— Пап, поиграй со мной, — Генкин мяч подкатился и коснулся ботинок отца. Генка битый час пинает затёртый мячик один во дворе. Никого из его друзей не выпускают на улицу. Отец посмотрел на мяч, переступил и пошёл домой, через скрипучие ступеньки в подъезд барака. В котомке за спиной звякнули бутылки.
-Опять пить будет, — подумал Генка, подбежал и яростно пнул свой мяч. Мячик ударился о покосившийся забор, отскочил и влетел со звоном в окно на первом этаже барака. Генка мгновенно скрылся со двора.
Этим вечером отец жестоко избил его, ненадолго отвлёкшись от пива и воблы на столе. Он пинал 10-летнего мальчишку, мутузил кулаками, как взрослого. Молча, безэмоционально – он воспитывал сына, наказывал за разбитое стекло.
Спасла Гену мама, вернувшаяся в тот день рано с работы. Она вырвала сына у обезумевшего отца и оттолкнула его под панцирную кровать. Генка забился в угол и ждал, ждал, когда всё стихнет. Дрожал маленьким тельцем и боялся, что маме тоже достанется. Но маму папа не тронул, просто сел к столу, залпом допил открытую бутылку пива и начал чистить деревянную от соли воблу, пялясь в телевизор.
***
— Ненавижу! Ненавижу его! Он мне будет советы давать? Рита?
— Не советы, он просто высказал своё мнение.
— Его никто не спрашивал! Кто он такой? — Геннадий пинал колесо собственного автомобиля у захудалого подъезда панельки на окраине.
— Он твой отец, — спокойно ответила Рита и попыталась дотронуться до мужа. — Ты сам согласился повидаться.
Гена инстинктивно подёрнул плечом и сбросил её руку.
— Прости, — тут же опомнился он и повернулся к жене, — я просто вне себя. Он столько лет молчал, просто пил и молчал. Он не сделал мне ничего хорошего в жизни.
— Плохого тоже, — перебила его Маргарита, обходя машину.
Взъерошенный, наэлектризованный как шаровая молния Геннадий сел за руль.
— Ты не понимаешь, он никогда не любил меня, я не помню, чтобы он говорил со мной, вообще о чём-либо. Он просто уходил на работу, приходил и пил, каждый день! Молча. Один. Пялясь в телевизор или слушая радио. Долго я даже не знал, где и кем он работает. Я видел всю жизнь перед собой злого и равнодушного ко мне человека.
— Я знаю, — спокойно ответила Рита, — но не стоило так реагировать, тем более в чужом доме.
— А эта Ольга? Кто она? Зачем вообще старый ссыкун и пьяница ей понадобился? Из-за квартиры… — Гена устыдился собственных слов. Квартира, в которой он вырос, где умерла его мама, когда ему было 14, находилась в старом бараке, в заводском посёлке очень далеко от города. Завод там уже лет 20 не работает.
— Он меньше пьёт, ты заметил? И вообще, очень изменился, в лучшую сторону.
— Но он всё равно пьёт! Зачем он ей?
— Женщины бывают разные. Она старше его на 8 лет, но в ней много неистраченной энергии и любви. Ей просто необходимо о ком-то заботиться, спасать. Есть такие. Пусть живут.
— Рита! Ты не понимаешь! – опять заводился Гена. – Он тихий алкоголик и молчун. Это он довёл маму… убил…
— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, отчего умерла твоя мама, он тут ни при чём. В том, что вы плохо жили есть и её вина. И ты это понимаешь. Она сто раз могла с ним развестись, уехать и жить отдельно с тобой или с другим мужчиной, но она этого не сделала. Почему?
— Не знаю, — очень сожалея, почему же мама этого не сделала, ответил Гена.
— Мы приехали. Девочки дома, давай ты успокоишься и не будешь нести в дом свой негатив. Они и так не знают дедушку, не надо им рассказывать о нём ужасы. Он такой, какой есть – этого не изменить.
Рита взяла за руку мужа и крепко сжала её. Гена, немного подумав, приложил её руку к губам.
— Как хорошо, что ты у меня есть, — сказа он, прикрыв глаза.
Дома их ждал манящий аромат выпечки, свет во всех комнатах на первом этаже, спор дочек на кухне, у них что-то пошло не так, крем для торта не получился. Вместо того чтобы переделать испорченный крем, они выясняли, кто из них виноват.
