…Вы мне сполна за все заплатите! Выкупайте мою долю. Или я продам ее таким соседям, что вы еще увидите небо в алмазах! Ну, либо не продам. Въеду и буду превращать вашу жизнь в кошмар. Но я добрая. Поэтому дам вам шанс: если за месяц соберете деньги, то ок, доля ваша.
Настя зловеще улыбнулась.
Она в курсе, что денег у них нет. Но так даже забавнее.
***
Гудела когда-то вся небольшая фабрила — у Вячеслава Трифонова роман на стороне! С коллегой! Волошиной Зиной.
Все уже начинали сочувствовать его жене, Вере, которая тоже раньше работала на этой фабрике, а затем на повышение пошла — в головной офис компании, которая управляла сетью предприятий, занимавшихся производством, перевозкой и продажей техники. Вера ушла на повышение, а ее супруг — к Зиночке.
Сплетницы и сплетники, драматично вздыхая, втихомолку ликовали — ура, у этих везучих Трифоновых случилось несчастье! Теперь ее муженек-то уйдет к Зиночке, а та, нахальная карьеристка, которая тут стольких подсидела, получит свое, что мало никому не покажется: останется одна в 40 годков, дочку в институте не выучит, без зарплаты мужа, хоть она и сама получает неплохо, но не будет уже у нее сытой жизни.
Вера позволила себе их разочаровать.
Вячеслав, который жену боялся, как огня, а уж опосля огласки его романа, боялся пуще прежнего, от жены-то никуда не делся. Поплакался, на коленях перед ней постоял, да приполз в дом обратно.
Его Вера простила.
А Зиночке сказала:
— Я тебе покажу небо в алмазах!
В драку с молодой соперницей Вера не кинулась, она поступила куда как страшнее: разрушила ее карьеру. Зиночку подвели под увольнение по статье, с ужасным скандалом. Работа по специальности была для нее навсегда потеряна. И беременной Зине в 1995 году было уже не до интриг. Ей бы ноги не протянуть.
Ребенка Вячеслав признал, даже алименты платил, но Вера и тут кислород перекрыла: подсуетилась и перевела его, через знакомых, на должность с минимальным окладом. Зарабатывал он столько же, сколько и раньше, но в конверте.
Яне про папины похождения рассказали только в общих чертах. Да, оступился. Все признал, переосмыслил, учел и больше так не будет. Что у нее родится брат или сестра по отцу, тоже рассказали, и тоже в общих чертах: алименты платить будем, остальное — не наша забота.
Родилась девочка.
— Эта Зиночка еще благодарить меня должна, что хоть что-то платим! — поговаривала Вера, — За то, как она с нами обошлась, ей не алименты нужны, а ссылка в Сибирь. За 101-й километр. Желательно, в отдельный поселок для таких, как она, кто лезет в чужие семьи.
Как Зина, у которой даже своего жилья не было, выживала тогда, никто не спрашивал.
Вера испытывала неописуемый восторг, когда представляла, как неудавшаяся разлучница сейчас расплачивается за свой поступок. Она и ее ребенок.
В 2002-м, окончив институт, замужем побывала и Яна, дочка Веры и Вячеслава. Только это был спринт, а не марафон. В 2002 поженились, в 2002 родилась их доченька, а в 2003 мужа Яны уже и след простыл. Вера ругала его, на чем свет стоит, за то, что оставил Яну матерью-одиночкой, но зато у них по дому еще несмело и неуверенно бегала очаровательная внучка Кристина.
К 10-м годам сытая жизнь закончилась и у них. Вера тяжело заболела. Вячеслав потерял работу, его принудительно спровадили на заслуженный отдых.
Вера недолго была лежачей.
Она терпеть не могла беспомощность и оттягивание неизбежного. Как она всегда говорила, когда предстояло что-то неприятное, «не надо с этим тянуть». Как по заказу, болезни прибрала ее практически сразу.
В их шикарной четырехкомнатной квартире остались Вячеслав, Яна и ее подрастающая дочка Кристина. Трое.
Яне непривычно было ходить по комнатам, которые с уходом матери казались ей полупустыми. Когда тут была Вера, квартира ощущалась какой-то крошечной, что яблоку негде упасть. Теперь она громадная.
