Мария Семёновна сидела на кушетке, устало смотрела в зеркало. Сама невольно поражалась, какое у неё утомлённое, измождённое выражение лица. Понятно, что пожилой возраст сильно влиял. Но не только он. Ещё хуже было от мыслей, которые кружились в голове.
Неделю назад к ней домой неожиданно приехал Пётр — знакомый её сына, Аркадия. Они вместе работали на севере. Вахта закончилась, и оба должны были вернуться в родной город — к семьям.
Однако от Аркадия на тот момент не было ни единой весточки. Не писал, не звонил никому — ни жене, ни матери. Они не на шутку заволновались. А тут Пётр объявился. Весь бледный, нервный, скованный. Обычно он таким не был.
Даже и не думала Мария Семёновна, какую страшную весть он ей принесёт. А Пётр, недолго думая, почти с порога сказал ей про горе, случившееся с её сыном.
Они работали водителями на севере. Возили стройматериалы. В один из дней поехали к строящемуся объекту, однако машина Аркадия сломалась. Дальше он поехать не смог. Вызвал технических специалистов из своей компании и остался ждать. Пётр и остальные водители уехали.
Погода стояла очень холодная. Видимо, Аркадий не дождался ремонтную бригаду, устал сидеть в промёрзшем грузовике. Поэтому позвонил Петру, сказал, что пойдёт за помощью в ближайший посёлок.
До этого населённого пункта было сравнительно недалеко — километров пять. А если по прямой, через лес — то всего лишь два с половиной. Именно этим путём Аркадий и пошёл. С тех пор его больше не видели.
Обыскали весь окрестный лес — не нашли ничего, кроме свежих следов снегохода. В посёлке Аркадия тоже не видели. Дозвониться до него больше не смогли.
И местные жители, и начальство, и сами водители решили, что Аркадий погиб. Всё указывало на это. В прежние времена в тех местах такое уже случалось. Уходили в лес те, кто здешних краёв не знает, и в беду попадали. Заблудившись, уже не могли найти дорогу обратно.
Аркадия, как попавшего без вести, продолжили искать и полиция, и спасатели. Но не нашли. У Петра к тому моменту закончилась вахта, и он уехал домой. По пути решил зайти к Марии Семёновне и рассказать ей о произошедшем…
А самой Марии Семёновне было очень тяжело. Единственного сына потеряла, да ещё и бесследно. Даже не похоронить по-человечески. А тут ещё и новая проблема подоспела: сноха, Алина, после новостей с севера собралась прервать беременность. Дескать, не хотела одна, без мужа воспитывать будущего ребёнка. Для Марии Семёновны такое решение стало шоком. Она предложила Алине ещё раз встретиться и обо всём подробно переговорить, надеясь переубедить девушку.
Вот и сейчас, ожидая появления снохи, она сидела и придумывала, что сможет ей сказать, как сможет отвратить от бездумного решения.
Старая дверь дёрнулась — раздался громкий стук. Складывалось впечатление, что колотят по ней со всей силы. Мария Семёновна подошла к порогу, посмотрела в глазок, открыла.
Прямо перед ней стояла Алина — нарядная, в розовой кофте, лёгкой тёмной куртке из натуральной кожи. Сдержанно улыбалась, с подозрением смотрела на свекровь своими большими зелёными глазами.
— Здравствуйте!
— Привет, Алина. Проходи, сейчас чай поставлю.
— Спасибо, Мария Семёновна. Но если вы надеетесь меня переубедить, то это очень напрасно. Я своё решение приняла.
— Алина, ты опять за своё? Я своё мнение тебе уже высказала. И давай, пожалуйста, ты будешь его учитывать. Это вообще-то не только твой будущий сын. Это ещё и мой будущий внук. И не нужно принимать скороспелые решения.
— Они не скороспелые. Я всё обдумала. На какие, интересно, деньги ребёнка воспитывать? Об этом не хотите порассуждать? У меня зарплата маленькая, семью Аркаша содержал. У вас пенсия — копейки.
— Почему ты деньгами всегда всё измеряешь? Это же сын твой. Родная кровинушка. А ты мне тут про зарплату и пенсию. Люди и при меньших деньгах детей рожают, воспитывают, на ноги поднимают.
