— Тань, да куда я без него теперь? — Надя сидела на скрипучем стуле у кухонного стола и сжимала в руках потрёпанный номер глянцевого журнала про свадьбы.
— Надь, брось ты эти переживания. Ну не можешь же ты вот такой нервы себе мотать постоянно? — подруга Таня привычным жестом откинула со лба прямую чёлку и посмотрела на Надю сочувственно. — У тебя вся жизнь впереди, и если уж Серёжа этот не оправдал доверия…
— Да я… Он же вроде неплохой, заботится, подарки иногда делает. Вот только… — Надя помолчала, закусив губу. — Мама с папой тоже не в восторге. Говорят, мол, поспешили мы со свадьбой. Да я сама уже не знаю.
— Ой, да уж! Твой Серёжа такой… мутный, что ли. Ну, ты же замечала, он постоянно то одалживает у кого-то деньги, то какие-то схемы проворачивает левые. — Танька усмехнулась. — А вдруг он тебе ещё и врёт про эту свою работу в строительной компании?
— Он говорит, что у них проблемы с заказчиками, и поэтому денег нет. И что, мол, пока нужно подзанять, но вскоре всё наладится. Ну, я верю, ведь у нас же сейчас везде то кризис, то ещё что…
— Ага, как же. И при этом просит у тебя твою заначку? — Таня покачала головой. — Ты же эти деньги на свадьбу копишь. И так весь праздник за твой счёт, так ещё и одалживай ему.
Надя потёрла глаза, чувствуя, что вот-вот расплачется. Хотелось, конечно, верить, что Серёжа действительно в сложном периоде, ведь у всех бывают трудности. Но внутри уже поселилось подозрение, не дававшее покоя.
— Слушай, давай так, Надь, — предложила Таня, глядя, как подруга мрачнеет. — Ты же у нас не девчонка наивная, головой подумай. Жениться он собрался, но денег у него не то что на свадьбу нет, он ещё и у тебя просит. Одно слово, аферист, а раз так, то не стоит продолжать это всё.
Надя вздохнула и поблагодарила Таньку за поддержку. Та была её верной подругой со школы и всегда выручала в непростых ситуациях. Надя ощущала, что действительно запуталась в своих тревогах: родители напирали, чтобы она всё обдумала, а Серёжа требовал, но не слишком-то и объяснял, зачем ему нужны эти деньги. Она металась между сомнениями и желанием быть любимой, упрямо надеясь, что всё образуется.
В тот же вечер Надя вернулась к родителям, где временно обосновалась вместе со своим женихом. Шум лифта, запахи борща и котлет, привычный полумрак подъезда — всё было знакомым до оскомины, но сейчас казалось особенно гнетущим.
— Надя? — в прихожую выглянула Людмила Петровна, её мама. — Ну что, поговорила с Танюшкой?
— Да, поговорила, мам. — Надя сняла уличные ботинки, поднимая на мать усталый взгляд. — Она советует подумать, что делать дальше.
Из комнаты вышел Павел Алексеевич, отец Нади:
— Здравствуй, дочка. Серёжи с тобой?
— Нет. Он сказал, что по делам поехал, вечером вернётся.
— Садись с нами чай пить, — предложила Людмила Петровна, жестом указывая на кухню. — У меня как раз пироги еще тёплые.
Надя медленно прошла на кухню, где на столе уже стоял пузатый заварочный чайник, блюдо со свежими пирогами с капустой и вазочка с конфетами. Родители, как ни в чём не бывало, расположились за столом, но Надя чувствовала напряжение в воздухе.
— Надюш, а что у вас там с этими деньгами? — прервал молчание отец, отламывая кусок пирога.
— Пап, ну… Серёжа говорит, что у них временные трудности. И просит у меня занять семьдесят тысяч. Говорит, вернёт через месяц.
— Вот как… — Павел Алексеевич нахмурился и бросил быстрый взгляд на жену. — А тебе самой не кажется, что это странно?
— Пап, ну, люди же занимают друг у друга. Мы же с ним почти семья.
— Надюш, семья — это хорошо. Но семья строится на доверии и честности. Ты уверена, что он не обманывает? — вмешалась Людмила Петровна.
— Мам, я не знаю. Может, я просто на нервах, всё время о свадьбе думаю. То одно организовать, то другое, а у меня же ещё и работа…
Пока Надя говорила, в кармане завибрировал телефон. На экране высветилось имя «Серёжа», и сердце у Нади предательски ёкнуло.
