— Денис, как ты себе это представляешь?! Это – твой ребенок от другой женщины! От той, с которой ты крутил роман у меня за спиной! А теперь ты хочешь, чтобы я воспитывала твою дочь?!
Артем прижал ухо к двери детской, прислушиваясь, но родители уже перешли на шепот, как делали всегда, когда ругались. Впрочем, и сказанного было достаточно, чтобы понять – в дом пришла беда. И имя этой беде – Аня. Нет! Не так! Анька! И никакая она Артему не сестра. Пусть отец не выдумывает! Если мама против, то и он, Артем, тоже будет не рад этой малявке. Пусть катится! Все равно куда. Хоть в детский дом. Ему до этого дела нет! Главное, чтобы мама не плакала…
А Артем знал, что в последнее время у мамы глаза частенько бывали на мокром месте. Она не подавала вида и старалась обмануть Артема, доказывая ему, что все хорошо, но он-то видел, что это не так. Уже несколько раз он заставал маму у окна на темной кухне. Та стояла, держа в руках кружку с чаем, из которой не делала ни глотка, и смотрела в одну точку, думая о чем-то своем. Артем пару раз пытался подойти к ней, спросить, что не так или просто пожалеть, но мама тут же отправляла его в детскую:
— Иди, сынок. Я сейчас чай допью, и приду. Дай мне минутку.
Через какое-то время она и впрямь появлялась в комнате Артема, молча гладила его по голове и думала, что он не замечает, как она бледна. И это несмотря на холодную воду, которой мать умывалась обычно, пытаясь скрыть следы слез.
Артем турнул с кресла кота и уселся, уже зная, что родители еще немного поругаются, а потом мама обязательно зайдет к нему, чтобы проверить, не слышал ли он чего лишнего и отправить чистить зубы перед сном. Он даже не успел открыть любимую книжку, подаренную отцом, как дверь в детскую распахнулась.
— Тёма, мне нужно с тобой поговорить.
Мама не плакала. Она была в ярости. Такой Артем видел ее лишь однажды. В тот день они с отцом поехали на рыбалку. Мама была против, так как стояла уже поздняя осень, шли дожди и было довольно холодно. Но отец решил по-своему, а Артем так канючил, что ей пришлось согласиться и отпустить его. Правда, она взяла с отца слово, что Артем будет сидеть в машине, если вдруг снова пойдет дождь, но кто-то бы об этом помнил.
Конечно, Артем на этой рыбалке промочил ноги. Он, пусть и не сразу, сказал об этом отцу, но тот только отмахнулся, усмехнувшись:
— Не мужик ты, что ли? А, сын? Там, в машине, носки теплые лежат. Мать положила на всякий случай. Иди, и переоденься. А у меня клюет!
Разумеется, никуда Артем не пошел. Щука, которую вытащил отец, изрядно повозившись и изгваздавшись в грязи не хуже Артема, была такой большой, что они долго скакали по берегу, смеясь, будто ненормальные, и хлопая друг друга по плечам, не обращая внимания на дождь и холод. А когда угомонились, было уже поздно. Домой Артем приехал уже с температурой. А ночью выдал ее такую, что мама, коснувшись его лба, испуганно охнула и кинулась искать телефон, чтобы вызвать скорую.
В больнице Артему пришлось провести почти месяц. Воспаление легких – это вам не кот начихал! Так врач говорил, который лечил Артема.
Мама все это время не отходила от Артема. Она напрочь забыла о работе, передав свои дела коллегам, и почти не отлучалась из палаты, боясь даже на минутку оставить Артема одного.
А тот обижался.
Разве он маленький?! Разве не умеет отвечать за себя и свои поступки?
Мама считала, что не очень-то умеет. Впрочем, то же самое она думала, похоже, и об отце. По крайней мере, Артем слышал, как она сказала отцу, едва сдерживая себя, чтобы не закричать в голос, как раз перед тем, как приехала скорая:
— Ответственность, Денис, это про любовь! Если ты кого-то любишь – ты за него отвечаешь! Тем более, если это твой ребенок!
— Оля…
— Молчи! Я не хочу ничего слышать сейчас! Господи, как же он горит… И я ничего не могу сделать!
Артем с удивлением смотрел тогда на отца и думал, что ему это просто кажется. Вот папа опустил голову, пряча глаза, вот вздохнул, словно признавая справедливость маминых упреков, а потом повернулся и вышел из комнаты, так и не взглянув на Артема, словно боясь увидеть то, что вынести был не в состоянии.
Мама могла вынести что угодно. Папа – нет. Артем это уже понимал. Потому, что со всеми вопросами ему приказано было обращаться именно к маме.
— Что ты у меня спрашиваешь? Спроси у мамы! – то и дело слышал он от отца.
