Галина вздохнула и отложила в сторону спицы. Вязание, которое обычно успокаивало, сегодня только раздражало.
Вечер пятницы, когда должно быть уютно и спокойно, превратился в очередной раунд изматывающего противостояния.
— Галя, я тут подумал… — Николай сел рядом, держа в руках какие-то бумаги. — А что если мы оставим одну комнату детям? Будет куда приехать, когда навещают. Остальное продадим и переедем в двушку.
Она подняла глаза к потолку. Пятый вариант за месяц. Каждый раз Коля приходил с новой идеей, думая, что нашел гениальное решение.
— Коль, а зачем нам вообще переезжать? — спросила она, хотя знала все его аргументы наизусть.
— Сама подумай, — он начал загибать пальцы, — во-первых, квартира огромная, за отопление платим как за космический корабль. Во-вторых, убирать её тяжело. В-третьих, до центра далеко. А сколько денег освободится!
Галина смотрела на мужа и не узнавала. Когда он успел превратиться в этого практичного старика, для которого квадратные метры важнее воспоминаний?
— Я тридцать лет здесь прожила, — тихо сказала она. — Тридцать лет, Коля. Помнишь, как мы с тобой обои клеили? Как Машка пошла тут первый раз? Как…
— Галя, — перебил он, — мы же не о воспоминаниях говорим, а о практичности. Зачем нам столько места?
— А зачем нам меньше? — вопрос вырвался сам собой.
Николай хлопнул ладонью по столу:
— Да потому что это разумно! Все так делают! Вон, Петровы продали трёшку, взяли однушку и на Кипр катаются.
— Мне плевать на Петровых! — внезапно вспылила Галина. — Я не хочу в однушку! Не хочу в двушку! Не хочу никуда отсюда уезжать!
— Галя, ну что ты как маленькая? Ты пойми…
— Это ты пойми! — она вскочила, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. — Тридцать лет я соглашалась! Тридцать лет шла на компромиссы! Машу в математический отдали? Отдали, хотя она в художку хотела. Дачу купили в Павлово, а не в Орехово, где я мечтала? Купили! А помнишь, как я просила тебя бросить эту чёртову работу и открыть свою мастерскую? А ты всё твердил про стабильность!
Николай растерянно смотрел на жену. Такой он её не видел давно.
— Галя, ты чего? Мы же всегда всё вместе решали…
— Вместе? — она горько усмехнулась. — Нет, Коля. Это ты решал, а я соглашалась. Всегда.
Николай поджал губы. Его уверенность таяла на глазах, но отступать он не привык.
— Ладно, — сказал он после паузы. — У меня есть другое предложение. Давай съездим на месяц на дачу. Поживём там, попробуем. Может, тебе понравится меньшее пространство?
Галина невесело рассмеялась:
— Коля, ты правда думаешь, что дача в шестьдесят квадратов и квартира, где мы прожили всю жизнь — это одно и то же?
— Я просто предлагаю варианты! — он начал раздражаться. — А ты всё отвергаешь!
Она подошла к окну. С девятого этажа открывался вид на парк, где они гуляли с детьми, а теперь иногда с внуками. Каждое дерево знакомо, каждая тропинка хранит воспоминания.
— Знаешь, — тихо сказала Галина, не оборачиваясь, — я просто устала.
— От чего? — он подошёл ближе, но не коснулся её.
— От всего. От этой бесконечной рутины. От того, что я всегда как тень. Ты решаешь, я киваю. Ты предлагаешь, я соглашаюсь.
Николай вздохнул и потёр шею.
— Галя, мы прожили столько лет…
— Вот именно! — она резко повернулась. — Столько лет! И что дальше? Переедем в маленькую квартирку и будем там тихо доживать? Я так не хочу, Коля!
В её глазах было столько отчаяния, что он невольно отступил.
Следующие недели превратились в бесконечное перебирание вариантов. Каждый вечер Николай возвращался с новой идеей, словно это была игра.
— А давай оформим квартиру на внуков? — предложил он в среду. — Нам налоги меньше, им наследство гарантировано.
— Внуки ещё маленькие, — устало ответила Галина. — Кто знает, что им понадобится через двадцать лет.
В пятницу он пришёл с другим предложением:
— Я решил! Все решения по ремонту — твои. Хочешь — перекраивай квартиру как угодно. Хоть стены ломай.
— Коля, мне не нужны стены ломать. Мне нужно…
Она замолчала, потому что сама не знала, как сформулировать это ощущение внутренней пустоты.
А через неделю Николай выложил на стол план, который казался ему блестящим:
— Вот! Мы не продаём квартиру, а сдаём её! Переезжаем в маленькую, а разницу от аренды — себе. Будем путешествовать!
Галина смотрела на мужа, и что-то внутри неё окончательно надломилось. Она вдруг поняла, что он никогда не услышит то, что она не произносит.