У Гены и Риты две дочери 13-ти и 15-ти лет. С родителями тащиться в гости неизвестно куда они отказались этим вечером, большие имели право. Вот и устроили на маминой кухне хаос, экспериментируя в кондитерском искусстве. Родителям пришлось сильно постараться, изображая, что пирог получился вкусным. Потом Рита помогла дочкам убрать всё, дала пару советов на следующий раз и все помирились. Гена ушёл к себе, наверх.
— Что-то случилось? Почему папа такой? – поинтересовалась старшая.
— Он просто устал, — сглаживала углы Рита. И Гена это слышал, а если бы не слышал – почувствовал. Ведь Марго, Маргаритка, Рита — его самая большая награда в жизни и любимая женщина.
Они знакомы 20 лет, 17 женаты. Он помнит, как привёл её, скромную девчонку в свою съёмную комнату три на два метра, без каких-либо условий, даже без умывальника. И больше они не расставались. Сейчас у них большой дом, у каждого свой автомобиль, хотя Рита предпочитает быть пассажиркой у мужа в машине, когда он за рулём. У Геннадия своё дело. Он не миллиардер, но достойно обеспечивает и жену и дочерей. У него цех по производству коммерческой мебели.
Были времена, когда и на хлеб у этих влюблённых не было. А макароны с кетчупом вызывали настоящий восторг. Рита и Гена были вместе в те тяжёлые времена и сейчас. Каждое утро он просыпается с мыслью, что самая большая его награда – это Рита! Добрая, понимающая, не жужжащая над ухом, не требующая отчёта и звёзд с неба женщина.
И девочек Маргарита воспитывала такими же отзывчивыми, нежными, при этом смелыми и дружными. Дом, успехи мужа, прекрасные дети – это её заслуга. Гена всегда стремился куда-то, искал, пытался доказать что-то, постоянно пробовал новое, а она просто была рядом и укрывала их дом и семью от всех невзгод.
С отцом Геннадий долгие годы не общался, с того самого момента, как уехал в 15 лет из дома. Отец тоже не стремился напоминать о себе. Они не ругались при расставании, не ссорились, он просто такой человек – молчун и алкоголик. Тихо пропивающий остатки своего здоровья и жизни в старой квартире в рабочем посёлке. Отец не вспоминал о сыне, даже когда у того было всё очень плохо, или хорошо и Гена вполне встал на ноги. Дедушка не напомнил о себе, когда родились его внучки, сначала одна (Гена звонил ему, почему-то решив, что ЭТОТ обрадуется), потом вторая. Но отец продолжал молчать, словно его это не касалось.
Всё изменилось, когда он сошёлся с Ольгой Петровной, очень порядочной, приветливой, жизнелюбивой женщиной. Позже и переехал к ней в город. Странная пара получилась, но с ней отец Геннадия стал разговаривать, и оказалось, он не дурак. Вполне образованный и опытный технарь, правда, в таком возрасте он уже ни на одной работе не нужен. Ольга Петровна стала подталкивать друг к другу отца и сына. Она привела в порядок и взбодрила молчуна, но пить, к сожалению, он не перестал.
После того вечера в гостях у Ольги Петровны прошло несколько месяцев. Опять между отцом и сыном повисла долгая, немая пауза. Гена злился каждый раз, вспоминая тот вечер, сам не понимая почему. А отец, похоже, снова забыл о существовании сына и его семьи.
Женщины старались поддерживать тонкую родственную связь между семьями. Ольга Петровна передавала поздравления и подарки внучкам от дедушки. Маргарита, тоже не забывала в праздники о свёкре и его гражданской жене. Девочек она, конечно, не повезла знакомиться с дедом и не принуждала их любить человека, который мало интересовался ими, но делала некоторые вещи так, чтобы они знали: у них есть дед.
— И тебе стало обидно, почему он раньше никогда так с тобой не говорил? – перебила его Рита.
Прошло ещё пару лет. За это время Маргарита и Гена побывали в гостях у родственников всего раз на юбилее Ольги Петровны. И Гена снова вспылил на отца, только за то, что он говорил. Сыну показалось, отец много говорил, не по делу, неправильно! Гена в любом вопросе лучше его! Умнее.
***
— Ольга Петровна звонила, — сказала Рита как-то вечером.
— Опять в гости зовут, счастливое семейство, — с издевкой усмехнулся Гена.
— У твоего отца рак.
Геннадий выронил бумажник из рук и закусил верхнюю губу.
— Ему осталось немного. Ольга Петровна говорит, полгода от силы.
— К этому шло, он всю жизнь пил, — ответил Гена и уехал на работу.