Едва поняв, что это правило жизни в их семье, Артем так и стал поступать. Со всеми своими проблемами он шел сразу к маме. И страшно удивился, когда отец как-то сказал ему, что обижен на Артема за это.
— Почему, пап? Ты же сам велел!
— Я? Когда такое было?!
Ответить Артем не смог. Разговор был давно, подробности и время уже стерлись из его памяти. Осталась только основа. И вот эта основа отца как раз и не устраивала.
К счастью, обижаться долго он не умел. Был легким, как говорила мама Артему.
— Отец быстро забывает о плохом. Я так не умею. А это скорее недостаток, чем достоинство.
— Почему? – Артем искренне не понимал, что плохого в том, чтобы помнить о тех вещах, которые тебя расстраивают и стараться избегать их.
— Потому, что так жить проще, Тёма. Можно помнить все. Перебирать, как бусинки на нитке. Только, хорошие мысли и поступки будут белыми, а плохие воспоминания – черными. Это довольно увлекательное занятие. Если хочешь, даже медитация. Не зря же люди придумали четки. Человек погружается в свои воспоминания, пытается понять, что плохого и что хорошего было в его жизни. Но знаешь, что? У людей странно устроена память. Плохое мы помним всегда куда лучше, чем хорошее. Возможно, это потому, что плохое нас задевает больше. Но в этом случае, в какой-то момент все твои бусинки могут стать черными. И что тогда?
— Плохо будет?
— О, еще как! Потому, что человеку, чтобы жить, нужно что-то хорошее. Пусть малость, но она должна присутствовать в его жизни. Иначе никак.
Может быть поэтому Артем, увидев темные от гнева глаза матери, сделал единственно возможное из того, что могло бы ее успокоить. Подошел и обнял ее.
— Мам?
— Сядь, Артем. Разговор у нас будет серьезный и долгий.
В тот вечер Артем и узнал обо всем. Мама ничего не стала скрывать от него. И о болезни отца, и о том, что жить ему осталось совсем немного, и о том, что он, Артем, был не единственным его ребенком. Была еще девочка. Аня.
— Ее мамы больше нет. Понимаешь, Тёма?
— А что с ней случилось?
— Ее сбила машина сегодня утром. Девочка была у соседки. Та присматривала за ней, когда мама Ани работала. А сейчас папа поехал, чтобы привезти ее к нам.
— Мама, не надо ее нам! Пусть папа…
Артем не договорил. Глаза матери снова потемнели, и он понял, что сделал что-то не так.
— Мам, я…
— Тёма, я понимаю, что ты хочешь защитить меня. Что ты обижен. Что тебе не нравится то, что происходит. Но эта девочка всего лишь ребенок. И она-то точно ни в чем не виновата. Ей всего четыре года. И у нее теперь нет мамы. А скоро, как ты понял, не будет и отца. Я могу, конечно, устроить сейчас скандал, выгнать твоего отца и забыть обо всем этом, как о страшном сне. Кто-то, наверное, так и сделал бы. Но будет ли это правильно? Я не знаю… Я все время буду думать о том, что она твоя сестра. Да, я ей чужой человек, но ты-то – нет! Все было бы куда проще, будь у нее родственники. Но мама Ани воспитывалась в детском доме. У нее нет родных. Не было… И потому, Аню забрать попросту больше некому. Но ты тоже имеешь право голоса. И если ты скажешь, что не хочешь, чтобы твоя сестра жила с нами, то я буду думать, что еще можно сделать для этой девочки.
— Ее отдадут в детский дом? Как когда-то ее маму?
— Скорее всего, да. Возможно, найдутся люди, которые захотят взять ее в свою семью. А может быть и нет. И тогда Аня будет расти в детском доме. Так же, как и ее мама.
Артем задумался. Искушение было слишком велико. Ему вовсе не улыбалось делить свой дом с какой-то девчонкой, которую он никогда даже не видел. Сестра! Да какая она ему сестра?! Он не просил ее! Не хотел! Ему ее просто навязали! Какую-то малявку, которую он даже не знает.
Но мама права. Если они родные, то совершенно не дело, что эта девчонка попадет в детский дом. Конечно, о том, что это за заведение, Артем знал только понаслышке, но понимал – неправильно, если малявка окажется там при наличии живых родственников. А родственником была вовсе не мама, а он, Артем. Ему и решать.
— Ладно. Давай, попробуем, мам.
— Нет, сын. Так не пойдет! – покачала головой Ольга. – Она не игрушка. Это живая девочка. Она будет плакать по ночам, звать маму. Ей будет очень плохо сейчас. И если ты не готов к тому, чтобы взять на себя заботу о ней, то лучше будет, если о ней позаботится кто-то другой сейчас. Понимаешь?
— А ты готова? – Артем посмотрел в глаза матери, и та медленно покачала головой, признавая правоту его вопроса.
