— Зови меня мамой.
Юля разгадала в этом тонкую насмешку.
Сие сообщила ей свекровь через мгновение после приветственного “добрый день”.
И, совершенно не обрадовавшись, Юля сочла это завуалированной иронией. Очень завуалированной. Чтобы сын и все другие ничего не поняли, даже расчувствовались от того, как Евгения принимает невестку, сразу обозначая, что она ей будет словно дочь, но Юля-то эту иронию раскусила. Вслух звучало “зови меня мамой”, а подтекст был таков – “только попробуй продержаться возле моего сына дольше недели”. Убирайся, в общем.
Везде Юля видела подтекст.
Милая улыбка выглядела ехидной.
Доброжелательная фраза – обманчивой.
Но Юля приняла вызов.
— У вас удивительная прическа. Не поделитесь телефоном мастера? – и милая-премилая улыбочка в ответ.
Придвинув свой стул к невесте, лепетал Гена:
— Как здорово, как здорово, что вы так хорошо начали знакомство.
Это отбор какой-то?
Юлю не покидало ощущение, что она на пробах на ТВ-шоу “реалити с невесткой, будет море слез”.
Переволновавшийся Гена добавил клюквенный соус в макароны заместо кетчупа.
Распробовав, он поморщился, что не укрылось от Юли.
— Открытие для твоих вкусовых рецепторов.
Она совершенно не волновалась и даже забавлялась.
Ну, не понравилась она свекрови – и что? Невестки всегда воспринимаются, как хищницы, посягнувшие на самое дорогое. Не любят ее и не любят. Почти никакая свекровь не любит невестку. С этим Юля справится. Лишь бы свекровь им палки в колеса не вставляла.
— Юленька.
— Да, мамуль? – бросаться иронией Юля тоже умела.
— Не хочешь потом пройтись со мной по магазинам? Или еще куда?
Евгения, определенно, что-то задумала.
С ее двусмысленностями и сарказмом Юля могла мириться, но подставляться, угодив в тонко расставленные сети, — нет, ни за что.
— Я не жалую магазины.
— Отчего же?
— Ноги сразу устают. Предпочитаю заказывать с маркетплейсов.
— Так это те же самые магазины.
— Да, но зато, не вставая с дивана.
— А я не умею заказывать с маркетплейсов, — неловко заметила Евгения, — Листаешь-листаешь часами. А настраивать эти фильтры и поиски я не понимаю, как, и сразу запутаюсь, не то понапишу, а потом уже не понимаю, в какой раздел попала… Может быть, ты мне подскажешь?
Юля со вздохом мотнула головой.
— Гена у нас программист. Он доходчивее объяснит.
Гена толкнул ее под столом.
— Ничего, мама, у Юли просто сегодня самочувствие неважное, она тебе обязательно все подскажет и расскажет.
Юля любые попытки сближения воспринимала категорически негативно. Она негодующе ответила Гене. Тем же методом. Толкнув под столом. Только с координацией у него были проблемы, и он, как Юли, удержаться ровно и сохранить невозмутимость не смог – он едва не слетел со стула. Ну, и Юля перестаралась, конечно.
Евгения это заметила и сникла. Как не политый фикус у нее на подоконнике.
“Какая игра, все сделает, чтобы показаться разобиженной перед сыном, а я потом была стрелочницей” – вся клокотала Юля.
Как ее раздражал этот вечер!
Что Гена даже потом спросил:
— Почему ты отвечаешь на все идеи моей мамы так, будто она предлагает с парашютом без парашюта прыгнуть?
— Потому что я не люблю, когда ко мне в друзья навязываются, — уклончиво ответила Юля.
Сказать ему, как есть, что она не доверяет внешней доброжелательности свекрови. Укоренилось в ее мышлении одно правило – чем любезнее человек, тем дальше от него надо держаться. Это исключительный случай, что человек и вправду такой милый со всеми. В основном, это маска. Мягко стелет. Почву подготавливает.
— Она тебе не друг. Она свекровь.
— Пока еще нет.
— Юль, это мелкая бюрократическая проволочка. Торжество мы устраивать не собираемся, а есть эта роспись сейчас или она появится через месяц – это так принципиально? Она твоя свекровь. И она хочет понять, из какого ты теста.
— А я не пицца, чтобы тесто изучать.
