— Откуда же ты приехала к нам, детонька? – вздохнув едва заметно, уточнила у сидящей напротив девушки Виктория Леонидовна.
— Из Ханты-Мансийска, — улыбнулась Юлия. – Это…
— Я знаю, где это. Не ближний свет, однако, — вздохнула Виктория Леонидовна. – И не страшно вот так вот одной, в большом и незнакомом городе?
— Уже не одна, у меня Павлик есть, — Юля улыбнулась.
Павлик – это сын Виктории Леонидовны. С ним она еще поговорит и об этих отношениях, и об этой девушке.
Надо же, вроде умный мальчик, а так банально влип в историю…
Ну ничего, повезло еще, что квартирка-то, в которой Павлик живет, Виктории Леонидовне принадлежит по документам.
Мама покойная, конечно, хотела ее Павлику в наследство оставить, да Виктория отговорила.
Мол, какая разница, кому по документам жилплощадь принадлежит, я-то не буду родного сына выгонять из дома в любом-то случае, а уж с таким раскладом точно не окрутит его и не отберет жилье какая-нибудь провинциалка.
Вот как эта вот, из Ханты-Мансийска приехавшая.
И ведь верно все рассчитала. Сейчас приедет в Подмосковье, замуж выйдет, а там и на работу хорошую пристроится, корни пустит.
А чего же не пристроиться и не пустить, когда вот же оно, жилье у любящего мужчины, в которое уже не надо ни денег, ни души вкладывать – все мамой обставлено с нуля практически.
Только знай себе лежи да в потолок плюй. И ведь видно, что не любит ее сына – даже не обняла и не поцеловала при встрече.
Как горько было Виктории Леонидовне наблюдать за их встречей в аэропорту: на всех мужчинах их женщины виснут, смеются, обнимают, а эта подошла вплотную, сказала, мол, привет, и все на том.
И Паша, главное, вид сделал, как будто так все и надо: тоже ответил ей, здравствуй, ну и начал расспрашивать, как долетела, по пути перехватив тяжелый Юлькин чемодан.
И куда такую сумищу набрала, никак на постоянное жительство норовит перебраться, вот и захватила с собой весь свой скарб.
Половина сумки, как выяснилось – были различные подарки. А еще – какие-то комплектующие, которые Павлик заказывал в обход блокировок через знакомых из Казахстана.
Знакомые эти были дальними родственниками Юли, вот и передали через нее все Павлу, когда приезжали в гости к родителям девушки.
— Могли бы почтой выслать, — поджала губы Виктория Леонидовна. – Это ведь проще, чем ждать, пока они из Казахстана к родственникам приедут, а потом – пока ты сюда доберешься.
— Почтой однозначно нет, там либо потеряют, либо поломают, проходили, — поморщился Павел. – Можно было через частную контору переслать, ну да мне не настолько к спеху это было нужно, чтобы деньги тратить вместо того, чтобы подождать три недели.
«Ага, деньги-то на Юленькины билеты нужны были», — едва не съязвила Виктория Леонидовна, украдкой разглядывая девушку.
— Что-то не так? – гостья, видимо, заметила пристальное внимание матери ухажера.
— Просто смотрю. Или нельзя?
— Отчего же, за спрос денег не берут, — чуть улыбнулась девушка.
— Не всегда. Бывает, что некоторых людей только деньги и интересуют, — ввернула Виктория Леонидовна.
Юля, видимо, не поняла намека. Или мастерски сделала вид, что сказанное потенциальной свекровью ее не касается.
Весь месяц, что Юля гостила у Павлика, Виктория Леонидовна старалась как можно чаще бывать в гостях у сына.
Может быть, ее постоянное присутствие и знание о том, что женщина контролирует ситуацию, заставит мошенницу убрать свои коготки от ее сына?
Не заставило. Даже больше – Павлик после того, как проводил Юлю на самолет, начал активно готовиться к переезду девушки к нему на постоянной основе.
Долго выбирал подходящую мебель, советуясь с Юлией по видеосвязи, даже сделал небольшое переоборудование в ванной комнате, чтобы добавить вместительную полочку над раковиной для всякой женской уходовой косметики.
Всеми проведенными изменениями, как и отношениями с самой Юлей, Паша хвастался Виктории Леонидовне каждый раз, как мать заглядывала в гости к сыну. То есть практически каждый день.
— Сыночек, а не поторопились ли вы?
— Мам, ты о чем? Мы ведь жить вместе решили, а не пожениться после первой же встречи.
Юля у себя как раз контракт доработала, она же на месте декретницы была, с оговоренным сроком найма.
Ну и когда та женщина, которую она заменяла, на работу вышла, Юле предложили такую же ставку здесь, в Москве.
На электричке от нас как раз напрямую добраться можно. Жалко, конечно, что не поближе к центру, но может она потом более подходящее место найдет.
— А что же она со своим жильем в Ханты-Мансийске будет делать?
