— Люсенька, солнышко, выручай. Либо сейчас берём это помещение на рынке, либо его перехватят Жабины, — тётя Рита прижала телефон к уху, будто опасалась, что кто-то подслушает их разговор. — Я всю ночь не спала, всё думала. Это же золотая жила! Место проходное, возле остановки.
Людмила отодвинула кружку с чаем и потёрла висок. Утро вторника началось с традиционного звонка тёти — и очередной бизнес-идеи.
— А почему опять я? У тебя же есть Сергей, он… — она не успела закончить.
— Сергей? — тётя фыркнула, и в трубке послышался звук отодвигаемого стула. — Его и без того коллекторы обрывают. А у тебя кредитная история чистая, как слеза младенца. Банк тебе одобрит мгновенно.
— Рита, я в прошлый раз еле выкрутилась с твоей «гениальной» идеей, — Людмила поморщилась, вспоминая, как полгода выплачивала кредит за швейную машинку, которая теперь пылилась у тёти в кладовке.
— Брось! То была проба пера, а сейчас всё серьёзно. Я уже договорилась с поставщиками. Первая партия товара идёт почти даром — для раскрутки.
Людмила вздохнула. Тётя Рита, сестра её покойной матери, всегда была предприимчивой. Людям со стороны казалось, что в свои шестьдесят пять она сохранила хватку и деловую жилку. Но только близкие знали, что все её «гениальные бизнес-планы» обычно заканчивались долгами и разбитыми надеждами.
— Тёть Рит, я сейчас еле концы с концами свожу, у меня коммуналка…
— Люсенька, ангел мой, — тётин голос стал медовым, она перешла на доверительный шёпот. — Я же не для себя прошу. Дело верное. По моим расчётам, через три месяца всё окупится, и будем жить как люди. Купим тебе наконец нормальную шубу, а не это… — она сделала паузу, подбирая слово, — драное пальтишко.
Людмила невольно посмотрела на свое пальто, висящее в прихожей. Действительно, на рукавах протёрлась ткань. Но откуда тётя знает?
— Ты что, заходила ко мне, когда меня не было? — удивилась Людмила.
— А что такого? — деланно возмутилась Рита. — Я хотела сюрприз сделать, прибраться у тебя. У меня же есть ключи. Ой, да не кипятись ты! Я чуть-чуть заглянула и ушла. Зато теперь знаю, как ты живёшь — хуже церковной мыши. А я предлагаю шанс всё изменить.
Людмила ощутила смутное беспокойство. Неприятно, когда в твоё пространство вторгаются без спроса. Но с другой стороны, может, тётя и права? В свои пятьдесят шесть Людмила еле сводила концы с концами на бухгалтерской ставке в ЖЭКе.
— И сколько нужно? — осторожно спросила она.
— Всего шестьсот тысяч, — быстро ответила тётя Рита. — На первый взнос за помещение и закупку товара. Первая прибыль пойдёт на погашение кредита, обещаю. Ты даже не заметишь!
— Шестьсот тысяч?! — Людмила чуть не поперхнулась. — Да за такие деньги…
— За такие деньги ты можешь наконец-то перестать прозябать в нищете, — резко перебила тётя. — Люся, ну кому ещё я могу доверять, если не тебе? Ты моя племянница, моя кровь. Я старая уже, хочу что-то после себя оставить. И тебе помочь.
Тётя замолчала, и в трубке повисла тишина. Людмила почувствовала, как к горлу подступает ком. Старая песня — давить на чувство вины и родственные связи.
— Ладно, — решительно сказала тётя, меняя тактику. — Забудь. Я найду другой выход. Может, Жабиной позвонить, у неё дочка нигде не работает, просто дома сидит. А кредит оформить может…
— Подожди, — Людмила потёрла лоб. — Давай встретимся и всё обсудим. Я не могу так, сразу.
— Конечно, милая! — мгновенно оживилась Рита. — Я сегодня как раз пирог испекла. Приходи после работы, всё обговорим. Сергею скажу, чтобы бумаги подготовил. Всё будет чин-чином!
Людмила положила трубку и долго смотрела в окно на серый февральский день.
К восьми вечера Людмила уже сидела за круглым столом в тёплой кухне тёти Риты. Сергей, тётин муж, деловито раскладывал бумаги, расчёты и красочные каталоги с товарами.
— Смотри, Люсь, — тётя подвинула к ней чашку с чаем и большой кусок пирога. — Мы берём помещение в третьем ряду, как раз напротив входа. Проходимость — тысяча человек в день! Будем торговать корейским трикотажем, пуховиками и кожаными куртками. Я уже договорилась с поставщиком из Иркутска, старая связь ещё с девяностых.