— Юль, моя мама не фанат сугубо формальных отношений с родными. Когда у тебя есть, к примеру, тетя, но ее как бы и нет. Вы обмениваетесь дежурными приветствиями и желаете друг дружке здоровья на День рождения, но это все иллюзия. Формальности. Мама не сторонник этого. Если она считает кого-то близким человеком, то он и должен быть ей близким. Поэтому она и прощупывает почву – как начать с тобой разговор, что тебе интересно, куда бы с тобой сходить. А магазин или кофейня – это просто универсально.
— Хорошо, как-нибудь я с ней схожу.
— Гарантируешь?
— Да!
— И согласишься с ее идеями?
— Подумаю…
— Юль, мама же старается…
— Ладно.
Юля так ответила, чтобы он отстал. Ничего она не гарантирует. По взгляду свекрови в день их встречи было ясно, что Юля для нее… заноза. А, если протест не был высказан сразу и громко, то, и это не что-то удивительное, от Юли попытаются избавиться втихаря. Молча и по-волчьи. Соответственно, если Евгения так навязывает свою дружбу, то где-то там и затерялся ее план.
А чужие коварные планы могут оставить при себе.
Так и не найдя тем для разговоров и встреч, свекровь повела Юлю на шоппинг.
Вид у Юли был страдальческий.
— Юленька, а ты какие фильмы любишь? Что читаешь?
Вполне стандартные вопросы для неловкого начала знакомства.
Юля, проходя через длинные ряды пестрых футболок, оглянулась на Евгению:
— Я всеядная.
— Ааа… ха-ха… да, забавно. А я предпочитаю что-нибудь легкое и романтичное. Расскажешь мне про ваше знакомство с Геной?
— Вроде, уже обсуждали.
— Но мне бы хотелось узнать все подробности.
Юля чуть ли не взвыла.
Навязывается, напрашивается в друзья, а теперь что, выведать информацию желает? На чем-то хочет подловить Юлю?
Юля пустилась в рассказы о том, как она праздновала Новый год в гордом одиночестве, попивая шампанское на площади, а ее чуть не сшиб с ног Гена, который с приятелями, как малые дети, бросались снежками.
Свекровь участливо спросила:
— Слушаю второй раз, а все не могу понять – почему ты была в праздник одна?
— Мама далеко живет.
— А подруги как же?
— Нет у меня подруг, — вынуждена была признаться Юля.
Были подруги, да сплыли. Была и лучшая подруга, такая же, как Евгения, тоже всем в лицо улыбалась, Юлей восхищалась, тоже все “Юленька да Юленька”, а сама крутила с ее парнем.
Другие подружки, как ее подпевалы, тоже переметнулись к этой предательнице. Все в лицо улыбаются, а потом… Юля уже очень настороженно слушала чересчур любезных людей. К Евгении это тоже относится. За ее лицемерной улыбкой скрывается такая же предательская и двуличная суть, как у той подружки.
— Не нужны мне подруги, — кратко ответила Юля, не вдаваясь в детали.
Евгения нахмурилась.
— Юль, а ты в чем пойдешь к Ване?
У Гениного брата, Вани, скоро счастливое 30-летие.
— Не знаю. Как всегда, наверное.
Евгения окинула придирчивым взором наряд Юли. “Как всегда” – это широкие штаны и бесформенные кофты.
— Юль, а хочешь, я тебе платье подарю?
Начало-о-ось…
— Нет. Я одеваюсь так, как считаю нужным.
— Пожалуйста. Дай мне возможность тебя порадовать.
Юля бы ее и на километр не подпустила к своему гардеробу, но вспомнился Гена, который просил пойти на уступки маме. Так можно и до первого семейного скандала дожиться… А Евгения пока ничего предосудительного не совершила. Ведь, если забыть про предубеждение Юли, то свекровь ведет себя… доброжелательно.
У Евгении было припасено платье.
— Я всегда мечтала о дочке, а у меня только сыновья… Нет, я не спорю, я их обожаю, они мои солнышки, но доченьку бы еще… Ваня жениться категорически не согласен, зато, спасибо Гене, у меня теперь все-таки есть дочь. Замечательная дочь, — расплывалась в улыбке и комплиментах она, — В обе свои беременности я скупала девчачьи вещички, потом думала, что, если дочерям не пригодились, так хоть для внучек оставлю, но такое, наверное, уже не в моде. Зато я недавно купила платье. Тебе. Как увидела его на витрине, сразу подумала, что вот это твое, — договорила Евгения, — Примерь. Лишь бы размер подошел.
