— Мама, сколько можно? Ты же видишь, я занят! — Андрей захлопнул ноутбук прямо перед носом Татьяны Михайловны.
— У вас там вечно дела-делишки, а старая мать может и подождать, да? Я, между прочим, не просто так пришла! — Татьяна Михайловна поставила на стол пакет с пирожками. — Меня выселяют. Из моей собственной квартиры.
Сноха, Вероника, стоявшая в дверном проёме, фыркнула:
— Опять началось. Никто вас не выселяет, вы просто не умеете читать документы.
— Я тридцать лет в школе проработала, деточка. Умею и документы читать, и людей видеть насквозь, — Татьяна Михайловна достала из потёртой сумки бумаги. — Вот, смотри, Андрюша. Договор дарения. Они хотят, чтобы я подписала его завтра. Твоя жена уже всё организовала.
— Что за ерунда? — Андрей потянулся за документами, но Вероника оказалась проворнее.
— Я просто предложила твоей маме переоформить квартиру, чтобы потом не было проблем с наследством. Это же забота о ней! — она прижала папку к груди. — Никто никого не выселяет.
— А зачем тогда в договоре пункт про освобождение жилплощади в течение недели? — Татьяна Михайловна сдернула очки. — Думаешь, я по диагонали читаю? Или совсем выжила из ума?
— Боже, Андрей, скажи своей матери! Мы с тобой всё обсудили. Ей будет лучше в пансионате!
— В каком ещё пансионате? — Татьяна Михайловна обернулась к сыну. — Ты хочешь сдать меня в дом престарелых? Меня, которая ночами не спала, чтобы твоя астма прошла? Которая последние копейки на репетиторов тратила?
Андрей, будто не зная, куда деть глаза, уставился в телефон.
— Мама, ты преувеличиваешь. Никто тебя никуда не сдаёт. Это хороший пансионат. Просто… с твоим давлением лучше, чтобы за тобой присматривали.
— Твоя жена уже и диагноз мне поставила? Дай сюда! — Татьяна Михайловна выхватила у снохи документы, пробежала глазами. — Восемьдесят тысяч в месяц? Вы с ума сошли? Да это же цена однушки в центре!
— А что вы предлагаете, Татьяна Михайловна? Съехаться с вами? Жить всем в вашей хрущёвке на сорока квадратах? — Вероника покачала головой. — У нас, между прочим, дети скоро появятся.
— С каких это пор? Ты же всегда говорила, что карьера важнее.
— Планы меняются, — Вероника поджала губы. — И потом, ваша квартира в прекрасном районе. После ремонта она будет стоить миллионы.
— А-а-а, вот теперь всё ясно, — Татьяна Михайловна развела руками. — Вам мои миллионы нужны. А мать куда угодно — хоть в пансионат, хоть на кладбище.
— Мама, прекрати! — Андрей встал между ними. — Никто тебя не выгоняет. Мы просто… думаем о будущем.
— О своём будущем, — Татьяна Михайловна качнула головой. — А знаешь, Андрюша, помнишь, как тебя считали в классе придурком? Я тебя защищала, а сейчас думаю — может, они правы были? Раз ты допускаешь, чтобы с твоей матерью так обращались.
— Видишь, как она с нами разговаривает? — Вероника всплеснула руками. — А ты ещё спрашиваешь, почему я не хочу жить с твоей мамой под одной крышей.
— Так, стоп! — Андрей поднял руки. — Давайте все успокоимся. Мама, это не сегодняшний разговор. Я заеду к тебе завтра, и мы всё обсудим спокойно, без истерик.
— Без истерик? Да она специально наговаривает на меня! — Вероника сложила руки на груди. — Заявилась без предупреждения…
— Я к сыну пришла, а не к тебе, — Татьяна Михайловна выпрямилась. — И «заявляться» буду, когда захочу. Пока ещё могу.
Татьяна Михайловна, хлопнув дверью квартиры сына, остановилась на лестничной клетке. Сердце колотилось, будто хотело выпрыгнуть. Для успокоения она прижала к груди сумку — последний подарок мужа перед его смертью.
— Татьяна Михайловна, вы что тут стоите? Опять с сыном поругались? — соседка по площадке, Нина Сергеевна, везла за собой тележку с продуктами.
— Не с сыном. С этой… — она запнулась, подбирая слово поприличнее. — С невесткой. Они мою квартиру хотят забрать, представляешь?