Людмила машинально отпила чай, разглядывая бумаги. Цифры выглядели внушительно: стоимость аренды, закупки, прогнозируемая прибыль.
— А что банк? — спросила она, пытаясь найти подвох. — Какие условия?
— Процент смешной! — махнул рукой Сергей, пододвигая распечатку. — Тринадцать годовых, страховка бесплатная. Срок — пять лет, но мы закроем максимум за год, чтобы проценты не капали.
— Я просто беспокоюсь… — начала Людмила.
— Вот еще! — перебила тётя, отрезая ей второй кусок пирога. — Какое беспокойство? Бумаги оформим на меня как на ИП, ты только кредит возьмёшь. И не волнуйся, я на себя всю ответственность беру. Первый месяц может быть раскачка, но потом — заживём!
Людмила смотрела на тётю, вспоминая, как та возилась с ней в детстве, когда мама уходила на вторую работу. Возила на море в Евпаторию три года подряд. И даже когда Люся повзрослела, тётя всегда старалась помочь — то продуктами с дачи, то советом.
— Рит, ты правда думаешь, что получится? — тихо спросила Людмила.
— Детка, — тётя накрыла её руку своей, сухой и тёплой, — мне шестьдесят пять. У меня за плечами три кооператива и рынок в девяностые. Я это дело знаю как свои пять пальцев. Да я тебе ещё и помогать стану — кассу считать, товар принимать. Сергей с поставщиками договорится, он мастак по части связей.
Сергей важно кивнул, продолжая раскладывать бумаги.
— Через год, — продолжала тётя, поднимая чашку, — будешь как сыр в масле кататься. И шубу купишь, и ремонт сделаешь, и даже, может, загранку оформишь — в Турцию, на море!
Людмила почувствовала, как внутри неё что-то дрогнуло. Она так давно не была в отпуске… Да что там, она даже не помнила, когда в последний раз покупала себе что-то кроме самого необходимого.
Прошло полгода. Павильон на рынке действительно открылся, и первое время Людмила даже испытывала гордость, проходя мимо вывески с надписью «У Риты». Товар разложили на красивых стеллажах, повесили яркое объявление «Новое поступление», установили зеркало во весь рост.
Однако ежемесячные выплаты по кредиту в двенадцать тысяч давались Людмиле непросто. Два месяца тётя вносила деньги исправно, потом начались задержки. «Всё в товар вкладываем, милая, потерпи немного, скоро сезон начнётся — озолотимся», — уверяла тётя Рита, угощая племянницу чаем с пирогами каждый раз, когда та приходила узнать о делах.
В один из апрельских дней Людмила решила зайти на рынок без предупреждения. Возле павильона стояла незнакомая молодая девушка и громко зазывала покупателей.
— А Рита Степановна где? — удивилась Людмила.
— Хозяйка? Не знаю, она редко здесь бывает. Я уже второй месяц одна торгую, — девушка пожала плечами. — Вы по какому вопросу?
Людмила растерялась.
— Я… я просто спросить хотела, как торговля идёт.
— А вы кто? — прищурилась девушка.
— Я племянница её. Людмила.
— А, вы та самая Людмила! — лицо девушки просветлело. — Рита Степановна много про вас рассказывала. Говорила, вы бухгалтер отличный, и что павильон этот — ваш совместный проект.
— Да, вроде того, — неуверенно кивнула Людмила. — А выручка как?
Девушка замялась.
— Ну, у нас же только раскрутка пока. Рита Степановна сказала, первый год всегда в минус. Но товар хороший, надо только время…
В этот момент зазвонил телефон Людмилы. На экране высветилось: «Служба безопасности банка».
— Алло? — дрогнувшим голосом ответила она.
— Людмила Викторовна? — произнёс строгий мужской голос. — У вас просрочка платежа по кредиту уже второй месяц. Напоминаем, что в случае неуплаты в течение трёх дней…
— Как второй месяц? — Людмила почувствовала, как холодеет внутри. — Я же… тётя должна была…
— Вы являетесь держателем кредита, и ответственность лежит на вас. Если задолженность не будет погашена…
— Я поняла, — Людмила почувствовала, как подкашиваются ноги. — Я заплачу сегодня.
С бешено колотящимся сердцем она направилась прямиком к тёте домой. Дверь открыл Сергей, он был явно не в духе.
— Здравствуй, Серёж. Тётя Рита дома?
— Нет её, к сестре в Озёрки уехала, — буркнул он. — На две недели минимум.
