Маша растерялась. Она стояла босыми ногами на бетонном полу, не чувствуя холода. Муж продолжал искать полку, хотя Маша знала, что переложила её месяц назад на шкаф в доме, и полки там нет. Она протянула руку с молотком и толкнула дверь.
Георгий уронил что-то на пол, произнёс нецензурное слово и за секунду очутился у двери.
— Нет полки.
— Гоша. Чья это машина?
— Где? — с удивлением спросил он.
— Вон, — кивнула на машину она.
— А, это? Моя.
— Твоя? А почему я о ней ничего не знаю? И на какие деньги ты её купил? Может, нужно было со мной посоветоваться?
Было видно, что вопрос этот был для мужа неожиданным, и ответ на него он не продумывал или продумывал, но сейчас, в условиях стресса, просто не мог вспомнить.
— Меня не интересует твоё мнение, и я не просил заглядывать в гараж. Хочу и купил! — муж повысил голос и попытался выйти из гаража.
Маша под напором отстранилась от двери. Молоток зацепился за ручку двери и вывернул ей руку, Маша отпустила инструмент.
Муж взвыл от боли и запрыгал на одной ноге. Маша просто стояла и моргала.
— Что стоишь? — орал он, — Вызывай скорую.
Приехавший на вызов молодой доктор долго заполнял бумаги, осматривал ногу, обращаясь к Георгию по имени отчеству, но как-то особенно, словно он знал его лично. Сообщил, что лучше сделать рентген, чтобы убедиться в том, что нет перелома. А когда складывал в сумку папку, вдруг быстро выпалил:
— Примите мои соболезнования.
Маша даже застыла на минуту.
— Полина Сергеевна была замечательным врачом и человеком, — добавил молодой доктор и предложил не откладывать поездку в травмпункт, — если нужно, мы заедем к вам домой.
Маша посмотрела на доктора, потом на мужа и сказала:
— Мой муж дома, вы что-то путаете.
Теперь доктор посмотрел на Машу, а потом на Георгия с явным удивлением. Но Гоша опередил, желавшего что-то сказать мужчину. Доктор вышел из дома первым, а Маша встала, заслонив собой дверь.
Иллюстрация
— Значит, моё мнение тебя не интересует? Когда ты собирался мне сказать? Когда? Или, я так полагаю, никогда теперь?
— Ты не поймёшь?
— Что я не пойму?
— Она лучше тебя… была!
— Лучше? Тогда почему сейчас ты со мной, не с ней? Чем я заслужила это молчание и этот обман? Я стояла там…, а ты бегал, суетился у гроба, а все обсуждали… О Боже! Они, действительно, обсуждали меня, а я стояла и хлопала глазами.
— Я вернусь и мы поговорим, — прервал он её.
— О чём? Я не хочу больше тебя видеть! — Маша схватила коробку с гвоздями и, размахнувшись, кинула в мужа.
Он не успел достаточно уклониться, и с десяток гвоздей ударились об него. Георгий сжал кулак, скривился, но сдержался.
Когда карета скорой помощи отъехала от дома, Маша разрыдалась в голос. Мир вокруг рухнул. Мечты, желания, да всё, буквально всё, валялось где-то внизу, словно эти разбросанные по полу гвозди.
Когда взявшие верх эмоции чуть поутихли, Маша умылась и принялась собирать вещи. Больше оставаться с предателем в одном доме у неё не было никакого желания.
Мария схватила сумку и стала скидывать в неё бельё, брюки, футболки. Собрала необходимые документы, взяла все наличные деньги, что нашла, и вышла на крыльцо.
На улице шёл снег. Поражала тишина вокруг и спокойствие этих ледяных капель. Как же они не спешили падать на землю. Летели раскованно и свободно. Словно считали, что имеют в своём распоряжении вечность.
Маша подняла голову к небу и глубоко вдохнула свободный воздух. Сделала ещё вдох и ещё.