— И куда ж они тебя денут? — Нина Сергеевна охнула. — Неужто на улицу?
— В пансионат! За восемьдесят тысяч в месяц! Выписывают из моей же квартиры, чтобы продать её и купить себе трешку в новостройке. А я что, отработанный материал? Как память отшибло — так на мусорку?
— Ну ты, Михайловна, даёшь! — Нина Сергеевна покачала головой. — Как можно такое позволить? Квартира-то приватизирована?
— А как же! Ещё в девяностые оформила.
— Значит, твоя по закону. Никто тебя никуда не денет. А документы подписывать отказывайся.
— Это понятно, — Татьяна Михайловна вздохнула. — Да только обидно. Сын-то от меня отворачивается! Он всегда был ведомым. В школе за двоечниками бегал, теперь за женой, как хвостик.
— А он с тобой живёт?
— Нет, конечно. Снимают квартиру. А тут, видишь ли, детей захотели заводить. А ещё вчера мне Вероника говорила, что дети для неё — обуза.
— Странно это всё, — Нина Сергеевна ключом открыла свою дверь. — Зайдёшь чаю попить? Заодно и расскажешь, что дальше делать собираешься.
Татьяна Михайловна отмахнулась:
— Не до чаю. Еду к Галине, подруге моей. Она в юридической конторе всю жизнь проработала. Посоветует что-нибудь.
Уже сидя в автобусе, Татьяна Михайловна достала телефон. Три пропущенных от Андрея. Звонить не хотелось. Вместо этого она открыла сообщения и написала старой учительской подруге:
«Галя, они пришли за моей квартирой. Невестка договор составила, завтра подписывать везут. Не знаю, что делать. Андрюша совсем от рук отбился. Даже не предупредил о пансионате. Я ему не простая вещь, чтобы распоряжаться!»
В ответ телефон тихо звякнул:
«Приезжай сейчас же. Разберёмся»
— Родственники — страшные люди, — Галина Петровна поставила перед Татьяной Михайловной чашку с крепким чаем. — Как вспомню, что мой племянник вытворял с квартирой брата — мороз по коже. Но мы не позволим им тебя облапошить.
Татьяна Михайловна размешивала сахар, не поднимая глаз.
— Я не хочу с Андреем войну. Он же мой сын. Но что делать, если эта змея его против меня настраивает?
— А ты подумай: когда у них отношения с Вероникой начались, он изменился?
— Не сразу. Первые полгода вроде нормально было. Потом пореже заходить стал, — Татьяна Михайловна отпила чай и поморщилась. — Слушай, а ты опись имущества сделала? У меня сервиз есть немецкий, от мамы. И кольцо с сапфиром. Не хочу, чтобы Веронике достались.
— Это потом, — отмахнулась Галина. — Сначала квартиру защитим.
Телефон на столе завибрировал. Андрей. Татьяна Михайловна сбросила вызов.
— Может, ответишь? Вдруг одумался?
— Нет. Пусть помучается, — Татьяна Михайловна выпрямила спину. — Знаешь, я сегодня пирожки им отнесла. Сама настряпала с утра. А они даже не попробовали.
— Чёрная неблагодарность, — кивнула Галина Петровна. — А помнишь, как ты сыну своему пельмени в общежитие возила? Даже когда в гипсе была после перелома!
— Ещё бы не помнить! Он тогда к сессии готовился. А сейчас… — Татьяна Михайловна махнула рукой. — Как будто всё забыл. Будто чужой стал.
Телефон снова зазвонил.
— Да достал уже! — Татьяна Михайловна взяла трубку. — Что тебе, Андрей?
— Мама, ты где? Я к тебе домой приехал, а тебя нет. Дверь не открываешь.
— А зачем я тебе понадобилась? Может, ещё какие-то бумаги подписать? Или уже в пансионат меня тащить вздумал?
— Мам, прекрати истерику. Я просто хочу поговорить.
— Ой, надо же, говорить теперь хочешь! А когда твоя жена на меня наговаривала, чего молчал? — Татьяна Михайловна почувствовала, как дрожит голос. — Тебе что, память отшибло? Я тебе всю жизнь отдала! А ты…
— Да послушай же! — в трубке послышался тяжелый вздох. — Я расторг этот договор. С Вероникой поругался. Она… она действительно хотела провернуть всё за твоей спиной. Сказала, что это ради нашего будущего.