Но втроем они жили недолго.
За Кристиной увивался ее однокурсник Андрей. Яне он показался надежным. Парень заходил к ним в гости, чинно сидел в гостиной и размышлял о том, как молодым людям в нашем веке важно иметь свое жилье и стабильный доход.
— Андрей, а у вас уже квартира есть, да? — Яна была несколько удивлена, ведь Кристина никогда не говорила, что Андрей приглашал ее к себе.
— Нет, но я над этим работаю.
— Да, мам, Андрей уже старший менеджер.
— В 20? Похвально.
Андрей резво начал, и ему прочили головокружительную карьеру. Но резво начал — это еще не показатель успеха.
Кристина родила в 19 лет. Близнецов. И тоже стала матерью-одиночкой. Андрея как ветром сдуло.
Семья еще немного подзатянула пояса, потому что прибавилось двое детей, а убавилась зарплата Кристины. Она не работала в полной мере, но после занятий подрабатывала администратором в боулинге, на вечерних сменах. Какой-никакой, а доход.
— Чем вы только думали? — разводил руками Вячеслав, — Что одна, что другая. Ха, догадываюсь, чем именно. Но нужно же понимать, на что содержать ребенка! Ладно ты, Яна, ты, когда Кристинку родила, еще мы нормально зарабатывали, мама твоя была жива, а ты, Кристина, сейчас на что понадеялась? Я пенсионер, Яна — офисный клерк. Из головокружительного у нас только мое давление по вечерам, а головокружительных карьер и заработков у нас нет. Теперь еще два младенца!
— Зато ты стал прадедом раньше семидесяти, — вставила Яна, — Пока другие деды играют в шахматы в парках и рассказывают про внуков, которых нянчат их жены, или про подросших внуков, которые как раз вступают в переходный возраст, у тебя уже совсем взрослая внучка. И работающая дочь, которая недавно стала бабушкой. И голова уже ни о чем не болит. Ты всех друзей своих опередил.
— Да, дед, — Кристина о беглеце не горевала, и ко всему относилась с изрядной долей юмора, — Твоя единственная дочь и твоя единственная внучка, хоть и матери-одиночки, зато в квартире никогда не стихает детский смех, да и у нас всех есть голова на плечах. Вырастим, воспитаем. Я даже ясли нашла, скоро о работе можно будет задуматься. Сложные периоды быстро проходят, а дети радуют нас всю жизнь.
Кристина заметила, что мать с дедом одновременно вздрогнули.
Дочь-то не единственная. По поводу внучки неизвестно, но дочь точно не единственная.
Вечером, когда Кристина укладывала детей и сама с ними уснула, Вячеслав с Яной собрались на кухне.
— Почему Кристине никто не рассказал о том, что у тебя есть сестра? — спросил Вячеслав.
— Хитро, пап! Как умело ты жонглируешь фразами, и как ловко ты переформулировал «у меня есть еще одна дочь» в «у тебя есть сестра»!
— Так почему мы ей не рассказали?
— Потому что сначала она была слишком маленькой для таких разговоров, а потом… как-то к слову не пришлось. Пап, ты сходил уже к нотариусу? Надо завещание составить.
— Как состарюсь, так и составлю! — рыкнул отец.
От завещания он открещивался. Вячеслав, в принципе, не хотел признаваться, что стареет.
А квартира-то целиком на нем.
У Веры завещание было написано на него. Знала, что дочь он не обидит и не обделит, а вот в том, что Яна с Кристиной не наделают глупостей, и не приведут, не пропишут здесь каких-нибудь проходимцев, у нее такой уверенности не было. Поэтому квартира сейчас папина.
Но сама Вера наделала глупостей.
Как и Вячеслав.
Он, несмотря на свои проблемы с давлением, по врачам не ходил, а нотариусов избегал принципиально, говоря, что еще вполне молод. Вполне «молодой» Вячеслав просто однажды утром не проснулся. Инфаркт.
А к Трифоновым, которые не успели толком оплакать отца, заявились родственнички.
Возвращать должок.