— Коля, — она села напротив него, сложив руки на столе. — У меня есть условие.
Он удивлённо приподнял брови.
— Какое?
— Я соглашусь на переезд. Но только если ты выполнишь одно моё желание.
— Какое ещё желание? — он нахмурился. — Мы же всё обсудили.
— Нет, Коля. Мы обсудили твои варианты. А о моих желаниях никто не спрашивал. Двадцать лет не спрашивал.
Он растерянно смотрел на жену, словно видел её впервые.
— И что же ты хочешь?
Галина на мгновение закрыла глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее. Неужели она действительно решится?
— Я хочу поехать на Белое море, — тихо сказала она. — В деревню Кузомень. Там есть деревянный дом на берегу, я видела объявление. Сдают на всё лето.
Николай нахмурился:
— Белое море? Кузомень? Ты с ума сошла? Что там делать целое лето?
— Жить, — просто ответила она. — Просто жить, Коля.
— А почему именно туда? — он смотрел на неё с таким непониманием, что ей стало больно.
— Я там была. Один раз. С институтской практикой, — Галина говорила медленно, словно извлекая слова из глубины памяти. — Мне было девятнадцать. Белые ночи, деревянные мостки, сосны до самой воды. И тишина такая… оглушительная. Я обещала себе, что вернусь туда. Когда-нибудь.
— И ты молчала об этом сорок лет? — Николай казался ошеломлённым.
— Не сорок. Я говорила тебе, когда мы только поженились. Ты сказал, что это глупости, и нужно думать о реальной жизни.
Он растерянно потёр лоб:
— Не помню такого…
— Конечно, не помнишь, — она не упрекала, просто констатировала факт. — Ты вообще мало что помнишь из того, что я говорила.
Николай откинулся на спинку стула. Перед ним сидела женщина, с которой он прожил почти четыре десятилетия. И казалась незнакомой.
— И что, мы просто бросим всё и уедем? — спросил он растерянно.
— Не бросим. Переедем потом, если ты так хочешь. Но сначала – лето у моря.
— А дети? Внуки?
— Они взрослые, Коля. У них своя жизнь. Маша с семьёй в Испанию уезжает на месяц. Димка в экспедиции всё лето.
Он встал и прошёлся по комнате.
— И что мы будем делать в этой… Кузомени?
— Гулять по берегу. Слушать чаек. Собирать ягоды. Читать книги, которые я откладывала всю жизнь на потом. Просто быть вместе, — Галина тоже поднялась. — Ты говоришь о практичности, о разумности. А я хочу хоть раз в жизни сделать что-то для души. Пока не поздно.
— Ты ставишь мне ультиматум? — в его голосе промелькнула обида.
— Нет, Коля. Я просто впервые за много лет говорю о том, чего хочу я. Не о компромиссе, не о том, что будет удобно всем. О своей мечте.
Они смотрели друг на друга через комнату – два человека, прожившие вместе целую жизнь и вдруг обнаружившие, что почти не знают друг друга.
— Мне нужно подумать, — наконец сказал Николай.
— Хорошо, — кивнула Галина. — Думай. Но я своё решение не изменю.
Он ушёл в свой кабинет и не выходил до утра. Галина слышала, как он ходит из угла в угол, как включает компьютер, как разговаривает сам с собой. Она не спала, сидя в кресле у окна и глядя на ночной город. Странное спокойствие охватило её. Будто она наконец сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила всю жизнь.
Утром Николай вышел с красными от недосыпа глазами, но каким-то решительным.
— Я нашёл этот дом, — сказал он вместо приветствия. — Деревянный, на самом берегу. Хозяева сдают с мая по сентябрь. Я написал им.
Галина замерла с чашкой в руках:
— Ты… согласен?
— Я не знаю, согласен ли я, — Николай потёр висок. — Но я хочу понять, кто эта женщина, с которой я прожил столько лет.
Он сел напротив и впервые за долгое время посмотрел на Галину внимательно, словно пытаясь разглядеть что-то важное.
— Знаешь, я всю ночь думал. Ты права, я мало что помню из того, что было для тебя важно. Мне казалось, что забота о быте, о будущем – это и есть любовь.
Галина отставила чашку:
— Это тоже любовь, Коля. Но не только это.
Он кивнул:
— Мне ответили хозяева дома. Он свободен с июня по август. Три месяца. Пишут, что там очень красиво, но уединённо. До ближайшего магазина три километра.
— И что ты решил? — она затаила дыхание.
— Я забронировал его, — он развёл руками. — Со второго июня. У нас месяц на сборы.
Галина не поверила своим ушам:
— Правда? Мы поедем?
— Да, — он усмехнулся. — Только я понятия не имею, что делать в деревне у моря целых три месяца.
