вообще другое дело!
— Ну конечно, — кивнула я. — Сорокапятилетний мужчина женится, а мы тут будем как на рынке торговаться. Красота!
— Тамара Ивановна, вы не поняли, — Людмила наклонилась вперёд, словно объясняя тупому ребёнку. — Мы же к вам в гости не просто так пришли. На свадьбе-то мы разговаривать не успели — всё бегом да суетой.
Да уж, суетой… Я помнила каждую минуту того дня. Встала в пять утра, чтобы всё успеть. Цветы привезли не те, пришлось срочно менять. Фотограф опоздал на полчаса. А эти «дорогие родственники» явились в ресторан как на парад — в новых нарядах, при полном параде, фотографировались со всех сторон.
— Людмила Петровна, а помните, как вы в ресторане официантку отчитывали? — спросила я невинно. — Мол, салат не так подали.
— А что такого? Я за качество требую! За такие деньги должны правильно обслуживать!
— За ваши деньги? — я подняла бровь. — Простите, а кто банкет оплачивал?
Людмила покраснела, но не сдалась:
— Это не важно! Важно то, что мы семья, а семья должна поддерживать друг друга!
— Мамочка, — Оленька подошла ко мне, глаза красные. — Может, не надо? Они же… они же не со зла…
— Оленька, милая, — Светка встала и обняла невестку, — ты не волнуйся. Мы же не жадные. Можно и в рассрочку, правда, мам?
— Конечно! — закивала Ирка. — По пять тысяч в месяц, например. Нам не трудно подождать.
По пять тысяч в месяц? У меня пенсия тринадцать тысяч! После коммунальных платежей остаётся на еду и лекарства. А тут ещё эти «семейные обязательства».
— Антон, — я обратилась к зятю, — ты что думаешь по этому поводу?
Он поднял голову от телефона, посмотрел на мать, потом на жену, потом на меня.
— Я… я думаю, мама права. Она действительно много потратила. И тётки тоже…
— Вот видите! — торжествующе воскликнула Людмила. — Сын сам признаёт! Тамара Ивановна, мы же не враги. Просто справедливости хотим.
Справедливости… Я молча встала и прошла в спальню. Достала из шкафа коробку с документами, нашла чеки. Вернулась в гостиную и разложила их на столе.
— Вот, Людмила Петровна, справедливость. Ресторан — восемьдесят две тысячи. Цветы — пятнадцать. Фотограф — двадцать пять. Платье дочери — тридцать. Костюм жениха — двадцать две. Кольца — сорок. Торт — двенадцать. Хотите ещё?
Все замолчали, глядя на чеки.
— И знаете что, милые мои родственнички? — я села обратно и улыбнулась. — А давайте действительно по справедливости. Раз уж вы такие принципиальные.
— По справедливости — это как? — Людмила настороженно смотрела на чеки.
— А очень просто, — я взяла калькулятор. — Гостей было тридцать два человека. Вас троих плюс Антон — четверо. Значит, ваша доля от общих расходов составляет… — я пощёлкала кнопками, — одну восьмую. Это тридцать одна тысяча двести пятьдесят рублей.
— Что?! — Светка подскочила. — Мы же не просили такую дорогую свадьбу устраивать!
— А я не просила ваши наряды покупать, — спокойно ответила я. — Но раз уж мы заговорили о справедливости… Людмила Петровна, помните, как вы в ресторане два кусочка торта домой завернули? В контейнеры их попросили?
— Ну и что? Жалко, что ли?
— Не жалко. Просто интересно — вы за свой кусочек платить будете или тоже с меня спросите?
Ирка нервно засмеялась:
— Тамара Ивановна, вы же шутите? Мы подарки дарили, цветы покупали…
— Ага, цветы, — я кивнула. — Три хризантемы за двести рублей. А букет невесты стоил пять тысяч. Тоже поделим?
— Мам, может, хватит? — Антон попытался встать, но Людмила его одёргнула.
— Сиди! Тамара Ивановна, вы что-то странно себя ведёте. Мы же мирно поговорить пришли.
— Мирно? — я взяла со стола свою записную книжку. — А это что такое? — показала страничку. — Людмила вчера звонила соседке Марии Семёновне, жаловалась, что я жадная и дочь неправильно воспитала. А Светка в магазине продавщице рассказывала, какая я неблагодарная. Это тоже мирно?
Все покраснели. Оленька всхлипнула:
— Мама, они правда так говорили?