Поскольку завещания нет, то квартира делится на двоих: на Яну и на признанную отцом другую дочку. Настю. Если для Яны это была пощечина, но хотя бы ожидаемая, то для Кристины…
— Мама, да как вы все посмели мне ничего не сказать! Оказывается, у меня есть тетя! Неважно, как так получилось, важно то, что есть сейчас! У деда есть ребенок на стороне… В голове не укладывается. Но ведь не самая грандиозная новость за сегодня, да, мам? Вы не додумались написать завещание!
Не додумались.
Вера думала, что, пока Слава жив, за квартиру будет отвечать он, а, как его не станет, все уже будет переписано на Яну.
Но, к сожалению, Слава ничего не признавал: ни возраст, ни врачей, ни завещания… Надеялся, видимо, что будет жить вечно. Вера бы смогла его заставить! Волоком бы притащила к нотариусу. Но Яна характером не в мать, она просила и просила, но надавить не могла. Надеялись, что он сам образумится… Все на что-то надеялись.
— Я вам не мешаю, девочки? — Настя улыбалась все время. Как зашла в квартиру, так и улыбалась.
— Хорош ухмыляться! Отца похоронили только что! Прояви уважение! — психанула Яна.
— Знаю. Только не отца, а постороннего дяденьку. Туда ему и дорога, я этому только рада.
— Если не отец, то что ж ты прибежала на имущество претендовать?
— Должна же я на вас отыграться, — она так и лучилась счастьем, — У тебя, Кристина, маленькие дети? Что ж, им будет очень хорошо с мамой и бабушкой в какой-нибудь тесной двушке, если вам хотя бы на нее денег хватит, когда я заберу свою долю. И мне от этого весело! Так весело, как было твоей расчудесной бабушке, когда она мою мать, посреди 90-х, работы лишила. Когда маме дорогу в профессию перекрыли, по статье уволили. Так же весело, как смеялись вы, когда кидали нам эти копейки, как подачку. Очень весело. Еще веселее вам было, когда моя мать спивалась. Да? Так было? Весело? Смешно? Мама в ларьке тогда работала, в любую погоду, и меня брала с собой, потому что оставить не с кем, а в ларьке холодно было зимой, я простужалась, плакала… Я помню его, этот ларек. Помню это чувство, когда сидишь на деревянных ящиках и мечтаешь просто пойти домой. Может, мама купит конфету. Или не купит, потому что деньги кончились. В коммуналке, в которой мы комнату снимали, маме начали наливать. Она долго сопротивлялась своему желанию забыться, а, когда нас обокрали в автобусе, и меня недели две было нечем кормить, мама… что-то сломалось тогда. В ней. Во мне. Но вам-то было весело. Теперь я посмеюсь. Вы мне сполна за все заплатите!
***
Теперь четырехкомнатная квартира снова показалась Яне крохотной. И дешевой. Непрестижный район, тесные комнатки, подъезд без лифта… Для Насти это был подарок судьбы, она уже мысленно заселилась в просторную однушку в доме комфорт-класса в городе поменьше. Еще и деньги на карманные расходы появятся.
Для Трифоновых — жуткий кошмар.
Поблизости по этой цене они могли купить либо евродвушку в новом доме, где кухня совмещена с одной из комнат, либо двушку с отдельными комнатами, но уже далеко и с минимальным метражом.
Размен четырехкомнатной квартиры — дело невыгодное.
Выкупить долю Насти не представлялось возможным. Такой кредит им не осилить.
Даже, чтобы просто продать квартиру и поделить деньги, Яна весь месяц ездила к Насте на поклон. Извинялась при всем честном народе. Умоляла. Еще наслушалась всего… Иначе Настя грозилась, что не будет продавать с ними квартиру целиком, а продаст долю «профессиональным соседям», пусть сильно потеряет в деньгах, зато Трифоновы уж точно сполна за все заплатят. Натерпятся, а потом свою долю уже за гроши отдадут, и привет, бездомная жизнь.
Яна вымолила согласие на продажу.
— Хорошо, так и быть, я пожалею твоих внуков.
Но, наверное, причина все же в том, что Настя уже посчитала, сколько она потеряет, если надумает продавать именно долю.
Так и разъехались.
— Еще встретимся, — улыбнулась напоследок Настя, — Помните об этом.
Помимо липкого страха, осталось еще и чувство несправедливости. Почему они оказались крайними?
