Дождь хлестал по стеклам автобуса, когда Настя в последний раз смотрела на знакомые с детства очертания родного городка. Мама молча провожала ее до самой автостанции, катя за собой по колдобинам новенький чемодан. Настя надела туфли на очень высоких тонких каблуках — и очень жалела об этом. Ну зачем, зачем она это сделала?
Просто ей казалось, что в Москву нужно ехать обязательно при полном параде.
— Знаешь, мам, — сказала она, пока они ждали автобус. — Я, наверное, после учебы не вернусь сюда.
Мама без слов кивнула. Она давно обо всем догадалась, просто не говорила. Спросила едва слышно:
— Ты точно решила?
— Мне здесь нечего ловить.
Мама вздохнула. Настя раздраженно передернула плечами. Она почему-то ждала, что вот сейчас мама начнет уговаривать вернуться, рассказывать, какая ужасная «эта ваша Москва», как там плохо и трудно. Но она молчала.
Отец проводил ее только до подъезда. Без слов курил на ступеньках, глядя куда-то вдаль. Как-то неловко пожал ей руку — точно чужому человеку. Похлопал по плечу. Отвернулся.
Настя знала, что он сильно переживает — все же она у него единственная дочь, но почему-то это ее не волновало. Все мысли занимала Москва. Она намеревалась любым возможным способом закрепиться там, зацепиться за что угодно — лишь бы остаться. И была уверена, что у нее обязательно все получится.
* * *
Общежитие встретило ее негостеприимно: вахтерша буркнула что-то про то, что матрасов нет и не будет, а соседка-третьекурсница сразу же, стоило Насте только войти в комнату, оповестила, что свободное место только у окна.
— Но там дует, — добавила с усмешкой.
Настя скривила губы, разглядывая облезлые, кое-где отклеившиеся обои.
— Ничего страшного, я сквозняков не боюсь.
Соседка с любопытством разглядывала содержимое ее чемодана, когда она развешивала в старом шкафу одежду. Из коридора пахло жареным луком, кто-то громко разговаривал и смеялся за дверью. Атмосфера общаги, как и ее обитатели, Насте не нравилась — но она была готова потерпеть. Скоро, совсем скоро она обязательно съедет отсюда, оставив эту толстую наглую соседку наедине с тараканами.
На первой же лекции Настя познакомилась я приятной, миловидной девушкой по имени Лера. Та дружелюбно улыбалась, спрашивала, откуда приехала. Настя почему-то сразу прониклась доверием. От Леры будто веяло приятной, солнечной теплотой.
— Ты из деревни?
Настя мотнула головой.
— Из города.
— Из города? Надо же. А выглядишь, как деревенская!
Настя несколько секунд изумленно глядела на нее. Как это — как деревенская? Она же так тщательно подбирала гардероб, придирчиво осматривала перед покупкой каждую вещь, чтобы быть похожей на московских девушек! Что же ее выдало?
— Да ты не переживай, — догадавшись о ее мыслях, засмеялась Лера. — Я тебе помогу кое-что подправить, будешь как москвичка в десятом поколении — комар носа не подточит.
Между ними быстро завязалась дружба — веселая, искрометная, живая. В Лере не было неискренности, притворства, высокомерия — ничего из того, что Настя почему-то про себя приписывала девушкам из Москвы.
А потом оказалось, что Лера — единственная и очень любимая дочь богатых родителей. Богатых и влиятельных. Кем они работали, Настя точно не знала и боялась даже спросить — казалось, что они чуть ли не в аппарате президента, и должности у них какие-то сверхсекретные. Во всяком случае, жили они в огромной квартире в центре Москвы — Настя такие раньше только по телевизору видала.
Но дружить с Лерой все же было просто — в ней не было зазнайства. Она не считала, что Настя хуже, не пренебрегала; впрочем, она даже и не спрашивала о ее родителях и жизни до университета.
* * *
— Познакомься, Юр, это моя подруга Настя.