— Вот давайте обойдёмся без этих примеров. Сплошные нравоучения! Я не хочу в одиночку воспитывать ребёнка.
— А почему в одиночку? Я же есть. Родная бабушка, между прочим. У тебя родители есть.
— Вы прекрасно знаете, что они живут на другом конце страны. И денег у них тоже немного. Помочь они ничем не смогут.
— Опять в деньги упёрлась… Да ты меня пойми, Алиночка. Я сына потеряла. Мне одна надежда теперь — что внук родится. Хоть какой-то смысл в жизни останется. А если ты прервёшь беременность, то это будет для меня страшным ударом. И для тебя тоже. Ты потом это поймёшь, с годами. И сожалеть будешь. И себя укорять.
— Бросьте вы, Мария Семёновна…
— Ты же молодая ещё. Всё у тебя впереди. Всё будет! Зачем же такую ошибку совершать?
— Верно, молодая. Поэтому и не хочу на себя обузу взваливать, одной без денег семью тащить. Матерью-одиночкой не буду! И вам не советую меня отговаривать.
— Ну пожалуйста, не делай ты этого! — сдерживая слезы, Мария Семёновна упала на колени.
— Поднимитесь, пожалуйста, встаньте. Зачем всё это? У меня уже и дата операции назначена. Так что ваши слова всё равно ничего не изменят. Мне правда вас жаль. Но это моё дело и моё решение…
После того жёсткого разговора Мария Семёновна места себе не находила. Плакала ночами, проклинала судьбу. Не знала, что теперь и делать. Невестка резко прекратила ей звонить, и контакт между ними сошёл на нет. Судя по всему, до той самой операции оставалось меньше недели.
Какое же было удивление Марии Семёновны, когда на телефон ей вдруг позвонили с номера сына. Дрожащими руками женщина ответила.
— Мам, привет.
— Что? Что?
— Привет, говорю, мам.
— Аркаша, ты?
— Да.
— Родненький. Да как же так! Где же ты? Что случилось?
— Я живой. Сейчас все контакты свои обзваниваю. Стою на автовокзале, минут через пятнадцать к тебе приеду. Потом уже домой. Скоро Алинке звонить буду.
— Давай, хорошо, приезжай! Буду ждать! Родненький ты мой…
Внешний вид у Аркадия был потрёпанный: шрам поперёк левой щеки, заросшая щетина, вспухшие вены на лбу и виске. Как увидел мать — сразу обнял. Мария Семёновна расплакалась.
— Как же так, сыночек? Как тебя угораздило? Что произошло? Почему Петька сказал, что ты погиб?
— Потому и сказал, что все так подумали. Короче, ехали мы на стройку, везли материал. Там дорога мимо леса проходит. У меня двигатель заглох. Я ремонтникам позвонил, а остальные три машины уехали. Петька кстати в одной из них за рулём был. Вот я и остался один. Ждал этих ремонтников, а они всё не едут. Отзвонился Петьке, что в посёлок пойду, помощь просить. Он меня поддержал, сказал, что правильно я всё делаю, нечего стоять и мёрзнуть. Вот и пошёл я пешком. Через лес ближе было, километра два — три где-то. Холод такой был, я шёл и думал: ну всё, сейчас рухну в какой-нибудь сугроб и околею. Темно так, страшно, ещё и шорохи всякие, хруст веток. Километра полтора прошёл и тут раз — справа вылетает снегоход. А я на пригорке стоял заснеженном, возле оврага большого. Снегоход прям на меня летит. На нём мужик какой-то — в капюшоне, в шарфе, в маске. В руках что-то вроде палки. Короче, от греха подальше, решил прыгать. Сиганул в овраг, а этот поездил вокруг, остановился. Пошёл к оврагу. Я к нему обратился, помощи попросил. А он стоял — стоял на краю, ничего не ответил, ушёл. Сел на снегоход и уехал. Так я и не понял, кто это был. Плутал я по лесу долго, озирался по сторонам, отовсюду беды ждал. Даже с рассветом не дошел до поселка. Ушел в противоположную сторону. С собой из еды только сухари и были. Вместо воды — снег. Останавливаться надолго боялся, думал — присяду где-нибудь да и замёрзну.
— И как спасся то?
