— Ой, Юль, если тебе деньги некуда девать — лучше бы брату помогла. С ума сойти! Двенадцать тысяч на корм! — запричитала мать.
Юля поставила бокал на стол, нервно поджав губы. Родственники давили на неё так, что женщине уже ничего не хотелось. Ни отмечать день рождения, ни общаться с ними.
— Оль, ну хватит плешку девчонке проедать, — попытался влезть отец. — У нас сегодня праздник или где?
— Ага. Праздник, — фыркнула мать. — А потом мои внуки опять поедут в клоповник в коммуналке с соседями-алкашами, а я дальше буду молиться, чтоб с ними ничего не приключилось. Если бы ты, Юля, эти двенадцать тысяч отдавала бы брату, он смог бы снять квартиру, а не комнату! А кошаки твои могли бы и простой едой питаться, чай не баре.
— Мама, — возмущённо начала Юля, — этих «кошаков» я сама взяла к себе, потому что захотела. Я несу за них ответственность. А Игорь — взрослый мужик, ему уже тридцать пять лет. Он сам должен нести ответственность и за себя, и за свою семью, которую он, если что, завёл вполне осознанно.
«Взрослый мужик» в этот момент недовольно скривил губы, откинулся назад на диване и демонстративно отвернулся.
— Это и твоя семья тоже! — повысила голос мать. — Твой брат, твои племянники! А таких кошаков на улице — сколько хошь, бери любого. Мы вот всю жизнь своих кормили кашами и консервами, и ничего. Нормально всё было. А ты с ними как с детьми возишься! Ну ладно ты своих детей заводить не хочешь. Хочешь в старости одна прозябать — пожалуйста. Но нельзя ж так вылизывать своих кошаков, когда родные племянники под боком конфеты только по праздникам видят!
Терпение Юли в этот момент лопнуло. Годы обид, пренебрежения, обесценивания её чувств… Всё это вырвалось наружу вместе со слезами, побежавшими по щекам.
— Эти коты лучше семьи, — вырвалось у неё. — Они меня любят просто так, ничего не требуя. А ещё — никогда не станут упрекать за то, что я хочу жить своей жизнью.
Она больше не могла выносить это. Развернувшись, Юля побежала в спальню и изо всех сил хлопнула дверью.
— Ну-ну. Посмотрю я, как они тебя любить будут, если ты им все эти цацки покупать перестанешь! — раздалось ей вслед. — Мир перевернулся. Какие-то коты дороже родителей…
Мать причитала и дальше, но Юля старалась этого не слышать. Она рухнула на кровать и накрыла голову подушкой, заглушая чужие возмущения.
Брат просто-напросто спустил на неё мать, как тяжёлую артиллерию, и спрятался за её юбкой. Впрочем, так было всегда.
…Воспоминания Юли из детства были очень размытыми, нечёткими, будто кто-то подтёр все болезненные моменты. Но она прекрасно помнила, как на её пятый день рождения мать приготовила торт с малиной, потому что Игорь так захотел. И плевать, что сама Юля просила шоколадный, со свечками.
— Самому дорогому моему мужчине — самый большой кусочек! — с улыбкой проворковала мать, а затем посмотрела на Юлю уже без прежнего восторга в глазах. — Тебе, конечно, поменьше. Девочкам нужно с детства беречь фигуру.
Вроде, ничего такого, но Игорю всегда доставалось всё самое лучшее: игрушки, поездки, подарки. А главное — внимание. Мать смотрела на него совсем иначе. С обожанием, с надеждой, с мягким восхищением. Юля же будто была лишь приложением к брату.
Отец в такие моменты вздыхал, мог вяло возразить, но чаще всего — не лез. Виктор был приверженцем старой модели семьи и считал, что женщина должна заниматься детьми, а мужчина — работать.
Когда Юля стала старше, она почти всё лето проводила с матерью на даче. Игорь же в это время гулял и развлекался с друзьями. Даже если мать просила его помочь, что бывало крайне редко, он ссылался на головную боль. У Юли такой трюк не прокатывал. Она же девочка, должна помогать по дому, пока «Игорь занимается мужскими делами».
Иногда отец запоздало пытался вмешаться в воспитательный процесс, но момент был безнадёжно упущен.
— Оля, ты что, хочешь вырастить бытового инвалида? — полушёпотом спрашивал он, когда оставался с женой наедине. — Хватит ему потакать! Нормальный мужик должен уметь стирать свои носки, заправлять свою кровать и готовить, хотя бы для себя.