— А почему мне не сказала? — опешила Людмила. — Как же бизнес? И у меня, между прочим, просрочка по кредиту уже два месяца!
Сергей поморщился.
— Вот и я о том же! Сама уехала, а мне разгребать. Там вообще всё не слава богу, Люсь. Товар не идёт, торговли нет. Продавщице зарплату платить нечем.
— Но тётя говорила…
— Да что она понимает в этом! — махнул рукой Сергей. — Ей лишь бы начать, а как дело вести… С поставщиками разругалась, половину денег на какие-то шубы спустила ещё зимой. Сказала: «Распродадим весной со скидкой». Так они до сих пор висят!
— А где деньги с продаж? — Людмила почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Какие продажи, Люсь? — Сергей тяжело вздохнул. — Там выручка — слёзы. На аренду еле хватает.
— Но кредит… я должна платить! И в договоре чётко сказано…
— Вот, — Сергей протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги. — Рита велела тебе передать.
Людмила развернула записку и прочитала тётин почерк:
«Люсенька, не волнуйся, всё под контролем. Уехала за новой партией товара. Деньги переведу на счёт через неделю. Целую, твоя Р.»
— И что мне с этим делать? — Людмила беспомощно посмотрела на Сергея.
— Не знаю, Люсь, — он пожал плечами. — Я в её дела не лезу. Но если хочешь знать моё мнение — это всё очередная авантюра. Как со швейной машинкой. Как с теплицами. Как со всем остальным.
Кредитная карта Людмилы опустела в один миг — двенадцать тысяч, отложенные на коммуналку и новые ботинки, ушли на погашение просрочки. Следующую неделю она провела как в тумане: перебирала бумаги, пыталась дозвониться тёте, но телефон неизменно отвечал: «Абонент временно недоступен».
На десятый день, не выдержав, Людмила взяла отгул и поехала в Озёрки к тётиной сестре. На пороге её встретила удивлённая Анна Степановна.
— Люда? Какими судьбами? Проходи, конечно… — она пропустила Людмилу в дом и смущённо оглянулась. — Только Риты здесь нет.
— Как нет? — опешила Людмила. — Сергей сказал, она к тебе на две недели уехала.
Анна покачала головой:
— Меня три месяца в городе не было, я у дочки в Саратове гостила. Вернулась позавчера. Какие две недели?
Людмила почувствовала, как внутри всё обрывается. Она медленно опустилась на кухонный стул.
— Значит, она обманула, — тихо произнесла она.
— О чём ты, Люда? — Анна Степановна поставила чайник. — Расскажи толком, что стряслось.
Людмила сжала руки в кулаки, стараясь сдержать слёзы, и начала рассказывать про кредит, про павильон, про внезапный отъезд тёти.
— Я просто не понимаю, — закончила она, глядя в окно, — зачем она так? Я же всегда ей помогала, чем могла.
Анна Степановна грустно улыбнулась:
— Ох, Люда, Ритка всегда была такой — хваткой и предприимчивой. В семье её звали «наша бизнесвумен». Только вот незадача — все её предприятия заканчивались одинаково.
— Я знаю, — кивнула Людмила. — Но это же не повод…
— Дело не в бизнесе, — перебила Анна. — Дело в том, что она никогда своих ошибок не признавала. За всю жизнь ни разу не сказала «прости» или «я ошиблась». Всегда находила виноватых. — Она вздохнула и посмотрела на фотографию на стене, где они с сёстрами были ещё молодыми. — В девяностые она половину нашей родни на деньги развела. Кому-то обещала японские машины пригнать, у кого-то в долг брала на открытие магазина… А потом просто исчезала на пару месяцев. Вернётся — и как ни в чём не бывало.
— Я не верю, — покачала головой Людмила. — Мы же родня, она же мне… как мать…
Анна отвернулась к окну.
— Знаешь, почему твоя мама с ней не общалась последние годы?
Людмила вздрогнула.
— Они поссорились из-за дачи. Тётя Рита говорила, что бабушка обещала…
— Ничего ей бабушка не обещала! — Анна резко повернулась. — Твоя мама выплачивала кредит за Ритку десять лет! Ритка санаторий открыть хотела, деньги взяла, а потом всю ответственность на Лену свалила. Мол, это вы с мужем меня подвели, не помогли, не поддержали.
Людмила медленно встала.
— Почему мне никто не рассказал?
— Потому что Лена запретила. Сказала: «Не порть ребёнку отношения с роднёй». А потом заболела… — Анна замолчала. — Рита к ней даже в больницу не пришла. Сказала, что простудилась и боится заразить.