Покупать платья для невестки, которая этого не просила, это уже звоночек.
Но Юля его надела.
Размер-то подошел, платье в пору, да только по нему свалка плачет.
Платье у Юли вызвало слезы отнюдь не умиления. Серое платье с плечиками, длиной до колена, было наполовину полосатое, а все свободное пространство украшали собой огромные переливающиеся серо-красным пуговицы, располагающиеся в хаотичном порядке. К платью прилагался еще и поясок, чтобы его подвязать.
Для пояска Юля бы нашла иное применение.
— Удивительное! – высказалась свекровь, — Молодежи же нравится минимализм и ретро.
Юля подумывала о том, чтобы сослаться на бесконечную любовь к свекрови и попросить одно из ее платьев годов так 70-х. По крайней мере, его хоть правда можно будет выдать за ретро. Авось, и прокатит.
Но это…
Понятно, что Юлю собираются опозорить таким коварным образом.
— Евгения…
— Сколько денег отдала… Но для тебя ничего не жалко.
Раунд!
Юля ничего не ответила. Дождалась Гену, который тоже заехал к маме, чтобы, когда та пойдет погреть им перекус, поговорить непосредственно с ним:
— Я в этом не пойду.
— Э-м-м… — протянул Гена, разглядывая это народное творчество, — Оно немного кричащее, конечно…
— По-моему, оно кричит “помогите”.
— Но я видел ценник… Поверь, мама очень старалась выбрать и не поскупилась… Платье на троечку, но, может, ты не будешь ее расстраивать? Сходишь в нем…
— Сходишь и опозоришься! Гена, я в нем будут, как ковер, который сняли со стены, а выкинуть пожалели.
— Если пуговицы убрать, — присматривался Гена.
— Гена! – рыкнула Юля, — Скажи маме сам.
— Не буду я! Мама хоть и не Ив Сен-Лоран, но как можно вот так оборвать ее искренний порыв? Про твое платье никто через неделю и не вспомнит, а ей-то будет приятно.
— Приятно, что она меня так опозорит? Что я пойду к гостям, как посмешище?? Гена, очнись ты. В этом и заключается задумка. Она и хочет выставить меня на посмешище. Если это не пресечь сейчас, то потом она мне презентует валенки и фуфайку, и ты будешь просить, чтобы я в этом всю зиму ходила, потому что “мама порадуется”! Все будут ржать, а она будет радоваться!
— Я не знала, что платье такое старомодное… — сиплый голос свекрови прозвучал неподдельно огорченно.
Евгения от них ушла.
— Добилась своего, Юля? – спросил Гена, — Вот чего тебе стоило сходить туда в этом платье? Раз! Потом я бы сам ей сказал, что у тебя другой вкус в одежде!
— Добилась своего именно она, — Юля сложила платье, — Это все фарс. Она видела, что оно чудовищное. Но, конечно, мама старалась, а я, эгоистичная невестка, носом ворочу. Добилась она, добилась.
— Ты совсем не знаешь мою мать! Сходи и извинись.
— Разбежалась!
Юля, проигнорировав Гену, уже в прихожей натягивала сапожки, как услышала приглушенный всхлип. Подумала бы, что свекровь перешла ко второму акту, теперь будет реветь перед сыном, чтобы невестка вообще предстала в невыгодном свете, но всхлип был тихим-тихим, и после него – ничего, даже платочком Евгения не шелестела.
Женщина, услышав, что Юля подходит, выпрямила спину, вытерла слезы и растрепала челку так, чтобы хоть немного прикрыть лицо.
— Евгения? Вы правда плачете?
— Нет… Соринка…
— Я же вижу.
— Юль, у меня нет никакого вкуса в моде. Сама одеваюсь, как 90-летняя. Я не намеренно… В магазине платье показалось мне модным, и консультант сказал, что это самая ходовая модель… Продать ему надо было, видимо. Я и поверила. Не понимаю, как наладить с тобой отношения, не навязываясь. Навязываюсь, сама это понимаю, но мне хочется дружить с тобой, а я, наверное, уже безнадежна в этом.
Юля подумала про первое впечатление…
— Мы с вами, наверное, не с того начали…