— С каким жильем? У нее там ничего не было, в служебной квартире жила. А там все просто: ключи вернула, вещи свои вывезла – и никаких проблем.
— Да уж точно, никаких проблем. Пашенька, а тебя не смущает, что у выбранной тобой девушки своего угла нет? Как вы будете жить дальше?
— Пока здесь. А потом поженимся и я ипотеку возьму на квартиру побольше. Как раз пока живем, подкопим.
И можно будет либо взять новостройку на стадии котлована, так дешевле, либо же пожить пока в этой квартире, а ипотечную сдавать.
Одно порадовало Викторию Леонидовну – о продаже этой квартиры Павлик речи не завел. Но, как оказалось, рано радовалась женщина.
Ведь разговор о продаже зашел уже через два месяца после переезда Юлии к Павлу.
А все потом, что у них, видите ли, контрацепция сбой дала и что-то решать надо было уже сейчас.
А Юлины знакомые как раз продают неплохую двушку у метро и, если оформить ипотеку, то стоимости квартиры Павла как раз хватит на первый взнос.
— Павел, ты ведь знаешь девочку всего несколько месяцев, разве можно такие решения принимать?
— Мама, я Юлю пять лет знаю, вообще-то.
— Эти ваши переписки не в счет. Я о межчеловеческом взаимодействии. Сколько можно, мало ли на твой век девиц будет, зачем ты эту нищебродку с края мира в дом привел, да еще и ради нее горбатиться будешь.
А что будет, когда ты уже избавишься от нее, сынок? Половину того, на что горбатишься, ей и спиногрызам придется оставить.
А ведь даже не половину – все. Заберет она квартирку вашу общую, а ты останешься вот здесь вот, с потраченными деньгами и нервами.
— Вообще-то, мы договорились, что, если вдруг разведемся и будем делить эту квартиру, за которую, кстати, платить вместе будем, то я оставлю себе общую, а Павел доплатит немного и получит мою однушку в Москве.
Но спасибо, что показали свое истинное лицо ДО свадьбы и более близкого вовлечения вас в жизнь нашей семьи.
— А я тебе сразу сказал, Юль, что мне она больше нравится. И дешевле. И транспортная развязка лучше подходит для нас обоих.
Там же до метро пешком добраться можно, как раз новую станцию построили, а уж по подземке мы за минимум времени куда угодно.
И как работу не поменяй потом – все равно удобно будет.
— Пашенька! – потрясенно выдохнула Виктория Леонидовна. – Что же ты не сказал, что…
— Что Юля вообще-то москвичка, которая в Ханты-Мансийске контракт отрабатывала?
Да вот хотелось, мама, чтобы ты, как Юля выразилась, свое истинное лицо показала.
Мне ведь Юля не верила, когда я об этом говорил. У нее-то и мама, и папа нормальные, без таких вот закидонов.
В параллельной реальности жил человек, но спасибо, что показала ей, каким бывает реальный мир.
А теперь, пожалуй, мы пойдем собираться. Нам еще заявление в ЗАГС успеть подать и заехать квартиру посмотреть. Или ты и здесь слово нарушишь?
Бабушка ведь эту квартиру для меня оставила.
— Что ты, сынок, что ты. Не нарушу! Да сразу бы ты мне сказал, что Юля твоя – не охотница за деньгами какая, я бы и мысли такой не допускала.
Юленька, ты прости меня, если бы…
— Бог простит. Вы там сами свои вопросы решайте, хорошо? А я на улице подожду.
Юля Валентину Леонидовну так и не простила. И, хотя на свадьбу ее позвали, все время церемонии женщина чувствовала отчуждение со стороны невестки и ее семьи.
И пусть отношения чуть потеплели после рождения внука, с которым Валентина рвалась помогать в стремлении загладить вину за ложные обвинения…
Осадочек все равно остался. И нет-нет, да вспоминает Юлька на семейных застольях под смех всей родни о том, как свекровь приняла ее за «бесприданницу с загребущими лапами».
Ведь это же такой солидный куш – половина ипотечной квартиры.
И ведь ей действительно половина принадлежала – как сын матери сказал потом, хоть он целиком оплатил первый взнос.
Да только Юля, сдающая свою московскую однушку, могла вносить больший ежемесячный платеж, что в итоге и перекрыло всю разницу.
Все по-честному вышло. Все по-правильному. И разводиться молодые не торопились, наоборот – планировали после выплаты ипотеки завести еще одного ребенка.
Эх, знала бы Валентина Леонидовна раньше – не беспокоилась бы зря. И Юлю бы не обвиняла. Это все сын виноват, интриги ему захотелось нагнать, маму проверить!
Не будь этой его выходки – и все бы в их отношениях с Юлей было нормально. Так думала Валентина Леонидовна, каждый раз натыкаясь на настороженный и недоверчивый взгляд невестки.
Своей вины в произошедшем женщина не видела даже спустя годы.