— Короче, спасло меня то, что с собой две зажигалки были и спички. Костёр развёл, согрелся кое-как. Сухари все съел. Телефон разрядился, позвонить никуда не мог. Но догадывался, что меня уже ищут. Побрёл, сам не знаю куда, и примерно через полтора дня вышел к какой-то деревеньке. Весь голодный, холодный, озябший. Там мне люди уже и помогли. Я как в дом к старушке одной зашёл, так и завалился. От потери сил. Потом два дня с ознобом лежал. А уж потом ожил, доехал с местными до посёлка, там к начальству своему заявился, о себе сообщил, телефон зарядил. Ну а уж потом… Долетел до аэропорта областного, оттуда до нашего автовокзала. За полдня. Вот так вот.
— Кошмар какой… Хорошо, что живой. Так ведь и погибнуть мог! Я уж, как услышала про тебя новость, так всё… Меня чуть приступ сердечный не хватил.
— Да всё, мам, обошлось и ладно.
— Алинке звонил?
— Да.
— Она же… Знаешь, что учудила? Беременность прервать собралась.
— Да, она мне писала, что беременна. А про это… В разговоре сегодняшнем, по телефону сказала. Я на неё не в обиде. Она боялась, что без меня не сможет ребенка воспитать. Раз уж я жив, то теперь она ничего прерывать не будет. Сказала уже. Да и другого варианта быть не может. Так что ты не переживай. Она, кстати, приедет скоро…
Мария Семёновна поморщилась:
— Знаешь, Аркаш, лучше пусть не едет пока что. Дома встретитесь. Я всё не могу её слова переварить. На душе у меня они камнем лежат.
— Да не обижайся ты на неё… Тоже ведь нервничала, стресс был. А ей это кстати противопоказано. Беременная же.
— Ладно. Но видеть её я пока не готова. Ты уж извини, Аркаш. Не уезжай пока, давай вместе побудем…
Мария Семёновна расценила поступок снохи как личное предательство. В трудный момент, когда нервы были на пределе из-за тяжёлых переживаний, Алина оказалась в шаге от совершения поступка, который для свекрови был шоком.
Теперь она была уверена: такая девушка, как Алина, легко способна предать не только свекровь, но и собственного мужа. Сыну рядом с ней не очень безопасно. А потому Мария Семёновна решила: со временем надо попытаться убедить его, что с такой женой нельзя больше рядом жить. Хотела поспособствовать разводу, но не знала, как сделать так, чтобы будущий ребёнок гарантированно остался с отцом и бабушкой…
С момента неожиданного и обрадовавшего всех возвращения Аркадия прошло три дня. Алина встречала мужа очень радостно, успела накрыть для него стол, была на седьмом небе от счастья. Приехал к старому знакомому и Пётр, который тоже был сильно удивлён чудесным спасением.
Вечером в пятницу он прибыл в квартиру к Аркадию и Алине. Прямо на пороге они увидели его в новом облачении: клетчатый пиджак, поверх него куртка, на голове — меховая шапка.
Пётр считал себя выдающимся красавцем, хотя таким, конечно, не был. Невысокого роста, лысый, борода клинышком. К тому же, у него напрочь отсутствовало чувство стиля: обычно он всегда ходил в одном и том же старом пальто и кепке, лишь изредка покупая себе новую одежду.
— Здравствуйте, друзья! — громко воскликнул Пётр.
— Здорово, Петруха! Рад слышать твой голос! — ответил Аркадий и они пожали друг другу руки.
— Привет, Петь. — произнесла Алина и быстренько ушла на кухню.
— Ой, Аркадий, ну ты нас всех напугал. Я же бегал там потом по лесу, тебя искал… С полицией, со спасателями. А тебя и след простыл. Мы все подумали, что ты погиб… Замёрз.
— Да я чуть и не погиб. Рассказывал же тебе уже по телефону, как вышел.
— Да я всё удивляюсь. Это же не иначе, как чудесное спасение!
— А ещё более чудесно, что в день, когда я потерялся, там снегоход круги нарезал. Прям в лесу. А какой-то мужик с палкой на нём прямо на меня ехал. А потом стоял и смотрел, как я в овраге лежу. Вот прям интересно, кто же это был?
— Да мало ли сумасшедших?