Татьяна Михайловна застыла с открытым ртом. Галина Петровна вопросительно подняла бровь.
— И что теперь? — наконец выдавила Татьяна Михайловна.
— Не знаю. Она уехала к матери. Сказала, что я выбираю тебя, а не нашу семью.
— А ты что думаешь?
— Не знаю, мам. Я запутался. Ты же знаешь, мы давно хотели своё жильё. А эта квартира… она стоит денег.
— Ах, так ты тоже!.. — Татьяна Михайловна задохнулась от возмущения. — Значит, не только она, но и ты…
— Да погоди ты! Я не об этом! Мы могли бы продать твою квартиру и мою машину, взять ипотеку и купить большую квартиру. Жить вместе. С тобой.
— Втроём? С Вероникой? — Татьяна Михайловна скептически хмыкнула. — После всего, что она наговорила?
— Ты можешь хотя бы приехать домой? Поговорим нормально. Вероники не будет.
— Хорошо. Буду через час, — Татьяна Михайловна положила трубку и только потом заметила, что руки дрожат.
— Ну? — Галина смотрела выжидающе. — Что сказал?
— Договор расторг. С женой поругался. Хочет, чтобы я домой вернулась, поговорить.
— И что ты будешь делать?
Татьяна Михайловна задумчиво постучала ногтем по чашке.
— Поеду. Послушаю, что скажет. Но прежде — зайду кое-куда
Татьяна Михайловна вошла в свою квартиру и молча прошагала на кухню. Андрей, сидевший за столом, мрачно смотрел в чашку с уже остывшим чаем.
— Явилась, наконец, — он потер переносицу. — Я уже думал, не придешь.
— Ты, кажется, хотел поговорить, — Татьяна Михайловна поставила на стол сумку и начала доставать продукты. — Вот я и пришла. Только сначала поесть приготовлю. Голодная.
— Мам, оставь, — Андрей попытался забрать у нее пакет с овощами. — Давай просто сядем и…
— Не мешай! Я всю жизнь на этой кухне готовила и сейчас буду, — она включила газ под сковородкой. — Говори, зачем позвал.
Андрей тяжело вздохнул.
— Я поговорил с Вероникой. Точнее, поругался. Узнал, что она уже месяц как оформляет эти документы. И что в пансионат звонила. Она решила всё за нас.
— Не только за нас. За меня! — Татьяна Михайловна резко развернулась, держа нож для резки овощей. — Это моя жизнь и моя квартира! Никто не имеет права!
— Я понимаю, я…
— Ничего ты не понимаешь! — она резко опустила нож на разделочную доску. — Вероника тебя за верёвочки дёргает, а ты и рад стараться. Молчишь, когда она меня оскорбляет. Не защищаешь, когда она про пансионат завела. Ты хоть представляешь, как мне было обидно?
Андрей провёл рукой по волосам, стараясь не смотреть матери в глаза.
— Нам нужно жильё, мам. Мы шесть лет мыкаемся по съёмным квартирам. А тут такой шанс…
— Шанс? — Татьяна Михайловна горько усмехнулась. — Значит, для тебя это шанс? А для меня — катастрофа. Всё, что у меня есть — эта квартира. А ты хочешь её забрать.
— Да не хочу я забирать! — Андрей стукнул кулаком по столу. — Я хочу, чтобы мы жили вместе. Ты, я и…
— И Вероника, которая меня ненавидит. Которая придумала всю эту аферу с пансионатом, — Татьяна Михайловна покачала головой. — Да лучше я на улице буду жить, чем с ней под одной крышей!
Андрей поднялся и подошёл к окну.
— Я сегодня нашёл папку. В её компьютере. Там расчёты, сколько будет стоить квартира после ремонта. И что можно купить на вырученные деньги. А про пансионат — буквально пара строчек.
— Она планировала всё до копейки, — Татьяна Михайловна нервно хихикнула. — И тебя она тоже просчитала. Знала, что ты согласишься.
Андрей молчал, опустив голову. Татьяна Михайловна выключила плиту и села за стол.
— Знаешь, я сегодня заходила в банк. Уточнила насчёт завещания. Оказывается, если с тобой что-то случится, то всё твоё имущество переходит законной супруге. Если нет детей. А у вас ведь их нет? Что-то я сомневаюсь, что Вероника вообще планирует детей заводить.
— Мам, это уже слишком, — Андрей резко повернулся. — При чём тут завещание?