— Алло? Да, привет.
— Надь, я тут у друга застрял, денег срочно нужно, не подкинешь на карту полтос? — в голосе жениха звучала смесь непринуждённости и некой агрессии.
— Серёжа, а зачем тебе прямо сейчас?
— Да там долг надо закрыть, сама же понимаешь. Тебе трудно, что ли? Ты обещала помочь.
Надя прикусила губу и, почувствовав, что родители внимательно слушают, встала из-за стола и вышла в коридор.
— Серёж, я обещала, да, но мы договаривались, что посмотрим, если у меня деньги будут свободные.
— Надо сейчас, Надь. Или ты передумала выходить за меня замуж?
Этот резкий переход с просьбы о деньгах на манипуляцию браком обжёг Надю сильнее кипятка. Она замерла, не зная, что ответить.
— Ладно, сделаю перевод, как только смогу. Давай вечером поговорим дома, хорошо?
— Да чего там говорить, главное переведи.
И он повесил трубку. Надя медленно опустила руку с телефоном, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Она вошла обратно в кухню и увидела, как родители молча смотрят в её сторону.
— Ты слышала, да, мам? — тихо произнесла Надя.
— Только твои слова, дочка. Но по лицу вижу, что всё не слишком радужно, — ответила мать, отводя взгляд.
Отец нахмурился:
— Надь, нам бы поговорить. Может, надо повременить со свадьбой-то?
— Не знаю, пап… — Надя села, тяжело вздохнув. — Я уже устала. Но все друзья, все родственники знают… У меня платье куплено, ресторан заказан…
— Давай так, дочка. Пусть приедет домой, и мы все вместе поговорим. Не дети ведь уже, — предложил Павел Алексеевич.
В тот момент Надя ощутила, как на неё давит и свадьба, и родители, и поведение Серёжи. Внутри свербила гаденькая мысль: «А вдруг он действительно просто пользуется мной?» И тут же внутри другой голос подсовывал оправдания: «Но ведь он говорил, что любит…»
***
Поздно вечером дверь наконец хлопнула, и на пороге появился Сергей — небритый, под глазами круги, настроение, судя по жёсткому взгляду, было не из лучших.
— Здрасте, — бросил он, увидев родителей, и небрежно стянул кроссовки — Чё собрались все?
Павел Алексеевич ответил со сдержанным спокойствием:
— Да мы решили поговорить. Про свадьбу и про тебя. Проходи на кухню, чай пить будем.
— У меня нет времени, я устал, — Сергей подошёл к Наде и бросил на неё короткий взгляд. — Ты перевела деньги?
— Часть, — соврала Надя, хотя не перевела ничего. — Дальше хотела с тобой обсудить.
Он нахмурился.
— Обсудить? Да чё тут обсуждать? Надо значит надо. А то вы совсем тут… — он покосился на родителей, но закончил фразу более сдержанно: — …выделываетесь.
Людмила Петровна нахмурилась:
— Серёж, мы не против помочь, если это действительно по делу. Но вот объясни нам: зачем тебе такие суммы, да ещё регулярно?
Сергей тяжело вздохнул, наигранно устало, и отмахнулся:
— Да что вы все прицепились! Я же говорил: у нас там проблемы с заказчиками, с подрядчиками. Мне надо поддерживать проект. А когда деньги вернутся, обязательно всё отдам.
— Каким образом? — спросил Павел Алексеевич. — Где гарантии?
— Ну, слово даю! — Сергей треснул себя ладонью по колену. — Подписи, документы — разве это всё так обязательно в семье?!
— Обязательно, — твёрдо произнёс отец Нади. — У семьи нет секретов и нет места шантажу или хитростям.
— Да вы непрошибаемые какие-то! — с возмущением отозвался жених и встал из-за стола, даже не дотронувшись до чая. — Ладно, буду искать деньги в другом месте. Надя, собирайся, пойдем в комнату.
Надя вошла за ним в комнату.
— Зачем ты так с ними? — прошептала она, закрывая дверь.
— А что, по-твоему, я должен был делать? Сюсюкаться? Я устал от контроля. — Он начал быстро рыться в шкафу. — Мне бы этих семидесяти тысяч хватило, чтоб дело провернуть, а вы все глупостями занимаетесь.