— Оленька, не слушай! — Ирка замахала руками. — Твоя мать что-то путает!
— Ничего я не путаю, — я открыла блокнот пошире. — Вот тут ещё интересные записи есть. Людмила Петровна, а это правда, что вы Антону говорили, будто я его недостойной считаю?
— Я… я ничего такого не говорила!
— А то, что Оленька избалованная и эгоистичная? Это тоже не говорили?
Антон вдруг поднял голову:
— Мам, ты это правда говорила?
— Антоша, я же… я хотела как лучше…
— Как лучше — это когда мою жену оскорбляешь? — голос у зятя стал жёстче.
— Да что вы все на меня наехали! — взвилась Людмила. — Я же за справедливость! За семью!
— За семью? — я встала и подошла к окну. — Знаете, Людмила Петровна, а давайте действительно по-семейному. По-честному.
— Это как?
— А вот как. Я согласна вам компенсацию выплатить.
Все опешили. Оленька посмотрела на меня с удивлением, Антон нахмурился, а родственники переглянулись.
— Правда? — осторожно спросила Светка.
— Правда. Но с одним условием.
— С каким?
Я улыбнулась и повернулась к ним:
— Расскажете всем нашим общим знакомым, что требовали с меня деньги за то, что на свадьбу дочери нарядились.
Повисла мёртвая тишина. Людмила побледнела, словно её облили холодной водой.
— Что… что вы такое говорите? — пролепетала она.
— А что тут непонятного? — я села обратно в кресло. — Вы же за справедливость. Вот и будьте честными до конца. Позвоните Марии Семёновне, Галине Петровне, всем соседям. Скажите: мы, мол, приходили к Тамаре Ивановне денег требовать за то, что на свадьбу её дочери красиво оделись. И она нам согласилась заплатить.
— Тамара Ивановна, — Светка нервно облизала губы, — вы же понимаете, это… это как-то неудобно получается…
— Неудобно? — я подняла бровь. — А требовать с пенсионерки деньги за ваши наряды — это удобно?
— Мы же не со зла! — заголосила Ирка. — Просто… просто ситуация такая сложилась…
— Какая ситуация? — голос мой стал тише, но жёстче. — Вы что, под дулом пистолета в магазин шли? Кто-то заставлял платья за двенадцать тысяч покупать?
— Но мы же хотели… хотели на свадьбе прилично выглядеть… — Светка уже почти плакала.
— Прилично? — я встала и подошла к фотографиям со свадьбы. — А вот тут что происходит? — показала снимок, где Людмила лезет к торту первой, отталкивая других гостей. — Это прилично?
— Мама, — Антон вдруг заговорил очень тихо, — что мы делаем?
— Что делаем? — Людмила повернулась к сыну. — Мы семейные отношения выясняем! Твоя тёща должна понимать…
— Что должна понимать? — Антон встал и подошёл к жене, обнял её за плечи. — Что вы пришли денег вымогать? За то, что на нашу свадьбу пришли?
— Антоша! — ахнула мать. — Как ты смеешь! Я тебя родила, воспитала…
— И поэтому имеешь право мою жену и тёщу унижать? — голос у зятя стал совсем другим. — Мам, ты слышишь, что говоришь?
— Я за справедливость говорю! — Людмила вскочила с дивана. — За то, чтобы твоя жена понимала — в нашей семье не только права есть, но и обязанности!
— Обязанности? — Оленька вдруг подняла голову. — Людмила Петровна, а вы какие обязанности перед нашей семьёй выполняете?
— Что ты такое говоришь?!
— А то и говорю! — голос у дочери окреп. — Когда мы с Антоном съехались, вы ни разу не предложили помочь. Когда у меня грипп был, вы сказали — сама лечись, мужатая уже. А теперь вы требуете, чтобы моя мама вам платила за то, что вы на мою свадьбу нарядились?!
— Оля… — попыталась встрять Светка.
— Молчите! — дочь повернулась к золовкам. — И вы тоже хороши! Ирка, ты помнишь, как мы новоселье справляли? Ты пришла с пакетом — дешёвая растворимая лапша и пакетик чая. А сама нажралась как свинья и ещё домой котлеты с собой попросила!
— Оленька, ну что ты! — Ирка попыталась улыбнуться. — Мы же родня…
— Родня! — Оленька засмеялась, но смех был невесёлый. — Родня, которая считает каждую копейку, потраченную на племянницу, но жрёт за мой счёт и ещё домой таскает!