Снег шёл в обратную сторону. Он не спускался привычно с неба на землю, а, словно боясь коснутся тверди, плавно улетал вверх, подхваченный лёгким ветром. Он показывал ей, стоящей на крыльце, что даже то, что кажется невероятным, возможно.
Дом Ольги Вячеславовны с крыльца не было видно. Но именно о ней подумала Маша. Больше ей идти было некуда. Объясняться с сыном сейчас не хотелось, а на отель свободных денег не было.
— Маша, что случилось? — старушка открыла дверь не сразу.
Мария была почти без сил только и смогла выдавить из себя:
— Можно у вас переночевать?
— Проходи, конечно.
Чайник закипел во второй раз, а Маша всё никак не могла успокоиться и рассказать, что произошло.
— Обманул всё-таки? — спросила сама Ольга Вячеславовна и пододвинула к себе чашку.
— Да.
— А я почему-то так и думала. Я видела, как Георгий несколько раз приезжал за рулём той самой машины, привозил Полину, а потом шёл домой. Не говорила тебе, боялась. А уже, когда слухи по посёлку поползли, да соседка приходила, сомнений не осталось.
— Сознался он, Ольга Вячеславовна. Так и сказал, что она была лучше.
— Ну, лучше и лучше, подумаешь. Маша, знаешь сколько у меня мужей было?
Маша посмотрела на собеседницу, та стала кокетливо поправлять волосы.
— Пять, Маша. И я не жалею. Кого-то бросала я, кто-то меня. Но одно важно — быть счастливой в любом состоянии.
— Давай спать, я покажу где тебе лечь.
Машу всегда поражала эта пожилая женщина. Если бы не поставленный диагноз, Мария никогда бы не подумала, что у старушки что-то болит. Ольга Вячеславовна имела сильный характер.
На следующий день на телефон Маши стали поступать звонки. Сначала звонил муж, у которого перелом не подтвердился и его отпустили домой, потом сын, а когда раздался звонок с городского номера, Маша не сразу взяла трубку. Но для Ольги Вячеславовны были заказаны медикаменты и расходники, Маша решила, что это доставка.
— Слушаю, — произнесла она.
— День добрый. Это участковый. Моя фамилия Борисов. Антон Семёнович. Мария Ивановна?
— Да, — быстро ответила она.
— У меня есть пара вопросов к вам и к вашему мужу. Когда мы можем встретиться? Опрос соседей я сегодня начну с тридцать третьего дома.
— У мужа уточните сами, а я могу встретиться с вами.
— Скажи, пусть приходит сюда, — предложила слышавшая разговор Ольга Вячеславовна.
Через два часа Борисов сидел за кухонным столом между двумя женщинами и пил чай.
Участковый был в «Довольном» скорее номинально. Территорию посёлка всё никак не могли закрепить за работником полиции. И участковые менялись каждый месяц.
Борисов уже давно был на пенсии. Согласился только потому, что сам жил в посёлке и на спокойную должность его устроил кто-то из родственников.
На столе, рядом с чаем, тарелочками и вазочками лежала папка для документов чёрного цвета.
— Ой, знали бы вы, Ольга Вячеславовна, как мне в тягость все эти допросы — расспросы. Но долг зовёт. И родственники Полины Сергеевны. Всё считают, что деньги у неё были, пропали.
—Так мы не знаем ничего, Антон Семёнович. Какой с нас спрос, голубчик?
— А тут не скажите, Ольга Вячеславовна. Вы, может, и не знаете. А вот Мария Ивановна.
— А что Маша? Она при мне вечно, нигде не бывает.
— Она, возможно, и не бывает. А вот муж её.
— А что же её муж?
И тут, Борисов, до этого общавшийся исключительно с хозяйкой дома, посмотрел на Марию.
Маша тут же опустила глаза.