— Их не мало, Петь, но это было прям странно. Там на весь посёлок два снегохода. И я ведь расспрашивал у людей потом, на них никто в тот день не выезжал. Владельцы по домам сидели.
— Так может не с посёлка?
— А откуда? Сколько работаю там, не видел, чтобы по этому лесу на снегоходах ездили. А тут прям так совпало всё…
— Да, странно конечно…
— Слушай, Петька, а я у тебя спросить забыл. Среди наших вахтовиков есть у кого снегоход?
— Ты думаешь, это из наших кто-то?
— Не знаю даже, что и думать.
— Есть три снегохода, но их только начальство выдаёт. И то — для особых нужд.
— Ой, мутно всё это… Кстати, Петь, как твои-то поживают?
— Дети? Да нормально.
— А Надежда?
— Ой, донимает меня каждый день. С вахты вернуться не успел, а она начала… Только и наезжает. Тут невольно и задумаешься о разводе.
— Да брось ты, любит тебя твоя Надька.
— Тут уж как сказать… Устал я, Аркадий. Ой устал… И на вахте трудно, и жена достаёт. Не знаю даже, как и быть. Живу в каких-то стеснённых условиях. Я же по натуре лидер. А меня жизнь в какие-то рамки втиснула, я из них и выйти не могу.
— Не горюй, друг. Я вот на грани оказался — между жизнью и смертью. И понял: все наши проблемы — это ерунда. Всё пройдёт. Надо от жизни всё лучшее брать. На вахте трудно? Ну, мы с тобой ничего не поменяем. Увы. Надо принять это. Как должное.
— Да разве же можно так? Начальство наше совсем обнаглело: машинам ремонт требуется капитальный, а они на все наши просьбы отнекиваются. Тебя то искали без особого желания. Всё ради денег у них, а про нас, вахтовиков, и не думают.
— Ну, я повторю, Петь: мы на них не повлияем. Радуйся, что платят.
— А надо бы повлиять. Помнишь, я тебе предлагал: пойдём, соберём мужиков, съездим в посёлок, поговорим с начальством. Надо было ехать. На владельца компании выходить, с ним говорить, чтобы директора нам поменял.
— Да бесполезно это, как не понимаешь…
Когда Пётр уехал, было уже далеко за полночь. Сидя на диване, Алина прижалась к Аркадию:
— Аркаш, ну почему твоя мама так ко мне относится?
— Да нормально она относится… Просто она не смогла принять твои слова. Для неё они прозвучали как нечто очень плохое.
— Нет, ну она же поняла мою логику?
— Думаю, не совсем. Она считает, что ты её предала. Ну и меня тоже. Я с ней попробую переговорить на этот счёт. Ненормально же, что между вами такие натянутые отношения. Не должно же такого быть. Вы всё-таки мои ближайшие люди — мать и жена.
— Конечно, помириться надо. Я может грубо с ней общалась, но тоже ведь на нервах была… Ты сам понимаешь прекрасно.
— Понимаю, Алина, конечно.
— Я могу извиниться перед ней. Если это нужно.
— Только сначала я с ней поговорю.
Тишину ночной комнаты нарушил писк ключей от машины. За окном сработала сигнализация.
— Неужели моя? — удивился Аркадий и вышел на балкон.
Да, действительно, сигналила его машина. На улице было темно, ни один фонарь не горел. Но можно было заметить очертания какого-то силуэта возле автомобиля.
— Алина, там какой-то мужик трётся возле машины. Сейчас схожу посмотрю.
— Аккуратнее только.
— Да уж справлюсь. Опять пьяный наверное, у нас же полдома такие.
Выйдя из подъезда, Аркадий пошёл к машине. Неизвестный продолжал стоять. В темноте его силуэт казался расплывчатым, большим — особенно голова.
— Петька, ты чего? — Аркадий изумился, увидев друга, который стоял прямо перед ним, наступив ногой на колесо машины.
— Да вот узнать хочу, как же ты из снега выполз.
— Я же вроде тебе всё рассказал.
— Да я слышал. Не хуже тебя знаю, как всё было. Я же видел, как ты в овраг соскочил.
— Чего?!