Он молчал день, два, неделю. Он мало говорил даже дома, только с дочками был более менее разговорчив, а Риту словно избегал. Притворялся уставшим или спящим, понимая, сейчас она начнёт говорить о чём-то серьёзном, и, скорее всего, о его отце.
— В семье появился ещё один молчун, — сказала она в спальне, ложась спать. Гена, якобы крепко спал, отвернувшись он неё. – Был один, теперь двое. Ну, что же… если тебе так проще… — она тоже повернулась к нему спиной.
— Что ты от меня хочешь? – тихо спросил Гена.
— Ничего. Я же вижу тебе больно, ты любишь его, но не можешь простить.
— Не могу! – резко повернулся к ней муж. – Мы с мамой для него не существовали! Он почти не разговаривал со мной, он не занимался мною, вообще никак! Хотя нет, пару раз избил за шалости, в 10 лет и через годик примерно, когда соседка по бараку пожаловалась, что я разбил её банку с вареньем. Это был не я! — как мальчишка, провинившийся перед отцом, признавался Гена.- Но он меня не слушал, просто отметелил, и всё. А после смерти мамы ЭТОТ вообще забил на меня, я был предоставлен сам себе. Те же соседки, которые на меня жаловались, которым я всегда мешал, подкармливали меня, и ему передавали поесть. Я приносил ему еду, а он сидел за столом и пил. Тихо так, чтобы его не заметили. Хотелось ему в лицо швырнуть те пирожки.
— Тебе не приходило в голову, почему он такой?
— Это и так ясно. Отец его тоже пил по-чёрному, до белой горячки, избивал детей и жену, мою бабку.
— Вот видишь, все мы родом из детства. Наверняка он старался не стать таким, как его отец. У тебя своя боль. И у тебя лучше получилось.
— Что лучше?
— Не стать таким, как твой отец.
— Это благодаря тебе, — обнял её Гена.
— Нет, ты и без меня к этому стремился. Много работал, почти не пил, детей своих любишь, признаться, воспитываю их я, но ты прекрасный отец.
— У нас девочки.
— Вряд ли бы ты был другим, родись у нас ещё и сын.
Гена громко вздохнул и лёг на спину.
— Ген, продолжай! Просто продолжай, не будь таким, как твой отец, как его отец. Прости его. У вас так мало времени осталось. Он ведь не самый плохой человек на земле и главное, он твой отец. Будь мудрее, сильнее. Я же видела, ты был рад, что у него появилась женщина, и ты с радостью согласился на первую встречу, когда нас пригласили. Я помню твои глаза.
— Конечно, я был рад. Он бы спился окончательно. Но я увидел его, услышал, как он стал разговаривать…
— И тебе стало обидно? Почему он раньше никогда так с тобой не говорил? – перебила его Рита.
Гена помолчал несколько секунд и ответил:
— Да.
— У вас ещё есть время. Никто не просит тебя ездить к ним каждый день, навещать его в больнице, просто позвони, спроси, возможно, нужна твоя… наша помощь. Только ему позвони, не Ольге Петровне.
Гена отвернулся, но Рита чувствовала, он не спит, думает.
Через несколько дней он сообщил жене, что едет в область с отцом в онкоцентр. Сын договорился об обследовании там. Тимофей Егорович не излечился после поездки в область, болезнь даже быстрее стала поглощать его, но сын звонил, стал заезжать к ним раз в неделю. Привозил лекарства и все необходимое для отца. И теперь не Рита, а он – родной сын рассказывал жене о состоянии отца, о тяжёлых лекарствах и прогнозах врачей. Видно было, что Гена прилагает усилия, помогая отцу, ему действительно это трудно. И ещё тяжелее было, когда отец скончался, а сын в это время был в поездке в другом регионе и не мог примчаться одномоментно и проститься с ним.
***
— Он звал тебя в агонии, перед концом, — призналась Ольга Петровна Гене на похоронах.
— Я знаю, — ответил Гена. Подошёл к гробу, наклонился и прошептал тихонечко, — прости меня, ПАПА, — и отошёл.
Он заплакал. Рита была рядом, незаметно взяла его сильную руку, крепко-крепко сжала её, медленно закрыла глаза и кивнула: он всё правильно сделал.
И больше Гена никогда не говорил об отце как о бездельнике, пьянице и жестоком человеке, сломавшем ему детство. У Генки было обычное, весёлое, дворовое детство, верные друзья, любящая мама. И отец у него был, и всё на этом.