— Я тебе покажу, — впервые за долгое время она улыбнулась по-настоящему. — Я столько всего хочу тебе показать.
Месяц пролетел в хлопотах. Они рассказали детям о своих планах – те удивились, но поддержали. Особенно Маша. призналась, что тоже мечтает когда-нибудь пожить у моря.
— Мам, а ты молодец. дАже не знала, что у тебя есть такая мечта.
— У каждого должна быть — ответила Галина. — Даже если она кажется кому-то глупой.
Первого июня они сели в поезд до Мурманска. Николай всё ещё выглядел растерянным, но уже не сопротивлялся. Галина смотрела в окно на проплывающие мимо леса и поля, и сердце её билось как в юности.
Из Мурманска они добирались на автобусе, потом на местном такси. Когда машина остановилась перед старым деревянным домом, выкрашенным в синий цвет, у Галины перехватило дыхание.
— Вот мы и приехали, — сказал таксист. — Кузомень. Тишина и море. Романтика!
Они выгрузили вещи на крыльцо. Хозяйка, пожилая женщина с добрыми глазами, показала дом, объяснила, где что находится, и оставила их одних.
Николай стоял посреди главной комнаты, оглядываясь:
— И что теперь?
— Теперь мы живём, — Галина подошла к окну. — Смотри, отсюда видно море!
Он подошёл и встал рядом. Внизу, за соснами, синела полоска воды.
— Красиво, — признал он. — Но странно. Непривычно.
— Конечно, непривычно, — она взяла его за руку. — Мы же всю жизнь не делали ничего непривычного.
В первую неделю Николай был как потерянный. Ходил по дому, пытался наладить интернет (который работал с перебоями), звонил детям. Но постепенно что-то начало меняться. Галина заметила это, когда однажды утром он сам предложил пойти на берег.
Они шли по деревянным мосткам, проложенным через небольшое болотце, и Николай вдруг остановился:
— Слышишь?
— Что? — она прислушалась.
— Тишину, — он улыбнулся.
На берегу они сидели на поваленном дереве и смотрели, как волны набегают на песок. Галина положила голову ему на плечо.
— Спасибо, — тихо сказала она.
— За что?
— За то, что согласился. За то, что ты здесь.
Он обнял её:
— А я ведь совсем тебя не знаю. Столько лет вместе, а я понятия не имел, что для тебя важно.
— Мы ещё успеем узнать друг друга, — она сжала его руку. — У нас целое лето.
К концу июня они уже привыкли к новому ритму жизни. Утром – прогулка до маяка. Потом Галина читала книги, которые привезла с собой, а Николай неожиданно увлёкся рыбалкой. Вечерами они сидели на крыльце, разговаривая обо всём на свете – о прошлом, о детях, о том, чего хотели когда-то и что получили.
— Я мечтал открыть мастерскую, — признался как-то Николай. — Реставрировать старую мебель. Но всё казалось, что это несерьёзно.
— Почему ты никогда мне об этом не говорил? — удивилась Галина.
— Так же, как ты мне о Белом море, — он грустно усмехнулся. — Боялся, что ты скажешь – это глупости.
— Но ведь не поздно, — она сжала его ладонь. — Когда вернёмся, ты мог бы попробовать…
— Может быть, — он задумчиво кивнул. — А знаешь, мне нравится здесь. Я и не думал, что мне может нравиться… ничего не делать. Просто быть.
В июле к ним на неделю приехали Маша с мужем и детьми. Они привезли новости из большого мира, но Галина с удивлением обнаружила, что эти новости её почти не волнуют. Как будто здесь, у моря, она нашла что-то настоящее, рядом с чем всё остальное казалось неважным.
— Вы какие-то другие стали, — заметила Маша перед отъездом. — Помолодевшие что ли.
— Мы просто счастливые, — ответила Галина. — Наверное, это так выглядит со стороны.
Когда пришло время уезжать, они сидели на том же поваленном дереве на берегу и смотрели на закат.
— Не хочу возвращаться, — признался Николай. — Никогда бы не подумал, что скажу такое.
— Мы вернёмся сюда, — Галина смотрела на море. — Может быть, не в следующем году, но вернёмся.
— А как же переезд? Маленькая квартира? Все мои великие планы? — он улыбнулся с иронией.
— Знаешь, — она повернулась к нему, — я согласна на переезд. Но не в маленькую квартиру в городе. Давай купим дом. Не здесь, конечно. Где-нибудь под Петербургом. Чтобы сад был. И ты сможешь сделать там мастерскую.
Николай смотрел на неё с удивлением:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — она улыбнулась. — Я поняла, что дело не в размере жилья. Дело в том, чтобы жить так, как хочется. Не для кого-то, а для себя.
Он обнял её. Они долго смотрели на море. Молча. Впереди был новый этап. И Галина знала, что теперь всё будет по-другому.
