Мария Николаевна сидела в своей комнате с закрытой дверью, и старалась не мешать молодёжи.
Жила она с внуком Кириллом, его женой Полиной и правнуком Ванечкой вместе уже девять лет.
И ни разу об этом не пожалела, хотя соседка Лидия Ивановна пугала её,
— Зачем же ты, Мария, на это согласилась, да разве можно было к себе молодых пускать? Была ты в квартире хозяйка, а теперь будешь как приживалка. Они ведь молодые, по своему захотят всё сделать, а на твоё мнение им плевать, попомнишь мои слова! Я со своей внучкой Леркой и месяца не прожила. Говорю ей утром, что надо в квартире прибраться, а у неё видите ли планы другие! Ну я Лерке и дала от ворот поворот, больно надо мне за ней ещё подтирать да упрашивать!
Мария Николаевна тогда Лидию выслушала, а поступила по своему.
Внука Кирилла она очень любила и верила, что всё будет хорошо. Раньше ведь люди умели вместе жить, а сейчас что, глупее они что ли стали?
Да и куда же ему теперь идти?
Жильё нынче дорогое, снимать у чужих тоже дорого, а она значит, родная бабушка, будет в трёшке жить и равнодушно смотреть, как внук мается?
Не бывать этому!
И как только Кирилл женился, он сразу переехал от своих родителей и младшего брата Андрея к бабушке.
Поначалу конечно непросто было Марии Николаевне.
Жена внука Поля хорошая, но совсем ещё девчонка. Чему то её мать научила, а чему-то и Марии Николаевне самой пришлось невестку учить.
А ведь главное — ненавязчиво и по-доброму подсказывать и не сердиться.
Помнила Мария Николаевна, когда ещё сама она у свекрови жила, да ещё мать мужа свекрови там жила старенькая, Надежда Фёдоровна.
Всякое у них бывало. Свекровь как начнёт на Машу орать, а бабка её охолодит сразу, — Себя вспомни, Зинка! Ты в дом наш кем пришла? Босая неумеха была, а я разве тебя попрекнула хоть раз?
Потом Маша за бабкой той ходила, когда та слегла. Мыла её, кормила, от души ей была благодарна. Да и со свекровью Зинаидой Кондратьевной они без скандалов прожили.
Многое от самих людей зависит и от настроя и совести…
Так что с Полиной и внуком Кириллом конечно ужилась Мария Николаевна.
Квартира у неё хоть по площади и небольшая, кухня совсем малюсенькая, но зато три комнаты.
Даже у правнука Вани своя комната есть, спасибо мужу Григорию Васильевичу. Он эту квартиру от завода получил, в ней они счастливо много лет прожили, детей вырастили. И вот уже четвертое поколение в их квартире подрастает.
Полина с Кириллом на свой вкус ремонт хороший сделали. Светло, чисто у них в квартире, а в комнате Марии Николаевны ребята по её просьбе так всё обновили, что будто и не меняли ничего. Всё осталось как у них с Гришей было.
Когда Мария Николаевна была помоложе, ей всего то было восемьдесят с небольшим. Так она даже с коляской гуляла в парке. Помогала Поле, та пока дома успевала все дела переделать.
А теперь Мария Николаевна совсем старенькая, Кирилл и Поля о ней заботятся. Даже по выходным вместе гулять ходят и по врачам самым хорошим возят, если что.
Но Мария Николаевна на себя стала обижаться, медлительная стала, неповоротливая. Вот и старается не лезть под руку молодым, они вечно спешат, не успевают, а ей уже спешить некуда.
Прикроет она свою дверку, и телевизор смотрит, а правнук Ванечка то и дело к ней бежит. Он в первый класс пошёл, всем некогда, а прабабушка ему во всём помогает.
Она ему и сказки интересные рассказывает, и из жизни свои истории, у прабабушки всегда для Ванечки есть время…
Полина на кухоньке ужин готовила, потом всех позвала кушать.
— Мы с Ванькой идём, а бабушка не хочет, сказала потом чаю попьёт, — Кирилл ждать себя не заставил, он с работы пришёл и ужас какой голодный.
А вот Ваня пришёл грустный.
— Руки мыл? Садись за стол, — скомандовала мама, — Бабушка не хочет, без неё будем ужинать.
— Мам, а я слышал, как папа сказал, что бабушке ничего не хочется. Это неправда, ей хочется, просто бабушка стесняется, — грустно сказал Ваня.
— Да ладно стесняется, — Кирилл рассмеялся и на Полину посмотрел, — Кого это ей тут стесняться? Меня что ли, внука своего? Или маму, которая бабушку нашу как родную любит? Или тебя, Ванька, своего правнука любимого? А может быть она нашу кошку Марфу стесняется? — и Кирилл громко сам же и рассмеялся своей шутке.
— Да папа, и Марфу тоже! Марфе вы лежанку купили дорогую меховую, а у бабушки тапки старые.