Лера подтолкнула ее вперед, к стоящему у круглого столика молодому человеку в белом пиджаке с галстуком-бабочкой. Он вертел в длинных пальцах бокал шампанского, с любопытством изучая Настю взглядом. Та смутилась. Щеки залило пунцовым цветом, губы задрожали. Она отвела глаза и улыбнулась уголками губ.
— Настя тоже мечтает выбиться в люди, — с неприятной усмешкой закончила Лера.
Настя вспыхнула еще сильнее. Что она имела в виду под «выбиться в люди»? И почему сказала это с каким-то… презрением? Нет, наверное, показалось.
— Очень приятно, — протянул Юрий узкую ладонь. — Сразу скажу, что ты не похожа на эту публику.
— На какую? — не поняла Настя, всеми силами пытаясь унять внутреннюю дрожь.
Сердце колотилось, как сумасшедшее. Она никогда прежде не бывала на выставках, и все здесь было в новинку, ощущала она себя не в своей тарелке. Тут, наверное, все утонченные, интеллигентные, а она? Простая деревенская девушка, которая из художников только Репина да Шишкина и знает. И то — одного от другого вряд ли отличит.
— Да вот на этих кукол, — засмеялся Юрий, глядя прямо на Леру. — Мыслей своих нет, желаний тоже. Живут по инерции и не видят в этом ничего плохого.
Лера почему-то тоже засмеялась, а Настя смутилась еще сильнее. Видимо, это какая-то шутка, которую она не понимает.
— Юра — автор всех этих картин, — вдруг сказала Лера. — Он у нас — восходящая столичная звезда, юное дарование в мире искусства.
И снова в ее тоне мелькнуло презрение. Юра снова засмеялся. Его глаза сверкали в мягком свете бра. Настя отвернулась, сделав вид, что безумно заинтересована картиной, где были изображены какие-то девушки в белых сорочках на фоне красного леса.
— Она называется «Утопленницы», — пояснил Юрий. — Я написал ее два года назад. Если нравится, могу подарить ее вам.
— Нет, что вы… — пробормотала Настя. — У меня и повесить ее негде.
— Угу, думаю, в общаге будет смотреть не очень, — со смешком поддержала Лера.
Насте вдруг захотелось ее ударить. Зачем нужно выставлять всю ее жизнь напоказ? И что это за усмешки и насмешки? Лера же никогда такой не была!
Но оказалось, что была — именно такой и была всегда. Просто Настя, ослепленная московской жизнью, этого не замечала.
* * *
Как у них с Юрой закрутился роман, Настя не поняла. Просто он неизвестно откуда раздобыл ее номер, пригласил на чашечку кофе. Потом — на еще одну. Показал свою мастерскую, подарил какой-то милый шарж, сделал несколько набросков ее портрета. И Настя влюбилась без памяти.
От чувств буквально кружилась голова, не хватало воздуха. Юра был для нее таким загадочным, таким необычным — представитель московского бомонда, вхожий в лучшие дома, знакомый со многими известными личностями. От него будто веяло каким-то аристократизмом, творческим началом, и порой рядом с ним Настя ощущала себя крайне неловко и не верила, что он среди всех других девушек заметил и выделил именно ее.
— Ты очень необычная, — серьезно говорил он. — Ты муза.
Настино сердце взлетало куда-то ввысь от таких слов. И от его взгляда — вдумчивого, глубокого, проницающего. Аж мурашки по коже бежали.
А потом тест на беременность показал две полоски. «Наверное, бракованный», — в панике подумала Настя и побежала в аптеку за другим. Купила подороже, не просто полоску. Тоже положительный результат.
Она сжала тест в кулаке, позвонила Юре. Он долго не брал трубку.
— Ну что? Я занят в студии. Можешь попозже…
— Юр, я беременна, — перебила Настя.
Он помолчал.
— Уверена?
— Три теста.
Снова молчание. Настя прижимала трубку к уху с такой силой, что было больно — чтобы не пропустить ни единого слова.
— Понятно. Слушай, я в мастерской. Занят. Можешь позвонить попозже?