— Да? Что-то я не вижу, чтобы ты всё это делал, — отвечала ему мать. — Пусть мальчик живёт спокойно, пока он с нами. Успеет ещё нахозяйничаться.
— А потом что? Он по щелчку пальцев всему этому не научится!
— А потом заниматься этим будет его жена.
— А если она не захочет возиться со взрослым мужиком, как с ребёнком?
— Ну, значит нам такая не нужна. Будем искать нормальную.
К сожалению, «нормальная» нашлась слишком уж быстро. Юле не было и шестнадцати, когда Игорь привёл в дом девицу с большими наивными глазами. Сначала она проводила у них вечера, потом — ночи, а потом и вовсе осталась насовсем.
Об этом «насовсем» Юля узнала, когда мать решила поговорить с ней.
— Доченька, ты уж не обижайся, — начала Ольга без лишних предисловий, — но молодым нужно личное пространство. Ты пока поживёшь в комнате Игоря, а он с Алиной переберётся к тебе.
Юлю такой расклад категорически не устраивал. Её комната, её единственное убежище, её книги и плакаты… Её лишали всего этого. Комната Игоря была просторной, но проходной. Там не могло быть ничего личного.
— Мам, но это же моя комната. Я к ней привыкла…
— Ну, технически это не твоя, а наша с папой комната в нашей с ним квартире. Ты ею просто временно пользуешься. И вообще, не драматизируй. Кровать есть, стол есть, чего тебе ещё надо?
Юля потеряла дар речи на несколько секунд. Со стороны оно-то, может, и так. Но эти слова… Ей будто прямо заявляли, что у неё здесь нет ничего своего. И возможности уединиться скоро тоже не будет.
— Оля, не трогай ребёнка, — заступился отец. — Молодые пусть живут как есть или уходят, если недовольны. Быстрее на квартиру накопят.
— Ты что, хочешь, чтобы твой сын из дома ушёл и на улице ночевал?! — накинулась на него мать. – Ну уж нет! А если с ним случится что? Я тебе этого не прощу!
Мать стала обрисовывать самые страшные сценарии, и отец быстро сдался под её напором. В тот день Юля всё-таки перенесла свои вещи в другую комнату.
Как она и предполагала, личной жизни у неё теперь не было. Брат высмеивал её плакаты, мать норовила подсмотреть, о чём она там переписывается с друзьями на ноутбуке, а будущая невестка без спроса брала её косметику. Словом, конфликтов хватало, и виновата всегда была Юля. Она чувствовала себя лишней в своей же семье.
Вскоре Юля сбежала к бабушке. Та была слепой на один глаз и с трудом передвигалась, но лучше ухаживать за старой и доброй бабушкой, чувствуя себя нужной, чем оставаться бессловесной мебелью в доме, где у неё никогда не было своего места.
До пенсии бабушка работала ветеринаром. Она обожала животных, всегда брала с собой на прогулку немного корма, но никого не пускала в дом.
— Не хочу я, чтоб они ко мне привязывались, — говорила она. — И сама привязываться не хочу. Мне безносая уже прогулы ставит. Да и я себе лекарства порой купить не могу, а животные — это ответственность. Взяла к себе — будь добра кормить, лечить и уделять внимание, а не можешь — так и нечего брать.
С бабушкой они прожили душа в душу почти десять лет. Чтобы не стеснять её, Юля параллельно училась и работала. Рядом с бабушкой она поняла, что тоже хочет быть ветеринаром.
Когда бабушки не стало, квартира досталась Юле. Казалось бы, живи да радуйся, но душу глодало одиночество. У Юли были друзья, но у каждого — свои дела и семьи. Хотелось кого-нибудь под боком, чтобы всегда можно было обнять.
До желания строить свою ячейку общества Юля пока не дошла: в её голове слово «семья» ассоциировалось с проблемами. Животные — другое дело. Так в её доме и оказались два кота: Сеня и Рыжик. Сеню принесли на усыпление, потому что он, ещё будучи котёнком, не мог встать на задние лапки. Юля выходила его и оставила себе. Рыжика взяла спустя год, поняв, что Сене скучно сидеть дома одному.
К сожалению, здоровье у котов было не ахти. У одного сдавали почки, у другого — желудок. Приходилось покупать ветеринарные корма для обоих, а стоили они очень недёшево. Но Юля взяла на себя ответственность. К тому же, коты давали ей столько внимания и ласки, что это казалось сущим пустяком.