В кухне повисла тяжёлая тишина. Людмила почувствовала, как по щеке скатилась слеза.
— И что мне теперь делать? У меня кредит, тётя пропала…
— Поищи её в «Парусе», — неожиданно сказала Анна.
— В каком «Парусе»?
— Это санаторий в Трёхречье. На берегу озера. Она каждый год туда ездит в апреле, когда скидки. Говорит, что спину лечит.
Людмила не поверила своим ушам.
— В санаторий? Сейчас? Когда я еле концы с концами свожу из-за её кредита? А бизнес? А павильон?
Анна только развела руками:
— Ритка она такая. Когда зажмёт — пиши пропало. И не стыдно ей никогда не бывает. Скажет: «Я тебе только добра желала, не моя вина, что не получилось».
В этот момент телефон Людмилы подал сигнал — пришло сообщение. На экране высветилось: «Платёж за абонентское обслуживание ИП Соколова Р.С. успешно списан с карты клиента. Сумма: 3500 руб».
— Да как она смеет! — Людмила почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Это моя карта! Я же не давала ей… Она меня по миру пустит!
— Вот и ответ на твой вопрос, — тихо сказала Анна. — Пока не заблокируешь карту, пока не прекратишь это всё — она так и будет тянуть.
Следующим утром Людмила стояла перед управляющим рынка, чувствуя странное спокойствие человека, который наконец принял решение.
— Да, договор на ИП Соколова, — подтвердил пожилой мужчина, просматривая бумаги. — Только вот аренду они второй месяц не платят. Мы уже предупреждение выписали.
— Я знаю. Я хочу расторгнуть договор и вывезти товар, — твёрдо сказала Людмила.
— А вы кто? У вас есть доверенность?
— Я — человек, который за всё это платит, — она положила на стол кредитный договор. — И я забираю товар в счёт погашения задолженности.
Управляющий понимающе кивнул.
— Семейный бизнес — дело такое… Ладно, давайте опишем имущество и составим акт. Только поторопитесь, мы на следующей неделе уже другого арендатора запускаем.
Через два часа Людмила с помощью знакомого грузчика вывезла весь товар — двенадцать шуб, тридцать кожаных курток и стопку трикотажа, большая часть которого оказалась бракованной. Всё это едва уместилось в её маленькой квартире.
Вечером, разбирая вещи, она нашла на дне коробки тетрадь с записями. Пролистав её, Людмила поняла, что это была бухгалтерия павильона. За полгода работы выручка составила меньше ста тысяч — едва покрывала аренду. Зато в графе «изъято» стояли крупные суммы: «На лечение — 40 000», «На отпуск — 35 000», «На подарок Сергею — 25 000».
Телефон Людмилы зазвонил. На экране высветилось имя тёти.
— Люсенька, ты что творишь?! — без приветствия начала Рита. — Мне продавщица звонит, говорит, ты весь товар вывезла! Это же кража!
— Нет, тётя, — спокойно ответила Людмила. — Это возврат долга. Кредит на 600 тысяч — на мне, и платить его мне. А ты, судя по твоей тетрадке, только деньги оттуда тянула.
— Да как ты смеешь?! — взвизгнула Рита. — Я столько сил вложила, ночей не спала! Да я тебя…
— Пиши заявление в полицию, — перебила Людмила. — Я готова показать и кредитный договор, и выписку по счёту, и твою бухгалтерию. И про санаторий «Парус» тоже расскажу.
В трубке повисла тишина.
— Ты пожалеешь, — наконец прошипела Рита. — Я тебе этого не забуду.
— Я тоже, — ответила Людмила и отключила телефон.
Через неделю она продала половину товара через знакомых, выручив почти сто тысяч. Этого хватило на три месячных платежа по кредиту. Шубы она отложила на осень — по словам подруги-продавщицы, за них можно было выручить вдвое больше перед сезоном.
Однажды, возвращаясь с работы, Людмила увидела тётю Риту. Та стояла у витрины ювелирного магазина с каким-то мужчиной, оживлённо размахивая руками. До Людмилы донеслись обрывки фразы: «…фантастическая идея, Володенька! Да мы через месяц озолотимся!»
Людмила остановилась и долго смотрела им вслед. Потом достала телефон и стёрла тётин номер из контактов.
Вечером она впервые за долгое время открыла копилку, куда с юности складывала мелочь. «На шубу хватит», — подумала она, взвешивая на руке тяжёлую банку. А потом улыбнулась и поставила её обратно на полку.
Шуба подождёт. Сначала нужно закрыть кредит.