— Не уверена, Тёма. Но иначе я не могу. Мне ее жаль, понимаешь? Когда ты лежал в больнице, мне было так страшно, что я тебе даже передать не могу, насколько. Я так боялась потерять тебя! Ведь ты – это самое дорогое, что у меня есть! А эта кроха уже потеряла самое дорогое, что было у нее. Свою маму. И мне совершенно наплевать сейчас на то, как и при каких обстоятельствах эта девочка появилась на свет. Она не просила об этом, понимаешь?
Артем, услышав от мамы те же слова, что крутились в его голове буквально пару минут назад, вскинулся.
— Не просила… Мам, а мне нужно будет делить с ней комнату?
— Нет, Тёма. Ты – мальчик. Она, пусть и маленькая, но девочка. Пока она поспит в моей комнате. А потом что-нибудь придумаем.
— А папа?
— А папа будет спать в гостиной, — Ольга сжала на мгновение плечо сына и тяжело поднялась на ноги. – Пойду, приготовлю что-нибудь. Она наверняка голодна.
Малявка… Так Артем звал про себя сестру.
Она оказалась вовсе не вредной и немного странной. Молча съела все, что дала ей Ольга и тихонько заплакала, когда пришло время ложиться спать.
— Денис, чего она хочет?
— Откуда я знаю, Оль? Я же… Не жил с ними…
— Господи, что ты за отец такой?! Это же твоя дочь! Может быть, она сказку на ночь хочет или что-то еще? Спроси! Боюсь, что мне она пока не ответит.
Ольга злилась, но старалась держать себя в руках. Добиться от девочки, чего та хочет, ни Денис, ни она не смогли в тот вечер. Аня тихо плакала, уткнувшись в подушку и не отвечала на вопросы.
Помог Артем. Он приволок кота и со вздохом пристроил его рядом с девочкой.
— Барон его зовут. Хочешь погладить?
Это сработало. Аня, словно только того и ждала. Она обняла кота, заплакала сильнее и через какое-то время, наревевшись, все-таки уснула, продолжая всхлипывать сквозь сон и запустив пальчики в густую шерсть терпеливого Барона.
Кот все это время даже не пытался вырваться. Он тихо мурчал, прижавшись теплым боком к девчонке, а когда Артем хотел забрать его, показал вдруг когти и отказался покидать спальню Ольги.
— Ладно, ладно! Я понял! – Артем потрепал кота за ухо, и отправился спать.
Сразу уснуть ему, конечно, не удалось. Он долго ворочался, пытаясь понять, что чувствует, но так и не пришел к какому-то определенному выводу. С одной стороны, ему тоже стало жаль эту девчонку, которая так горько плакала, вцепившись в кота. А с другой… Артему было страшно. Он уже понимал, что Аня в их доме надолго. Мама никому ее не отдаст теперь. И с этим приходилось считаться. Но как принять это обстоятельство, Артем пока не знал.
Привыкать было сложно. Аня была спокойной, не надоедала Артему, но словно не видела ничего вокруг. Ела, что давали, молча одевалась по утрам, когда Ольга просила ее поторопиться, чтобы не опоздать в детский сад, тихонько рисовала вечерами, сидя за своим столиком, над которым Ольга повесила потрет Аниной матери, и редко отвечала на вопросы. Единственное живое существо, которое Аня, казалось, рада была видеть всегда, был кот. С ним она готова была сидеть, обнявшись, часами. Барон не возражал, хотя ни Артему, ни Ольге, а уж тем более Денису, таких вольностей никогда не позволял.
Отца не стало через полгода.
Уходил Денис тяжело. Сначала просил Ольгу, а после уже и требовал, чтобы его определили в хоспис. Она отказывалась. Плакала по ночам, думая, что Артем не слышит. А потом все-таки согласилась, понимая, что обеспечить уход и больному мужу, который с каждым днем становился все капризнее и невыносимее, и двух детям, испуганным и ничего не понимающим, она попросту не сможет.
Артем навещал отца так часто, как только мог, но они почти не разговаривали. Мальчик просто сидел рядом, пока отец спал, а в редкие минуты бодрствования Денис просто отворачивался от него, не желая разговаривать.
— Мам, почему папа не хочет меня видеть? – Артем, собираясь как-то к отцу, все-таки осмелился задать этот вопрос матери, когда отец стал совсем плох.
— Хочет он, Тёма. Просто ему не по себе. Стыдно, понимаешь? Он уходит. И оставляет за собой полный бардак и море обиды. Он понимает, что обидел меня, обидел тебя, и даже Аню. Ведь он ее почти не знал. Есть девочка, и ладно. А теперь, мне кажется, папа ваш что-то понял. И поэтому не знает, как говорить с вами и что сказать. Не держи на него зла. Просто побудь рядом столько, сколько сможешь. Ему так будет легче.
