Павел Михайлович проснулся в 6:30, как всегда. Без будильника. Привычка армейская, въевшаяся в кости, как запах старой формы в шкафу. Он не любил спать долго — ему казалось, что утро всегда даёт шанс, а день потом только отбирает. Нащупал рукой телефон — под подушкой. Экран мигнул — ни одного уведомления. Пустота. Тишина. Как всегда. Он вздохнул, потёр лицо и сел на край кровати. Ноги привычно нашли тапки, но с одного слетела резинка.
— И это символично, — пробурчал он себе под нос, глядя в пол. Словно даже тапки от него отворачиваются.
Он жил один. Последние девять лет. Жена ушла к инструктору по йоге, с которым когда-то ходила на курсы «осознанного дыхания». Тогда это казалось глупостью. Теперь — странно близким. Дочь — к жене. С внуком Павел Михайлович виделся раз в три месяца по Zoom: формальные улыбки, нарисованная радость, заученные фразы. Последний раз слышал от них на Новый год. Сейчас — июнь. Полгода тишины. Полгода ожидания, за которое ничего не изменилось, кроме растущей седины на висках и привычки пить чай в одиночестве.
Он включил чайник, бросил два пакетика в кружку с надписью «Лучший дед» — подарок от дочери, ещё до развода. Тогда она пришла одна, с сыном на руках, вся уставшая и хрупкая, и всё же с улыбкой вручила этот подарок, обняла, как в детстве. Кружка пережила много — переезды, падения, бессчётное количество одиночных чаепитий. Дождавшись вскипания, он залил кипятком и сел за стол. Пальцы, чуть подрагивая, обхватили тёплую керамику, как будто в этом тепле можно было найти смысл утра. В окно светило раннее солнце. Он смотрел на свет и пил чай, как будто пытаясь согреться не только телом, но и чем-то глубже. Потом сел за стол. В окно светило раннее солнце. Он смотрел на свет и пил чай.
На экране ноутбука мигал красный кружок — обновления. Маленький, почти невинный огонёк, но именно он будто бы прожигал дыру в тишине комнаты. Вчера вечером он пообещал себе: сегодня точно нажму. Не просто как жест, а как шаг. Как прыжок в воду, когда не знаешь, насколько глубока. Но утро пришло, чай был выпит, окно распахнуто, а кнопка продолжала мигать. И вместе с ней — ожидание.
Кнопка, которая изменила бы всё. Или ничего. А может, просто подтвердила бы то, что он уже давно знал, но боялся признать.
Он наткнулся на неё случайно — поздно вечером, когда сон не шёл, а воспоминания поднимались одно за другим, как старые письма из ящика. Бродил по форуму старых программистов, где говорили на своём, забытом многими, языке. Тема: «Нераскрытые возможности систем искусственного интеллекта». Кто-то выложил код — странный, неофициальный, будто бы утекший из лаборатории. Кто-то другой добавил инструкцию — лаконичную, с примечанием: «Не для всех. Только если по-настоящему жалеешь». Суть в том, что ты запускаешь программу, отвечаешь на несколько вопросов, а она — меняет твою жизнь. Как именно — никто точно не знал. Один рассказывал, что проснулся в Париже и жил с женщиной, которую когда-то бросил. Другой — что начал жить заново, но уже с конца. Был даже один, кто утверждал, что стал отцом до того, как сам родился.
Все говорили по-разному. Но общее было одно: сначала была кнопка.
«Ты выбираешь ключевой момент. И всё меняется. Всё.»
Павел Михайлович, конечно, не верил. Сначала — нет. Слишком фантастично, слишком похоже на байки от тех, кто путает мечты с воспоминаниями. Но что-то в нём проснулось. Что-то маленькое, давно забытое. Тёплое, осторожное. Как будто после долгой зимы под снегом проклюнулся первый росток. Надежда.
Вчера он даже начал писать: «Тот день, когда Оля сказала, что уходит…» — но остановился. Слова застряли. Дыхание перехватило. Внутри всё сжалось — он словно снова оказался в том вечере, в её взгляде, полном усталости. Стёр. Закрыл ноутбук. Но не выключил. В глубине души он надеялся, что к утру наберётся храбрости. И теперь кнопка мигала.
Он встал. Подошёл. Коснулся мышки. Сел. Как будто к переговорному столу с судьбой.
«Вы готовы?»
Палец завис над клавишей. Мгновение застыло, как воздух перед грозой. Он вспомнил всё — не только глупый спор, но и предшествующие недели: молчание за ужином, обиды, которые копились тихо, как пыль в углах. Как он сказал ей: «Да иди, если хочешь!» — с тем усталым раздражением, которое звучит сильнее любого крика. Как хлопнул дверью, громко, будто хотел этим подчеркнуть: его слово — последнее. Как не позвонил на следующий день, надеясь на гордость. Как сидел потом с телефоном в руке, прокручивая диалог в голове, и ждал, что позвонит она. А она не позвонила. И не пришла. И всё закончилось. Не вдруг, а как умирает свет — не сразу, а с каждым днём тусклее.
Он нажал.
Мир не исчез. Экран мигнул, и перед ним возникло окно с вопросом: «К какому моменту вы хотите вернуться?»
Он подумал и написал: «10 июля 2016 года. Вечер. Квартира. Кухня.»
— Подтвердить? — спросил экран.
Он подтвердил. И в тот же миг…
…Он стоял на кухне. Лето. Открытое окно. Жарко. Липкие шторы еле колыхались на ветру. Стекло на подоконнике было запотевшим от кастрюли, забытой на плите. И — она. Ольга. Живая. Настоящая. Всё такая же — с чуть растрёпанными волосами, в домашнем платье, с той особой складкой у губ, когда она молчит, сдерживая слёзы. Смотрит в глаза. Нерешительно, напряжённо, как будто стоит на краю чего-то очень важного.
— Я больше не могу. Устала. Ты стал чужим.
Он должен был сказать ту дурацкую фразу. И вспомнил, как тогда отводил взгляд, прятался за раздражением, как за щитом. Но теперь…
— Подожди, — сказал он. Голос чуть дрожал. — Не уходи. Я… я виноват. Я потерял нас. Давай… попробуем. Я… не хочу без тебя.
Она замерла. Губы дрогнули. В глазах — удивление, осторожная надежда, обида, которая никак не уходила. Смотрела, как будто впервые. Вслушивалась, будто проверяя, не обман ли. Потом медленно села за стол и заплакала — по-настоящему, тихо, тяжело. Он подошёл, сел рядом. Обнял. Молча. Долго. И впервые за много лет почувствовал, что держит не только её, но и возвращённую часть самого себя.
…На экране мигал значок обновлений. Он закрыл ноутбук, словно ставя точку не только в сессии, но и в долгом периоде своей жизни. Встал, медленно подошёл к тумбочке, взял телефон. Присел, открыл мессенджер. Пальцы немного дрожали, но он твёрдо набрал: «Привет. Слушай, а вы будете дома в выходные? Я бы хотел приехать».
Он не ждал ответа сразу, но телефон мигнул почти мгновенно. «Пап, ты серьёзно? Мы будем очень рады. Соскучились.» — сообщение дышало теплом, и как-то сразу стало светлее в комнате.
Он улыбнулся. Невольно — глубоко, по-настоящему. Как не улыбался много месяцев. Пошёл заваривать свежий чай. Всё тем же движением, но теперь — с ощущением чего-то нового. Кружка всё та же — «Лучший дед». Только теперь — не иронично. Теперь — справедливо. И заслуженно.
Кнопка больше не мигала. Она выполнила свою работу.