Больше Настя не смогла дозвониться. Пыталась караулить его у подъезда, один раз даже получилось быстро поговорить. Юра презрительно фыркнув, увидав ее.
— Ну что ты тут делаешь? Сама не поняла еще?
— Ты же говорил, что я муза…
Он зло засмеялся.
— Медуза.
Вытащил из кармана ключи, приложил к магнитному замку.
Больше они не виделись.
Настя спрашивала Леру, почему он так поступил. Лера раздраженно вздохнула, на секунду оторвалась от экрана телефона и посмотрела на нее своими ярко накрашенными глазами.
— Насть, он так каждую первую разводит. Ты думаешь, что особенная была? У него все «музы»!
— Но я же… — чуть не плача, проговорила Настя.
— Беременна? — скривилась Лера. — Дорогая, даже не думай, иди на аборт. У него и в мыслях нет тебе помогать или брать ответственность. Не порть себе жизнь.
* * *
На аборт Настя пойти не решилась. Может быть, просто боялась, а может, не хотела убивать живое существо. Или все еще любила Юру и просто не могла избавиться от его ребенка.
Она долго ходила как в прострации. Пришла в себя только на пятом месте, внезапно в полной мере осознав, что произошло. Решила, что нужно возвращаться домой. Там мама, тепло родного дома… там будет легче. Там можно начать все заново.
— Московская княжна вернулась? — усмехнулся отец, увидав ее на пороге.
Мама варила что-то на кухне. Настя молча закатила чемодан в угол, прошла по скрипучему полу к своей спальне. Обернулась. Отец смотрел на нее с тихой любовью, и она вдруг разрыдалась, кинулась ему на шею. Тряслась от рыданий, цеплялась пальцами за его плечи и сумбурно рассказывала о своей столичной любви, о молодом художнике и его мастерской, о портретах и о том, как почти что стала музой.
— Как Гала для Дали, — сквозь слезы нервно смеялась она. — Как Ольга Хохлова для Пикассо.
— Муза ты моя, — вздохнул отец. — Ничего, все можно исправить.
Мама тоже поддержала. Гладила ее по рукам, когда они сидели за столом, заглядывала в глаза. Из Настиных глаз без остановки текли слезы — только родители оказались ее надеждой и опорой.
— Как-нибудь справимся, — мягко говорила мама. — Все будет хорошо. Вот увидишь.
— Спасибо, мам, — солеными от слез губами шептала Настя.
И понимала: одного «спасибо» мало. Родители заслуживают того, чтобы положить к их ногам весь мир.
Однажды зашел Сергей, ее бывший поклонник. Увидев Настю с животом, сильно удивился, но вопросов задавать не стал. На следующий день пришел снова, с коляской.
— Ой, спасибо, — обрадовалась Настя. — Какая красивая!
Сергей хмурился.
— Это не тебе, — он повернулся к выходу. — Мальцу.
* * *
За окном бушевала летняя гроза — сильная, яростная, трясла деревья, стучала рамами. Настя сидела на кухне и пила чай, листая ленту соцсети. Желтый свет абажура лежал на столе идеально ровным кругом.
Вдруг на экране появилось фото Леры в подвенечном платье. Настя тут же перешла на ее страницу, прокрутила чуть вниз. Несколько дней назад был выложен пост с фотографиями: они с Юрой ставят подписи в ЗАГСе, гуляют под руку по городу, пьют какие-то похожие на пирожные коктейли в баре. Красивые, атмосферные снимки. И хэштэг: #СчастьеНавсегда. В комментариях Юра: «Моя прекрасная муза!»
— Насть! — позвала из спальни мама. — Тут Егорка проснулся!
Настя заблокировала телефон.
— Иду.
Гроза внезапно закончилась. К дому подъехал Сергей на сером «Форде», вышел, открыл багажник. Вытащил пару пакетов. Настя с тихой улыбкой посмотрела на него. Не герой. Не принц.
Просто человек, который оказался рядом.