— Ты вообще понимаешь, что говоришь?! — кричала Марина, её голос дрожал от ярости. — У тебя уже есть своя семья, свой дом! А я одна, мне некуда идти! Квартира должна быть моей!
— Ты одна? — перебил её брат, Дмитрий, с сарказмом в голосе. — Ты сама выбрала такую жизнь! А у меня дети, жена, ипотека! Ты думаешь, мне легко? Отец всегда помогал тебе больше, чем мне! Теперь моя очередь!
Они стояли в коридоре больницы, прямо у дверей палаты, где лежал их отец. Игорь Сергеевич, бледный и измождённый, с трудом повернул голову в их сторону. Его глаза, обычно такие добрые, теперь были полны боли и разочарования. Он пытался что-то сказать, но сил не хватало. Только губы шевелились, будто шептали: «Хватит…»
— Хватит! — вдруг раздался голос их тёти, Людмилы. Она подошла к ним, схватив за руки. — Ваш отец ещё жив, а вы уже делите его имущество! Как вам не стыдно?!
Но Марина и Дмитрий даже не взглянули на неё. Их спор продолжался, как будто ничего не произошло. Они кричали, обвиняли друг друга, вспоминали прошлое, где каждый из них считал себя обделённым вниманием отца.
Игорь Сергеевич закрыл глаза. Ему было больно не только от болезни, но и от того, что его дети, ради которых он жил и работал, теперь вели себя как его враги. Он устал. Устал от их бесконечных претензий, от их эгоизма, от их неблагодарности.
***
А началось всё давно. Игорь Сергеевич был человеком добрым, но слабым. Он всегда старался помочь своим детям, даже когда они уже выросли. Марина, старшая дочь, так и не вышла замуж. Она работала бухгалтером, жила в съёмной квартире, и отец регулярно платил за неё аренду. Каждый месяц, как по расписанию, он переводил деньги на её счёт, а она даже не звонила, чтобы сказать спасибо. Лишь изредка, когда нужно было что-то ещё — то на новую мебель, то на лечение, — она появлялась на пороге с просьбой: «Пап, помоги, у меня совсем туго».
Дмитрий, младший, женился, завёл детей, но и ему отец помогал — то деньгами, то советами, то просто был рядом. Когда у Дмитрия родился первый ребёнок, Игорь Сергеевич подарил им машину. Когда начались проблемы с ипотекой, отец влез в долги, чтобы помочь. Но Дмитрий, как и Марина, воспринимал это как должное. Он редко звонил, ещё реже приезжал. Лишь когда нужны были деньги, он появлялся с улыбкой: «Пап, ты же не оставишь нас в беде?»
Их мать, Валентина Петровна, всегда пыталась собрать семью вместе. Она устраивала праздники, звала детей в гости, готовила их любимые блюда. «Семья — это самое важное, — говорила она. — Вы должны держаться друг за друга». Но после её смерти всё изменилось. Игорь Сергеевич остался один. Дети приезжали только тогда, когда им что-то было нужно. Они не поддержали его в горе, не спросили, как он справляется, не предложили свою помощь. Они просто продолжали тянуть из него деньги, как будто он был банкоматом.
Когда отец заболел, они не стали приезжать чаще. Лишь изредка Марина забегала на пару минут, чтобы сказать: «Пап, мне нужно оплатить аренду». Дмитрий звонил, чтобы попросить денег на ремонт. Они даже не спрашивали, как он себя чувствует. Их интересовало только одно: сколько ещё он сможет им помогать.
— Он всегда любил тебя больше, — шипела Марина, когда они вышли из больницы. — Тебе он помогал с ремонтом, с машиной, а мне только аренду платил!
— Ты сама виновата! — огрызался Дмитрий. — Ты могла бы выйти замуж, завести семью, но нет! Ты предпочла быть одна! Теперь не ной!
***
На похоронах они снова начали спорить. Родственники смотрели на них с ужасом. Марина, в чёрном платье, с красными от слёз глазами, кричала, что квартира должна быть её. Дмитрий, сжав кулаки, отвечал, что у него семья, и он не позволит сестре всё забрать.
— Ты вообще слышишь себя? — кричала Марина, её голос дрожал от ярости. — У тебя уже есть своя семья, свой дом! А я одна, мне некуда идти! Квартира должна быть моей!
— Ты одна? — перебил её Дмитрий, с сарказмом в голосе. — Ты сама выбрала такую жизнь! А у меня дети, жена, ипотека! Ты думаешь, мне легко? Отец всегда помогал тебе больше, чем мне! Теперь моя очередь!
— Больше помогала? — закричала Марина. — Ты шутишь? Он тебе машину купил, на ипотеку давал! А мне что? Аренду платил, и всё! Ты даже не представляешь, как мне тяжело!
— Ты сама виновата! — огрызался Дмитрий. — Ты могла бы выйти замуж, завести семью, но нет! Ты предпочла быть одна! Теперь не ной!
— Дети, хватит! — вмешалась тётя Людмила, пытаясь их разнять. — Ваш отец ещё не остыл, а вы уже делите его имущество! Как вам не стыдно?!
— Тётя, не лезь! — резко оборвал её Дмитрий. — Это наше дело!
— Да, тётя, не вмешивайся, — поддержала Марина, но её голос дрожал. — Ты не понимаешь, как мне тяжело!
