— Танечка, ну что ты как мученица сидишь? — Сергей присел на подлокотник кресла и легонько потрепал меня по плечу. — Всего-то документик один подписать нужно.
Я смотрела на белый лист с мелким шрифтом и не могла понять, почему внутри всё сжимается от тревоги. Обычная справка о доходах для банка. Серёжа объяснил, что это для расширения торгового места на рынке — хочет взять соседний павильон, а банк требует подтверждения платежеспособности семьи.
— Но зачем мои доходы? — спросила я, откладывая ручку. — У тебя же ИП есть, справки твои.
— Так в том-то и дело! — он поднялся, заходил по комнате. — У меня доходы скачут. То густо, то пусто. А ты стабильно шьёшь, клиенты постоянные. Банк это ценит.
Я зарабатывала шитьём тысяч пятнадцать в месяц. Не бог весть что, но регулярно. Подшить, ушить, пуговицу пришить — мелочь, а деньги капают.
— Серёж, а может, не стоит расширяться? — осторожно предложила я. — У нас и так всё нормально.
— Нормально? — он остановился, посмотрел на меня с недоумением. — Танюша, мы в съёмной квартире живём! В сорок лет! Соседи уже давно свои углы имеют, дачи строят, а мы всё арендуем.
Он был прав. За четыре года брака мы ни на шаг не приблизились к собственному жилью. Откладывать не получалось — то машина сломается, то зубы лечить надо, то ещё что-то.
— Ладно, — вздохнула я и взяла ручку. — Только обещай, что это последний раз.
— Обещаю, солнышко. — Сергей наклонился и поцеловал меня в макушку. — Ты у меня самая лучшая жена на свете.
Подпись легла на бумагу ровно, привычно. Татьяна М. Никифорова. Даже не подумала тогда, что ставлю её на собственном приговоре.
Через месяц в дверь постучали. Не позвонили — именно постучали, настойчиво и требовательно. Я выглянула в глазок и увидела мужчину в тёмной куртке с папкой в руках.
— Татьяна Михайловна Никифорова? — спросил он, когда я приоткрыла дверь на цепочке.
— Да.
— Роман Игоревич, представитель банка «Сбербизнес». У нас к вам претензии по кредитному договору.
Сердце екнуло. Какой ещё кредитный договор?
— Извините, но я не брала кредитов.
— Согласно нашим данным, месяц назад вы оформили потребительский кредит на сумму восемьсот тысяч рублей. Первый платёж просрочен на две недели.
— Восемьсот? — я почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Но это невозможно! Я не подписывала никаких кредитных договоров!
Роман Игоревич открыл папку, достал документы.
— Вот копия договора с вашей подписью. Вот справка о доходах, заверенная вами. Всё оформлено правильно.
Я узнала свою подпись. Ту самую, которую поставила на «справке о доходах» для расширения торгового места.
— Где ваш супруг? — спросил коллектор.
— На работе. На рынке.
— Когда вернётся?
— Не знаю. Поздно обычно.
— Татьяна Михайловна, ситуация серьёзная. Банк готов пойти навстречу, если вы внесёте хотя бы часть суммы. Скажем, двести тысяч. Тогда можно будет говорить о реструктуризации.
— У меня нет таких денег, — прошептала я.
— Тогда рекомендую в ближайшие дни решить вопрос. Следующий этап — передача дела в суд.
Когда дверь за ним закрылась, я села прямо на пол в прихожей и заплакала. Не от жалости к себе — от ярости. Как я могла быть такой дурой? Как могла подписать бумагу, не прочитав?
Серёжа вернулся к одиннадцати. Весёлый, довольный, с пакетом пирожных.
— Танюш, а что у тебя лицо такое? — спросил он, едва переступив порог.
— К нам коллектор приходил.
Выражение его лица изменилось мгновенно. Весёлость слетела, как плохо наклеенная маска.
— Какой коллектор?
— Из банка «Сбербизнес». Говорит, я должна восемьсот тысяч.
— Ах, это, — он махнул рукой. — Танюш, не бери в голову. Техническая ошибка. Я завтра в банк схожу, всё улажу.
— Серёж, но я же не брала восемьсот тысяч!
— Конечно, не брала. Это просто компьютерный сбой какой-то. Бывает постоянно.