— Так она же сама и сказала, что не надо ей, она и в этих будет доживать, они её любимые, — вспомнила Полина, — я и чулки ей купила, которые она всегда носить привыкла, бабушке нашей уже девяносто один год, Ваня, ты забыл?
— Ага, конечно будет доживать, это она так сказала от обиды. И ничего я не забыл, что ей много лет. Ей поэтому и новенького всего хочется, и еды всякой попробовать, которую она не ела никогда, а вы ничего не понимаете в жизни! — хмуро буркнул Ваня.
— Ты слышала, что наш мудрый сынок заявил? — удивлённо поднял брови Кирилл, — Мы с тобой оказывается ничего не понимаем! А кстати, это ты без спроса конфеты с ликёром брал из коробки? Я же говорил, что детям их нельзя, а ты брал? — строго спросил Кирилл Ваню.
Ваня смотрел в пол и молчал.
— Ты что, правда ел эти конфеты с вишневым ликёром? — не выдержала Полина, — Да ты что, Ваня, совсем обалдел?!
— Ничего я не ел, я знаю что нельзя, это я бабушке отнёс! — признался Ваня.
Ванечка угощает свою прабабушку Машу
— Зачем ты ей отнёс? Мы же её всегда сами угощаем, ты же знаешь. Или ты считаешь, что мы с мамой бабушку обижаем? — лицо у Кирилла стало при этом тоже обиженным,
— Ну и ну, мы всегда бабушку угощаем всем, что покупаем, она берет иной раз, а чаще отказывается, и что я теперь должен чувствовать себя виноватым?
— Потому что вы не понимаете, упорно повторял Ваня, — А вчера я печенье бабушке отнёс, и зефир в шоколаде. А чулки она такие не любит, бабушке ноги давят резинки. Они колготки хотела, она мне сказала, что просить вас ей такой старой стыдно. Надо брать, что дают и этому радоваться, — Ваня покраснел и почти прокричал это,
— Ей вообще всего хочется, она тоже живой человек! Бабушка мне знаете какие истории про себя рассказывала? Она волка видела и медведя даже, вот она какая! А конфету с вашим ликером она тогда одну только взяла и ей очень-очень она понравилась. Бабушка сказала, что такую давно не ела. А вы с мамой уже почти все слопали, ну я и взял две последние.
— Для бабушки взял? — Полина обняла сына, по голове погладила, — Какой же ты у нас, сынок, молодец. А мы крутимся, работа — дом, работа- дом. И вроде стараемся, да наверное не всё замечаем.
— Ага, мам, — Ваня теперь уже благодарно улыбался маме, что наконец-то она его поняла,
— Ну бабушка просто не успевает, вы ей предложили и думали, что она тоже ела. А она не успела, она же старенькая, вот я ей и ношу потихоньку, а она так радуется! Вчера вы поздно из доставки ели эти крылышки, а бабушка слышала и ей тоже захотелось.
— Господи, да я думала ей такое и не надо! Ты что думаешь, нам для неё жалко что ли? — рассмеялась Полина.
— Ей надо, ей совсем немножко надо, она попробовать хочет. Ей ведь так мало жить осталось, — с какой-то недетской горечью сказал Ваня, видно повторил слова, что от бабушки услышал.
— Ах ты, Ванька мой, настоящий ты у нас мужик. Спасибо, что ты нам это рассказал, — положив руку сыну на плечо, тихо ему папа, — И не говори, всё бежим, всё спешим куда-то, а близких, что рядом, не замечаем!
Ваня с любимой прабабушкой
На Новый год дед мороз для Марии Николаевны положил в большой пакет новое красивое платье, тонкие колготки из хлопка, новые меховые тапочки, точь-в-точь такие, как были любимые старые. И три коробки разных шоколадных конфет.
— И откуда только Дед Мороз узнал, чего мне хочется? — удивлялась Мария Николаевна, показывая свои подарки соседке Лидии.
— Ох и повезло тебе, Мария, а ко мне внучка Лерка забегает иногда, но нет у нас душевности в отношениях.
— Да у нас как-то само собой, просто я их люблю и жалею и они меня наверное тоже, — светло улыбнулась Мария Николаевна.
Тут Ванечка забежал к ней в комнату с каким-то пакетиком,
— Бабушка, мама с папой на кухне болтают и почти все чипсы съели, может ты хочешь? — Ваня протянул пакетик, чипсы из него выпали, а кошка Марфа тут же подбежала и стала их нюхать.
— Ну ладно, шумно у вас как-то, даже не дадут поговорить, лучше я к себе пойду, — сказала Лидия, недовольно огляделась, и ушла.
Мария Николаевна обняла Ванечку, — Ах ты моя заботушка!
И подумала, что не хотела бы жить по другому.
Ей скучать и грустить некогда, а Душевность к ней то и дело забегает, обнимает её и тепло и радость ей дарит.
Разве от такого отказываются?