— Кому тяжело? — вступила в разговор жена Дмитрия, Ольга. Она стояла рядом с мужем, её лицо было красным от гнева. — Ты думаешь, нам легко? У нас двое детей, ипотека, кредиты! А ты одна, тебе не надо ни о ком заботиться!
— Ольга, не лезь не в своё дело! — крикнула Марина, но Ольга не отступила.
— Это моё дело, потому что это касается моей семьи! — парировала она. — Ты думаешь только о себе, а у нас дети!
— Дети? — засмеялась Марина. — Вы их завели, вот и содержите! А я не обязана за вас расплачиваться!
— Марина, Дмитрий, ну хватит! — раздался голос дяди Васи, брата отца. Он подошёл к ним, пытаясь их успокоить. — Вы опозорили память отца! Он ещё даже не похоронен! Немедленно прекратите этот балаган!
— Дядя, не лезь! — огрызнулся Дмитрий. — Это наше дело!
— Да, дядя, не вмешивайся, — поддержала Марина, но её голос дрожал. — Ты не понимаешь!
— Да что с вами такое? — вступила в разговор тётя Галя, сестра матери. Она стояла рядом с Людмилой и держала её за руку. — Вы думаете только о себе! Ваш отец всю жизнь вам помогал, а вы даже не поблагодарили его!
— Не лезь не в своё дело! — крикнула Марина, но тётя Галя не отступила.
— Это моё дело, потому что это касается моей семьи! — парировала она.
— Хватит! — вдруг раздался голос Виктора Ивановича, друга отца. Он стоял в стороне, наблюдая за этой сценой. — Вы опозорили память отца! Он ещё не похоронен, а вы уже делите его имущество!
Но Марина и Дмитрий даже не взглянули на него. Их спор продолжался, как будто ничего не произошло. Они кричали, обвиняли друг друга, вспоминали прошлое, где каждый из них считал себя обделённым вниманием отца.
И тут Марина заметила его. Молодой человек, лет тридцати, стоял в стороне. Он был одет в чёрный костюм, но выглядел чужим среди родственников. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась грусть. Он не подошёл, не представился, просто стоял и смотрел на могилу. Казалось, он даже не замечал отвратительной сцены, которая разгоралась около него. А потом, когда все начали расходиться, он так же тихо исчез.
— Кто это был? — спросила Марина у тёти Людмилы.
— Не знаю, — пожала плечами та. — Думала, ваш знакомый.
***
После похорон, когда все собрались в доме отца, к ним подошёл его друг, Виктор Иванович. Он молча протянул Марине и Дмитрию конверт.
— Это от вашего отца, — сказал он тихо. — Он просил передать вам после похорон.
Марина и Дмитрий, наконец, опомнились. Они взяли конверт, разорвали его и начали читать. Слова отца, написанные его дрожащей рукой, заставили их замолчать.
«Дорогие мои дети, Марина и Дмитрий. Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых. Я знаю, что вы спорите из-за моей квартиры. Но вам не нужно ссориться. Я оставил её другому человеку. И сейчас я должен рассказать вам историю, которую скрывал всю жизнь.
Много лет назад, в командировке в небольшом городке на юге, я встретил женщину. Её звали Анна. Она была художницей, свободной и яркой, как солнце, которое светило там каждый день. Мы познакомились случайно — я заблудился в узких улочках, а она показала мне дорогу. Мы разговорились, и я почувствовал, что между нами пробежала искра. Она была другой, не такой, как все, кого я знал до этого. Её смех, её взгляд, её слова — всё это завораживало.
Мы проводили вместе каждый день. Она показывала мне свои картины, водила тайными тропами, о которых знали только местные. А вечерами мы сидели на берегу моря, разговаривали о жизни, о мечтах, о будущем. Я забыл, что у меня есть семья, что я должен вернуться домой. В тот момент мне казалось, что я нашел то, чего мне не хватало всю жизнь.
Но потом всё изменилось. Однажды она сказала мне, что беременна. Я испугался. Испугался ответственности, испугался, что разрушу свою семью, испугался, что не смогу быть тем, кто ей нужен. И я сбежал. Просто уехал, не сказав ни слова. Оставил её одну с её мечтами и нашими несбывшимися планами.
Я знал, что у неё родился сын. Я даже видел его фотографию — мне её передал общий знакомый. Но я так и не нашёл в себе сил признать его. Всю жизнь я носил эту тайну в себе, мучился, ругал себя за трусость. Теперь, когда моя жизнь подходит к концу, я хочу исправить свою ошибку. Квартира достанется ему — моему сыну, которого я так и не сумел назвать своим. Простите меня, если сможете. Ваш отец.»
***
Марина и Дмитрий стояли, как вкопанные. Их лица, ещё минуту назад искажённые злобой, теперь выражали лишь шок и растерянность.
— Какой ещё сын? — прошептала Марина. — Это шутка?
— Он нас предал, — сказал Дмитрий, но в его голосе уже не было злости. Была только пустота.
Виктор Иванович вздохнул.
— Ваш отец был не идеальным человеком, но он старался. Он любил вас, но всю жизнь мучился из-за своей ошибки. Теперь он хочет, чтобы его сын получил то, что ему положено.
***
Марина и Дмитрий ушли из дома отца, не сказав друг другу ни слова. Они больше не спорили. Они просто шли, каждый со своими мыслями, каждый с болью, которую теперь некому было унять.
А квартира отца досталась тому, кто даже не знал, что у него есть отец. И, может быть, в этом была своя справедливость.