Он обнял меня, прижал к себе, и я почувствовала, как напряжение немного отпускает. Мой муж. Он не может меня обманывать. Мы же семья.
Но следующим утром Серёжа куда-то исчез. Оставил записку: «Уехал к поставщикам в областной центр. Вернусь через пару дней». И не отвечал на звонки.
Я пошла на рынок, к его торговому месту. Павильон был закрыт, висел замок. Соседи — торговцы овощами — пожали плечами.
— А его уже дня три не видели, — сказала тётя Галя. — Думали, заболел или что.
— А товар где?
— Да какой товар? — удивилась она. — Серёжа-то твой уже месяца два ничем особо не торгует. Только показывается иногда, в телефоне ковыряется.
Дома я перевернула всю квартиру. Никаких документов ИП, никаких накладных, справок, договоров. Только старые квитанции за аренду торгового места и пачка кредитных карт на моё имя. Семь штук. Семь карт, о которых я не знала.
В банке мне объяснили просто: справка о доходах была частью пакета документов для кредита. Моя подпись стояла везде — на заявлении, на договоре, на согласии на обработку персональных данных.
— Но я не помню, чтобы подписывала кредитный договор!
— Возможно, вам объяснили это как-то иначе, — сочувственно сказала сотрудница банка. — К сожалению, такие случаи бывают. Но юридически договор действителен.
— А что с кредитными картами?
— Они оформлены как дополнительные к основному кредиту. Лимит по каждой — сто тысяч. Все активированы и использованы.
Значит, не восемьсот тысяч. А почти полтора миллиона.
Елена Викторовна, нотариус, посмотрела на документы и покачала головой.
— Татьяна Михайловна, боюсь, что доказать принуждение или обман будет очень сложно. Ваша подпись на всех документах выглядит абсолютно естественно. Никаких признаков подделки.
— Но я же не понимала, что подписываю!
— Это нужно будет доказывать в суде. И шансы невелики, особенно если супруг не будет давать показания в вашу пользу.
— А где он, кстати? — спросила юрист Ирина Александровна, когда я пришла за консультацией. — Прошло уже две недели.
— Не знаю. Телефон не отвечает, на рынке его никто не видел.
— Понятно. Классическая схема «кинь жену и свали». Таких дел у меня десятки.
— То есть я не первая?
— К сожалению, нет. Мужчины часто используют жён как кредитный ресурс. Оформляют на них долги, а потом исчезают. Женщина остаётся один на один с банками и коллекторами.
— Но как же развод? Раздел долгов?
— Разделить можно только то имущество, которое есть. А что делить? Старую мебель? Долги действительно могут быть разделены, но найти исчезнувшего супруга сначала нужно.
Я поняла, что попала в идеально продуманную ловушку. Серёжа исчез так тщательно, словно растворился в воздухе. В квартире не осталось ни одной его вещи, даже зубной щётки. Паспорт, права, карточки — всё забрал.
На рынке выяснилось, что торговое место он сдал ещё полтора месяца назад. «Временно», как объяснил администрации. А деньги за аренду платил только за первый месяц.
— Знаете, — сказала мне тётя Галя, когда я пришла собирать последние сведения, — он странный какой-то был. Всё больше по телефону болтал, чем товаром занимался. И девушки к нему приходили. Молоденькие такие. То одна, то другая.
— Девушки?
— Ну да. Думали, клиентки. А теперь понимаю — наверное, такие же, как ты, простофили.
Вечером я сидела в пустой квартире и пыталась понять, что делать дальше. Коллекторы звонили каждый день. Банк прислал уведомление о начале судебного процедуры. А у меня было пятнадцать тысяч в кошельке и швейная машинка.
Сняла маленькую комнату в коммуналке. Поставила машинку у окна, повесила объявление: «Ремонт одежды. Быстро, качественно, недорого». Первую неделю клиентов почти не было. На вторую начали приносить мелочь — подшить, заштопать, пуговицу поставить.
Зарабатывала рублей по триста в день. Этого хватало на еду и коммунальные, но долг рос быстрее, чем я могла платить. Проценты, штрафы, пени — всё наматывалось как снежный ком.
Через месяц коллекторы нашли меня и здесь.
— Татьяна Михайловна, — сказал знакомый уже Роман Игоревич, заглядывая в мою комнату, — попытки скрыться только усугубляют ситуацию.