— Да так, мысли вслух, — Татьяна Михайловна откинулась на спинку стула. — Просто задумалась: а что, если она со мной так поступает, то что помешает ей и с тобой также? Может, у неё далеко идущие планы.
— Перестань!
— А что, я не права? Она готова отправить родную мать своего мужа в пансионат, чтобы забрать её квартиру. Ты действительно думаешь, что она любит тебя, а не твои перспективы?
Андрей прошёлся по кухне, нервно постукивая пальцами по столешнице.
— Я никому не позволю тебя выгнать из дома. Ясно? Но и Веронику я не брошу. Мы с ней три года вместе, у неё тоже есть чувства.
— Но мои чувства, значит, можно растоптать?
— Да никто не…
Дверной звонок прервал их разговор. Андрей с недоумением посмотрел на мать, которая лишь пожала плечами.
— Я никого не жду, — Татьяна Михайловна поправила волосы. — Посмотри, кто там.
Андрей прошёл в коридор и открыл дверь. На пороге стояла Вероника, рядом с ней — полицейский.
— Простите за беспокойство, — начал полицейский. — Поступило заявление о краже документов и имущества. Гражданка утверждает, что вы, — он кивнул в сторону Татьяны Михайловны, — проникли в их квартиру и похитили личные вещи.
— Что?! — Татьяна Михайловна вскочила. — Какие ещё вещи? Я забрала только свои пирожки, да и те не взяли!
— А папка с документами? — Вероника шагнула в квартиру. — Договор, который ты украла? И мои серьги, которые лежали на столике в гостиной?
— Да ты совсем с ума сошла! — Татьяна Михайловна возмутилась так, что даже полицейский отступил на шаг. — Какие серьги? Какие документы? В своём ли ты уме вообще?
Андрей встал между Вероникой и матерью.
— Вероника, прекрати этот цирк. Мама никаких серёг не брала.
— Тогда где они? — Вероника наклонилась ближе к Андрею, понизив голос. — Я знаю, что это она. После её визита пропали и документы, и серьги от твоей мамы. Думаешь, совпадение?
Татьяна Михайловна подошла к сумке, которую оставила на кухонном столе, и выложила на стол помятый договор.
— Вот ваши бумажки, забирайте. Они мне не нужны. Я всё равно ничего не подпишу, хоть десять полицейских приводите.
Полицейский переводил растерянный взгляд с одного участника конфликта на другого.
— А что насчёт украшений? — он достал блокнот. — Вы подтверждаете факт пропажи?
— Разумеется, — Вероника скрестила руки на груди. — Я последний раз видела их на столике, когда она…
Внезапно раздался звонок телефона. Андрей вытащил мобильный из кармана.
— Мать твоя звонит, — он протянул телефон Веронике.
Вероника побледнела и отвернулась, явно не желая брать трубку.
— Возьми, — настаивал Андрей, включая громкую связь. — Мама, здравствуйте! Вы насчёт серёг?
— Да, я звонила Веронике три раза! — раздался раздражённый женский голос. — Я же просила их завтра на встречу вернуть. Эти серьги достались мне от моей бабушки, а не для того, чтобы ты их по своим подругам таскала!
В кухне повисла напряжённая тишина.
— Полагаю, заявление можно считать недействительным? — Татьяна Михайловна подняла бровь, глядя на побледневшую Веронику.
Полицейский нахмурился, захлопывая блокнот.
— Ложный вызов карается штрафом, гражданка. В следующий раз думайте, прежде чем беспокоить полицию.
Когда дверь за полицейским закрылась, Андрей тяжело опустился на стул.
— Я не понимаю, зачем ты это сделала.
— Ты выбрал её! — Вероника указала дрожащим пальцем на Татьяну Михайловну. — Ты всегда выбираешь её, а не меня!
— Я выбрал правду, — Андрей медленно поднялся. — Собирай свои вещи. Сегодня я переночую здесь, а завтра мы поговорим. Если тебе ещё будет о чём со мной говорить.
Вероника, сжав кулаки, метнула испепеляющий взгляд на Татьяну Михайловну.
— Вы ещё пожалеете об этом. Оба!
Татьяна Михайловна молча наблюдала, как хлопнула входная дверь. Потом подошла к сыну и положила руку ему на плечо.
— Знаешь, теперь я точно уверена, что ты не придурок. Ты просто слишком добрый. Так и должно быть. Я тебя таким воспитала.