— А то. На снегоходе к тебе подъезжал. Я же, как до стройки доехал, этот самый снегоход взял. Никто и не заметил. Начальству то нашему всё равно, да и водители не следили. Шум, гам, строят, таскают что-то, они и не слышали, как я уехал. Это как раз после твоего звонка. Ну, о том, что ты в посёлок пойдёшь. Вот я и решил путь тебе перерезать. Догадался, что через лес попрёшься. Там же короче, ближе…
— Зачем всё это, Петь?
— Да думал тебя в сугроб какой-нибудь скинуть. Даже палку крепкую взял, на всякий случай. А ты сам в овраг упал. Я думал, уже не вылезешь. Холод, лес, все-таки…
Аркадий стоял и не понимал: во сне или в реальности он такое слышит. Кулаки сжались, в горле пересохло.
— Петя, зачем? Я спрашиваю тебя.
— А надоело мне всё это. Честно сказать, зачем? Алинка твоя мне нравится давно. Как вы встречаться начали и я её в первый раз увидел… Сразу понравилась. А ты её уже занял. Обидно мне было. Тебе досталась такая красотка, а мне всего лишь Надька. Да и не только в этом дело.
— А в чём ещё?
— Если бы не ты, мы с мужиками давно бы с начальством поговорили. Об условиях работы, о том, что машинам ремонт нужен. Да директор с замами у нас бы по струнке ходили! Начали бы считаться с вахтовиками, уважать рабочих и водителей. А ты мешал всё время, отговаривал. Из-за этого ничего не менялось, и там стало работать совсем невмоготу.
— И из-за всего этого ты меня сгубить хотел? Да ты, Пётр, кажись с ума сошёл. Мы же друзья с тобой! Были, по крайней мере. А ты такую подлость совершить пытался.
Зажёгся единственный фонарь. Лысина Петра заблестела от его света. Подбородок вздрагивал, бородка устрашающе колебалась. Недолго думая, он рванул прямо на Аркадия с кулаками.
Алина наблюдала за происходящим с балкона. Как только началась драка, она позвонила в полицию, взяла тяжёлую сумку и спустилась на улицу. Пётр, истошно крича, атаковал Аркадия, тот отбивался, как мог. Подбежав сзади, Алина с силой замахнулась сумкой и попала Петру по спине. Тот отвлёкся, и этого времени Аркадию хватило, чтобы скрутить его. Вскоре приехали полицейские, которые задержали дебошира.
— Ой, Алинка, спасибо, вовремя подоспела.
— Господи, Аркадий, да что на него нашло?
— Сам не пойму. Он ещё и признался, что на снегоходе в лесу проезжал, когда я заблудился. В снег меня скинуть хотел.
— Чего?!
— Я и сам в шоке. Не понимаю, что он добиться хотел. Совсем рехнулся.
— Он мне всегда странным казался.
— Ну да, есть у него такое. Меня тоже в нём много удивляло. Окончил юрфак, а работает у нас водителем, на вахту ездит. Всё время всем недоволен, и работой, и женой, и жизнью в целом.
— Надька-то у него нормальная.
— Да, во всём его всегда поддерживает. А он недоволен вечно. Ну да ладно, с ним теперь полиция будет разбираться. Я как-то пока не готов относительно него подробно говорить. Уж больно он меня шокировал.
На следующий день к сыну и снохе приехала Мария Семёновна. Аркадий уже позвонил ей и рассказал о том, как жена помогла ему справиться с разбушевавшимся Петром в драке.
Мария Семёновна посмотрела на Алину. В её глазах было уже не недовольство. Она подошла к снохе и обняла её:
— Слушай, Алина, ты это… Не серчай. Я твои слова плохо восприняла, и до сих пор к ним негативно отношусь. Но знай — ты передо мной ни в чём не виновата. В трудную минуту мужу помогла, за это тебе материнское спасибо. А то от этого Петьки неадекватного чего угодно можно было ждать.
— И вы меня извините, Мария Семёновна. Не со зла всё говорила. От стресса.
Женщины помирились. Мария Семёновна твёрдо решила отбросить прежние обиды на сноху. Та своим смелым поступком завоевала её уважение. А прежние слова… Да, были, но что же теперь? Жизнь продолжается. Мария Семёновна решила думать только о хорошем. Впереди её ожидало рождение внука. И все её мысли отныне заботило лишь одно: как стать не только замечательной матерью и свекровью, но и отличной бабушкой.