— Я не скрываюсь. Я работаю.
— Понятно. Но долг от этого не исчезает. Сейчас сумма уже превышает два миллиона. Банк готов описать ваше имущество.
— Какое имущество? — я засмеялась зло. — Швейную машинку?
— И её тоже, если понадобится.
В тот вечер я впервые подумала о том, что некоторые ловушки расставлены так умело, что попав в них однажды, выбраться уже невозможно. Серёжа знал, что делает. Выбрал одинокую женщину без опыта, без связей, доверчивую и ответственную. Женился, вошёл в доверие, оформил на неё долги и исчез.
А я теперь буду расплачиваться до конца жизни за своё желание помочь и поверить.
Сидела у окна, смотрела на дождь и думала — сколько ещё таких, как я, сейчас сидят в своих комнатах и считают проценты по чужим долгам? Сколько женщин поверило красивым словам о совместном будущем и осталось один на один с банковскими уведомлениями?
Швейная машинка стояла рядом, готовая к работе. Завтра снова придут клиенты с мелкими заказами. Я буду шить, зарабатывать по триста рублей в день и знать, что это капля в море долгов, которые не я делала.
Но выбора у меня не было. Кроме как шить и надеяться, что когда-нибудь этот кошмар закончится. Хотя в глубине души я понимала — такие долги живут дольше, чем люди, которые их выплачивают.
Телефон зазвонил. Номер незнакомый.
— Татьяна Михайловна? — женский голос, молодой, испуганный. — Меня зовут Оксана. Мне дали ваш телефон… Вы знали Сергея Никифорова?
— Знала? Он мой муж.
— Ваш муж? — в трубке повисла пауза. — А мне он сказал, что холостой. Мы полгода встречались… И вот сегодня ко мне коллекторы пришли. Говорят, я должна банку девятьсот тысяч.
Я медленно опустилась на стул. Значит, есть ещё одна. А может, и не одна.
— Оксана, — сказала я тихо, — а где вы с ним познакомились?
— На рынке. Он там торговал. Такой обаятельный, внимательный… Говорил, что хочет расширить бизнес, но банки к мужчинам-предпринимателям придираются…
Точь-в-точь те же слова. Тот же сценарий. Только жертва другая.
— Встретимся? — предложила Оксана. — Может, вместе что-то придумаем?
— Давайте.
На следующий день мы сидели в кафе возле рынка. Оксана оказалась лет на десять моложе меня, симпатичная блондинка с детским лицом. Рассказывала свою историю, и я слышала в ней отголоски своей.
— А ещё есть Наташа, — сказала Оксана под конец. — Тоже должна банку. Серёжа ей говорил, что разведён и живёт один.
— Сколько нас?
— Пока знаю про четырёх. Но, думаю, больше.
Я посмотрела на эту девочку, которая доверилась тому же человеку, что и я. Которая поверила в любовь и осталась с чужими долгами. И подумала — а что, если это не просто неудачный бизнес, а профессиональная деятельность? Что, если Серёжа зарабатывает именно так — находит доверчивых женщин, втягивает в долги и исчезает?
— Оксана, а ваш кредит тоже называется потребительским?
— Да. А что?
— Просто думаю… Если мужчина оформляет несколько кредитов на разных женщин, то это уже не семейная драма. Это мошенничество в особо крупном размере.
— Вы думаете, стоит в полицию обратиться?
— Думаю, стоит попробовать.
Но в глубине души я понимала — даже если Серёжу найдут и посадят, долги никуда не денутся. Банки требуют свои деньги с тех, кто подписал договоры. А подписали их мы — доверчивые женщины, которые хотели помочь любимым мужчинам.
Я допила кофе и посмотрела на Оксану. Молодая ещё, успеет выкарабкаться. А мне сорок лет. Полтора миллиона долга. И швейная машинка как единственный способ заработать на жизнь.
Дождь за окном кафе усилился. Люди бежали под зонтиками, прикрывались газетами, прятались в подворотнях. А мне некуда было прятаться. Долги найдут везде.
— Знаете что, Оксана, — сказала я, вставая из-за стола, — удачи вам. Надеюсь, у вас получится.
— А вы что, сдаётесь?
— Я иду домой шить. Пока могу.