— Тут не допрос, дамы, у нас разговор, если Мария Ивановна не хочет, может на мои вопросы не отвечать.
Маша промолчала.
— Перед тем, как встретиться с вами, я был у вашего мужа. Он уверял меня, что вы подтвердите его присутствие в тот день дома, тогда, когда всё случилось. Тринадцатого я имею виду.
Маша посмотрела на Ольгу Вячеславовну и закивала.
Антон Семёнович закрыл папку, хлопнув ею, и встал со стула, словно цель его была достигнута, и было пора уходить.
— Пойду я, соседки, спасибо за чай, за угощение.
— Так ничего не ели, Антон Семёнович, голубчик.
— Спасибо, Ольга Вячеславовна, Маша.
Участковый вышел, а Ольга Вячеславовна вскрикнула:
— Маша, папку то он забыл. Беги, отдай, — чёрная папка лежала на тумбочке у двери.
Маша накинула куртку, надела ботинки и выбежала на улицу.
— Антон Семёнович, — закричала она. — Подождите.
— Ну так что? — повернувшись и хитро прищурившись, спросил он. — Был ваш муж дома тринадцатого?
Маша смутилась, выходит папку он специально оставил, знал, что догонять пойдёт она.
— Нет, — опустив голову, ответила Маша, — не было, в час где-то вернулся. У меня подруга была именинница, я поэтому хорошо помню.
— Спасибо, я так и знал. Тут, видите ли, какое дело, Мария Ивановна…
— Я уже знаю, — Маша воспользовалась заминкой собеседника, — что мой муж бегал к этой женщине. Машина у нас, кажется, её стоит в гараже, а о деньгах я ничего не знаю.
— Всё верно. А деньги всё-таки бывший муж покойной со счёта перевёл. У него был доступ. Мне сейчас позвонили, пришёл ответ на мой запрос из банка. Вот и всё. Так что всё, что смог урвать (уж простите за прямоту) ваш муж — это машина. Простите, нужно идти, я уже опаздываю.
— Да-да, — закивала Маша.
— Если захотите поговорить об этом или ещё на какую тему, звоните.
— Спасибо.
Мария ещё немного постояла, обдумывая произошедшее, но вскоре вернулась в дом.
— Маша, я разговаривала со Стасом, и он не против, чтобы ты жила со мной. И даже рад, что есть кому присматривать, оставайся. Он, наконец, съездит с семьёй на отдых.
— Неудобно, Ольга Вячеславовна.
— Неудобно уходить из гостей, когда для тебя откупорили бутылку шампанского. А это пустяки. Давай всё же пить чай. Ты мне как родная.
Они сели за стол, а Маша всё смотрела и смотрела в окно. Ольга Вячеславовна тоже пила чай молча, лишь посматривала на гостью — понимала, что той нужно время, обдумать всё.
— Эх, вот продадите дом, уедешь, что мне тогда делать? — не выдержала Ольга Вячеславовна и положила чайную ложечку на блюдце.
— Когда это будет. Сейчас бы с этим всем разобраться. Так видеть его не хочу, даже в горле запершило, как подумала.
— Пройдёт, будешь ещё смеяться, что вообще о нём думала. Придёт время и тебе станет наплевать на его мнение.
— Хотелось бы, — вздохнула Мария.
— А ещё знаешь что…
Маша многозначительно посмотрела на собеседницу.
— Кроме дома ещё и машину придётся делить, куплена то она в браке, — рассмеялась Ольга Вячеславовна.
Маша хохотнула, а потом тоже стала смеяться, не сдерживая себя.
***
На заседании по бракоразводному процессу Маша, Мария Ивановна, гордо держала голову. Она была совершенно спокойна и уверена.
Уже на выходе муж окликнул её и сказал, что лучше было бы не продавать дом, можно там жить вместе, да и машина принадлежит ему.
Но Маша лишь чуть подняла уголки губ и ответила:
— Меня не интересует твоё мнение.
