Детский голосок дрожал где-то под столом.
— Заткнись! Все вы… предатели! — женский крик перешёл в истерический смех.
Маленькая Лиза прижалась к старшему брату Мише.
Им было страшно.
ОЧЕНЬ страшно.
Грохот разбитой посуды, крики родителей, запах алкоголя — всё это стало слишком привычным в их доме.
— Миш, я боюсь… — прошептала девочка, вздрагивая от каждого удара.
— Тихо, мелкая. Я с тобой.
А наверху бушевала буря.
Их мать, Елена, размахивала какими-то бумагами перед лицом мужа.
— Думал, я не найду?! Думал?! — она швырнула стопку на пол. — Сейчас всё сожгу! ВСЁ!
Павел, их отец, пытался схватить её за руки:
— Лена, успокойся! Дети же…
— Плевать! — она вырвалась и схватила со стола нож.
Время будто остановилось.
БАХ!
Звук падающего тела.
Крик.
Кровь…
Миша крепче обнял сестру, зажимая ей уши ладонями.
Но это не помогло — пронзительный вой сирен уже разрезал ночную тишину.
Дальше всё происходило как в тумане.
Люди в форме.
Носилки.
Бабушка Тамара — высокая седая женщина с печальными глазами — которую дети видели всего пару раз в жизни.
— Собирайте вещи, милые. Поедете со мной.
Так начался новый этап их жизни.
Бабушкин дом встретил их теплом и тишиной.
Дед Степан — молчаливый, но добрый — помогал с уроками.
Они узнали, почему раньше не общались: бабушка с дедом были против брака сына с Леной, предчувствуя беду.
Отец выжил.
Семь ножевых ранений, но выжил.
— Зечка теперь будет, — как-то буркнул Миша, узнав о приговоре матери.
Лиза не понимала этого слова, но чувствовала его горечь.
Шли годы.
Мать освободили досрочно — измученную, больную.
Миша наотрез отказывался с ней видеться.
А Лиза… Лиза иногда навещала её в маленькой съёмной комнате.
— Мам, я пятёрку по математике получила! — радостно сообщала Лиза, показывая дневник.
Елена слабо улыбалась, гладя дочь по голове дрожащей рукой.
Тюрьма состарила её на десять лет вперёд.
— Умница моя… Кхе-кхе… — очередной приступ кашля скрутил женщину.
Это была их последняя встреча.
Через неделю, когда Лиза училась в пятом классе, мать умерла.
Одна.
В той самой съёмной комнате.
— Миш, может, всё-таки поедешь? — Лиза теребила рукав брата перед похоронами.
— Нет! — он резко отвернулся, но сестра успела заметить блеснувшие слёзы.
После похорон отец переехал к ним.
Совсем другой человек — не пьёт, работает, старается наверстать упущенное с детьми.
А потом появилась тётя Вика.
— Познакомьтесь, это… это моя первая любовь, — смущённо представил её отец.
Высокая, светловолосая, с добрыми зелёными глазами — она сразу расположила к себе детей.
— Какие же вы молодцы! — восхищалась Вика, рассматривая их школьные награды. — Лизонька, твои рисунки просто чудесные! А ты, Миша, значит, на программиста учиться хочешь?
*Время лечит*… Банальная фраза, но правдивая.
Прошло пятнадцать лет.
Лиза стала известным дизайнером, вышла замуж за своего одноклассника Антона.
Миша открыл собственную IT-компанию, женился на коллеге Кате.
Отец светился от счастья, нянча внуков:
— И в кого же ты такой серьёзный, Санька? — подбрасывал он сына Миши.
— А наша Машенька — вылитая мама в детстве! — целовал он дочку Лизы.
Каждый год, в день смерти матери, брат с сестрой приходили на кладбище.
— Знаешь, Миш… Я её простила, — тихо сказала однажды Лиза, кладя цветы на могилу.
— Я… тоже, — после долгого молчания ответил брат. — Просто… жаль потерянного времени. Жаль, что всё так вышло.
— Главное — не повторять их ошибок, верно?
— Верно, мелкая.
Они переглянулись и грустно улыбнулись.
В их домах никогда не было алкоголя. Никогда — криков и драк.
Их дети росли в любви и заботе, не зная страха спрятаться под столом.
Эпилог — 20 лет спустя
— А помнишь, как мы с тобой под столом прятались? — Миша задумчиво помешивал чай на кухне в Лизином доме.
— Помню… Как забыть? — она присела рядом. — Представляешь, вчера Машка спросила, почему у неё только одна бабушка.
— И что ты ответила?
— Правду. Что её вторая бабушка давно умерла. Что она совершала ошибки, но любила нас. И что… — Лиза запнулась, — что мы все заслуживаем прощения.
На стене тикали часы.
За окном играли дети — Машенька с двоюродным братом Санькой.
Их звонкий смех разносился по двору.
— Знаешь, — Миша посмотрел на сестру, — иногда я думаю: что, если бы тогда бабушка с дедом нас не забрали?
— Страшно представить…
— Бабуля была права — надо ценить семью. НАСТОЯЩУЮ семью.
Старая фотография на стене: они все вместе — отец, Вика, бабушка, дед, Миша с Катей, Лиза с Антоном и маленькие дети.
Счастливые лица, тёплые улыбки.
А рядом — пожелтевший снимок: маленькая женщина с измученным лицом.
Их мать. Они сохранили её фотографию — как напоминание, как урок, как часть своей истории.
— Пап, смотри, что я нарисовала! — в кухню влетела Машенька, размахивая альбомным листом.
— Ого! — Миша подхватил племянницу на руки. — Да ты прямо как мама — настоящий художник!
Лиза украдкой смахнула слезу.
Все эти годы они с братом делали всё, чтобы их дети не узнали того страха, той боли, что пережили они сами.
И у них получилось.
Ночью, уже дома, Лиза достала старый дневник.
На последней странице — выцветшие строчки:
«Мама, я тебя прощаю. За всё прощаю. Надеюсь, там, наверху, тебе лучше. Спи спокойно…»
А жизнь продолжалась.
Другая жизнь — светлая, полная любви и надежды.
Без страха, без боли, без тёмных воспоминаний.
Просто… ЖИЗНЬ.