— Оля, успокойся, — тихо сказал Антон.
— Не успокоюсь! — она оттолкнула мужа. — Надоело! Мама, — повернулась ко мне, — не давайте им ни копейки! Пусть идут к чёрту со своими платьями!
— Ах ты, неблагодарная! — взвилась Людмила. — Антон, ты слышишь, как твоя жена с твоей матерью разговаривает?
— Слышу, — кивнул Антон. — И знаешь что, мам? Она права.
— Что?!
— Оля права. Вы переходите все границы. — он встал рядом с женой. — Мы уходим.
— Куда уходим? — Людмила схватилась за сердце. — Антоша, что ты делаешь?
— То, что должен был сделать давно, — он взял жену за руку. — Тамара Ивановна, простите их. И спасибо за свадьбу. Она была замечательная.
Я смотрела на них и чувствовала, как что-то тёплое разливается в груди. Дочка выросла. Зять тоже оказался не тряпкой.
— Антон! — заорала Людмила. — Ты же мой сын! Я всю жизнь на тебя положила!
— Мам, — он остановился у двери, — я тебе всю жизнь благодарен. Но моя семья — это Оля. И если ты не можешь это принять…
Он не договорил, только пожал плечами.
Дверь хлопнула. Людмила, Светка и Ирка сидели как оглушённые.
— Вот видите, Людмила Петровна, — я убрала фотографии, — к чему ваша справедливость привела. Сына потеряли.
— Это вы! — она ткнула в меня пальцем. — Вы их настроили против нас!
— Я? — я засмеялась. — Людмила Петровна, а кто полчаса назад требовал с меня двадцать тысяч за платья?
— Мы же… мы же по-хорошему…
— По-хорошему — это когда в чужую квартиру приходят с претензиями и списками трат? — я подошла к двери и открыла её. — Проходите, дорогие родственнички. Разговор окончен.
— Тамара Ивановна, — Светка встала, — может, мы как-то… может, всё забудем?
— Забудем? — я покачала головой. — Конечно, забудем. Я забуду ваши платья за двенадцать тысяч. А вы забудете, что Антон — ваш родственник.
— Как это?! — взвилась Ирка.
— А очень просто. Больше к нам не приходите. И Оленьку не названивайте. Сами сказали — семья должна поддерживать друг друга. Так вот поддерживайте теперь друг друга. Без нас.
Людмила схватилась за сердце:
— Я же… я же хотела как лучше! Для семьи!
— Для семьи — это когда радуются чужому счастью, а не высчитывают каждую копейку, — я подошла к окну. — А вы знаете, что самое смешное? Я действительно готова была заплатить.
— Правда? — Светка оживилась.
— Правда. Если бы вы попросили не как наглые вымогатели, а как родня. Сказали бы — Тамара Ивановна, мы потратились, помогите немножко. Я бы дала. Тысячи три-четыре нашла бы.
Все замолчали.
— Но вы пришли не просить. Вы пришли требовать. Списки принесли, рассрочку предлагали, — я повернулась к ним. — Знаете, чем вы от цыган отличаетесь? Цыгане хоть не родственниками прикидываются.
— Тамара Ивановна… — начала было Людмила.
— Всё, — я махнула рукой. — Идите домой. И помните — это вы своими руками разрушили отношения. Не я, не Оленька, не Антон. Вы.
Они нехотя поднялись и поплелись к выходу. У порога Людмила обернулась:
— А как же внуки? Когда они будут, мы же бабушки…
— Будете, — кивнула я. — Только чужие. Совсем чужие.
Дверь закрылась. Я прислонилась к ней спиной и вздохнула. Телефон зазвонил — звонила Оленька.
— Мам, ты как? — голос дрожал.
— Нормально, дочка. Всё нормально. Антон рядом?
— Рядом. Он говорит, что стыдно за мать. И что он теперь понимает, почему папа от неё ушёл.
— Ну что ты, — я улыбнулась. — Не стыдно. Люди разные бывают. Главное, что ты замуж не за мать вышла, а за мужчину.
— Спасибо тебе, мам.
— За что, солнышко?
— За то, что не дала себя в обиду. И нас научила.
Я повесила трубку и посмотрела на разбросанные по столу чеки. Свадьба действительно влетела в копеечку. Но знаете что? Оно того стоило. Дочка поняла, что такое настоящая семья. А зять научился защищать жену.
А эти… пусть считают свои платья за двенадцать тысяч. Одни.