Но вот Игорь так не думал.
Однажды он привёз к ней крысу. Дети попросили питомца. Хомяка не захотели, а крыса показалась самым бюджетным вариантом. О правильном уходе никто не задумывался, как итог — животное заболело. Пока Юля возилась с грызуном и объясняла, что клетка для него должна быть минимум в 3 раза больше, к ней приехал курьер с кормом и лакомствами для котов.
— С вас двенадцать семьсот, — сказал он, когда затянул мешки в квартиру.
Игорь вскинул брови и, как только за курьером закрылась дверь, не удержался от комментария.
— Двенадцать? Это треть моей зарплаты. Они туда золото запихнули, что ли?
К слову, Игорь на квартиру так и не накопил. После рождения первого ребёнка ему пришлось переехать вместе с семейством в съёмную комнату в коммуналке. Там же Игорь обзавёлся и вторым сыном.
— Это ветеринарные корма, — спокойно ответила Юля. — И это ещё со скидкой.
Игорь покачал головой, но развивать эту тему не стал. Зато стала мать. Прямо на дне рождения Юли.
Теперь Юля лежала одна, в тишине. Родственники ушли, и, если честно, отчасти она была рада этому. У неё изначально не было особого желания проводить этот день с ними, но идти против традиций и привычек сложно.
Сеня, её первый кот, будто уловил её настроение, подошёл к ней, ткнулся мокрым носом в щёку и принялся мурлыкать. Следом за ним прибежал и Рыжик. Тот начал вылизывать её пальцы, сжатые в кулак. Их мурлыканье постепенно растворяло напряжение. Может, они и не умели говорить, но в них Юля нашла ту безоговорочную поддержку, которую не могла найти в своей семье.
Зазвонил телефон. Отец.
— Юль, ты уж прости, что так вышло… — устало сказал он. — Знаешь, я, может, тоже всю эту возню с котами не понимаю. Не моё это. Но и в твой карман лезть — это не дело. Не правы они, совсем.
Его слова ощущались как пластырь поверх мозоли. Он не осуждал её, не оправдывал мать. Но, быть может, если бы он участвовал в семейной жизни чуточку активнее, всего этого вовсе не случилось бы. Тем не менее, Юля была благодарна ему и за это.
Ближе к вечеру раздался ещё один звонок. Это была Ксения, её лучшая подруга.
— Ну что, поздравляю тебя с ещё одним годиком в копилку! Ну как ты? Как отметила?
Ответом стало гробовое молчание и сдавленное «спасибо, нормально». Ксения прекрасно знала свою подругу, поэтому всё поняла.
— Так, ты там сильно не раскисай. Жди меня через часик, — сказала она и положила трубку, не дожидаясь возражений.
Через час в квартире Юли был такой переполох, от которого и Сеня, и Рыжик в ужасе забились под кровать. Ксения, её муж Антон и ещё две подруги ворвались с криками «С днём рождения!», с коробками пиццы, бутылками вина и, что самое приятное, с огромной многоуровневой когтеточкой-деревом.
— Это твоим хвостатым, чтоб не скучали, — заявила Ксения.
Посиделки с семьёй теперь казались чем-то вроде черновика. Чем-то очень далёким и незначительным. Важнее было то, что происходило сейчас. Шум, смех, объятия, дурацкие тосты… Эти люди спасли её день рождения. Они принимали её такой, какая она есть. В отличие от кровной семьи.
Разошлись гости далеко за полночь. Ксения не уехала с остальными, а задержалась, чтобы помочь с уборкой.
— Ну как? Отпустило? — тихонько спросила она.
Юля невольно улыбнулась.
— Отпустило. Спасибо. Вы у меня самые лучшие.
Сеня спал в лежанке под столом, Рыжик — на стуле. В гостиной стояла их новая когтеточка. А подруга, которой завтра нужно было ехать на работу, помогала мыть посуду.
В этот момент Юля поймала себя на том, что семья — это, конечно, важно и хорошо. Если с ней повезло. Но ей не повезло. И ладно. Потому что если не повезло с той, в которой родился, всегда можно построить свою. Из тех, кто мурлычет у тебя под ухом, когда ты плачешь. Из тех, кто ворвётся в твой дом посреди ночи, зная, что тебе плохо. И такая семья будет намного крепче всех родственных уз, потому что скреплена она не долгом и не чувством вины, а любовью.