— Мам, а Аня… Она останется с нами?
— Да, сын. Этот вопрос даже не обсуждается. Совсем скоро будут готовы документы, и она официально станет моей дочерью. Так же, как и ты, моим ребенком по закону. Хотя бы это твой папа успел сделать правильно и вовремя. Мы ни за что не справились бы с этим сами, но он попросил своих друзей, с которыми служил, помочь мне.
— Тебе страшно?
— Да, Тёма. Мне все еще страшно.
— А чего ты так боишься?
— Смогу ли я полюбить ее… Заботиться – да. Но этого мало! И я понимаю, что нужно было думать об этом раньше. А теперь…
— Мам, помнишь, бабушка как-то говорила, что раньше в русском языке не было слова – любить. Было только слово – жалеть. А ты Аню жалеешь. Ты мне сама говорила.
Ольга не нашлась, что сказать в ответ. Просто молча обняла сына, шмыгнула носом, и пошла искать ключи от машины, которые загнал под диван кот. Пора было ехать в детский сад за Аней.
Прошел еще год.
Жизнь постепенно налаживалась. Ольга планировала отпуск и уже купила путевки, мечтая о море, когда случилось то, что все расставило по своим местам, заставив всех в маленьком семействе понять, кто они друг другу.
Заболела Аня. Прямо накануне отъезда. Ей стало плохо ночью, но она не позвала Ольгу. Не захотела будить. Молча металась в жару, отталкивая от себя льнувшего к ней кота. Барон сначала пытался пристроиться рядом, а потом обиженно махнул хвостом и отправился в комнату Артема.
— Ты чего? – заигравшийся в любимую компьютерную игру Артем не сразу понял, чего хочет от него царапающий его за ногу Барон.
Кот вел себя странно, и Артем решил проверить, почему тот не спит спокойно рядом с Аней, а вопит почем зря среди ночи.
В комнате матери было почти темно. Только слабый свет ночника, который всегда оставляла Ольга, зная, что Аня боится темноты, немного рассеивал тьму.
Аня лежала на сбившихся простынях и тихонько всхлипывала. Артему поначалу показалось, что во сне. Он прокрался на цыпочках к ее кровати, и шепнул, опускаясь на колени рядом с нею:
— Ань, ты чего? Проснись! Не надо плакать!
И только когда Аня повернулась к нему, и Артем увидел ее испуганные глаза, он понял – что-то не так. Сестра не спала. Ей просто было плохо.
— Эй, малыш! Ты чего?! – впервые за все время, которое Аня провела в их доме, Артем не нашелся что еще сказать.
Он протянул руку, коснулся щеки Ани и чуть не заорал, настолько та была горячей.
— Мама!
Ольга проснулась сразу. Подскочила, ничего еще не понимая, и кинулась к кровати Ани.
— Девочка моя, ты что?! Господи, какая горячая! Артем, телефон мне! Нужно вызвать скорую!
И снова история повторилась. Только теперь Ольга проводила дни и ночи у кроватки дочери, а не сына.
— Как она, мам? – звонил Артем, который взял на себя заботу о бабушке, Бароне и еде для Ани. Есть больничную девочка отказывалась, а с домашней Ольге удавалось уговорить ребенка съесть хотя бы пару ложек супа.
— Лучше, Тёма! Врачи говорят, что идет на поправку.
— Что на завтра готовить?
— Твой фирменный куриный бульон. Сын, я даже не думала, что из тебя такой хороший повар получится!
— Ты много обо мне не знаешь, мам! Ане привет передай! Я пошел на рынок за курицей.
После выписки Артем приехал в больницу, чтобы помочь матери управиться с вещами и Анютой. Автобус, как назло, застрял в пробке, и Артем чуть опоздал к тому времени, к которому его просила приехать мама.
— Артём! – маленькая вихрастая девчонка неслась по аллее, раскинув руки.
И Артем вдруг поймал себя на мысли, что больше не хочет называть эту девочку малявкой.
Это была его сестра. Его Аня.
Та самая, которая прижималась горячей щекой к его ладони, прося помощи, которая робко смеялась, говоря с ним по телефону и благодаря за суп, которая просила дать трубку Барону и долго что-то говорила коту, думая, что тот ее слышит и понимает.
И впервые, наверное, за все время, которое он провел рядом с сестрой, Артем понял – эта девочка ему родная. А потому, он больше не раздумывал. Раскинул руки, ловя Анюту, подхватил ее на руки, и спросил:
— Ну как ты, малая? Домой хочешь?
— Хочу!
— Вот и хорошо! Там тебя Барон заждался. Зови маму, и поехали!
И Ольга замрет, услышав звонкий голосок Анюты, которая впервые легко и свободно назовет ее так же, как и Артем:
— Мама! Иди к нам!