— Слушай, Серёж, а ты вообще уверен, что мы правильно поступаем? Свадьба через месяц, а у нас постоянные ссоры. — Надя прикусила губу, вспоминая, что вот уже неделю они не могут нормально поговорить без конфликта.
Сергей бросил на неё раздражённый взгляд:
— Это родители твои накручивают. Я нормально живу, если бы не они.
— Но они же мои родители, они волнуются.
— Меня не волнует, кто они тебе, — рявкнул он. — Либо ты со мной, либо делай, как они говорят, и сиди тогда без мужа.
Надя отшатнулась, будто её ударили. Всё внутри похолодело. Она заметила, что Сергей стал более агрессивен, чем раньше, будто сорвал маску доброты и заботы, которую носил раньше. Слёзы подступили к глазам.
— Не кричи, прошу.
— Да хоть плачь, — огрызнулся он, выхватил из ящика зарядку и сунул её в карман. — Ухожу я. Позвони, когда переведёшь деньги.
Он вышел, громко хлопнув входной дверью.
***
Надя осталась стоять посреди комнаты. Родители не решались зайти к ней, хотя было слышно, как скрипит пол — наверное, они прохаживались по коридору, ожидая, когда она выйдет.
В ту ночь Надя почти не спала. Раз за разом прокручивала в голове, как всё начиналось. Серёжа тогда казался весёлым, надёжным, убеждал, что скоро будет повышение на работе. Первые его просьбы выглядели невинно: попросил пару тысяч на бензин, якобы карточка у него в минусе. Потом вот эти схемы с заказчиками… И всё ширилось, расползалось липкой паутиной.
Под утро, когда Надя уже думала, что не уснёт вовсе, ей на телефон пришло сообщение от Серёжи: «Скинь хотя бы 30 т.р., иначе всё, конец проекту. А ты — будущая жена или кто?»
«Будущая жена…» — Надя криво усмехнулась, почувствовав, как внутри копится обида и злость.
***
На следующий день позвонила Таня, чтобы узнать, как дела:
— Надь, ты не волнуйся так. Хочешь, я к вам вечером заскочу?
— Да, приходи, а то я тут совсем с ума схожу. Мама с папой ходят тише воды, боятся меня задеть.
— Держись, подруга! — сказала Таня и отключилась.
Когда Танька вечером появилась на пороге, в руке у неё был пакет с эклерами и бутылка лимонада — классический «антикризисный» набор. Она вошла в комнату Нади, закрыла дверь и села рядом на кровать.
— Надь, ты же знала, что что-то тут не так. Сейчас главное — не загонять себя чувством вины. Если он аферист, пусть ищет других простушек.
— Просто больно признавать, что я была так ослеплена… — Надя выдохнула и скрестила руки на груди. — И что теперь скажут люди?
— Да что хотят, то и скажут! Тебе-то какая разница? Главное, чтоб ты сама дальше не мучилась.
Они проговорили минут тридцать, когда в прихожей раздался звонок в дверь, а потом резкий мужской голос. Надя вскинулась:
— Серёжа?!
Она встала и быстро вышла в коридор. Там стоял жених, нахмуренный, рядом с ним пожилой мужчина в кожаной куртке. Родители выглядели сбитыми с толку, а Людмила Петровна спросила:
— Вы… кто?
Пока тот мужчина не успел ничего произнести, Сергей схватил Надю за локоть.
— Надь, скажи им, что это мой родственник и мы просто пришли…
— В смысле? Какой ещё родственник? — Надя вырвала руку.
Мужчина покосился на Серёжу с недоверием:
— Я не родственник. Я деньги Сергею давал под проценты. И теперь хочу получить обратно.
— Ты что, ещё и кредитов каких-то левых набрал? — негодующе спросила Надя.
— Да он сам предложил, — отмахнулся Сергей, затем кинул на мужчину отрывистый взгляд. — Зачем ты притащил меня сюда? Я же сказал, верну через неделю!
Тот усмехнулся:
— Надоело ждать, когда ты наконец раскачаешься. Разбирайтесь как хотите, хоть денег давайте, хоть квартиру мне переписывайте.
— Какую ещё квартиру?! — всполошилась Людмила Петровна.
— Нашу? Да вы с ума сошли? — Павел Алексеевич ощутил, что у него начинает дрожать рука.
— Спокойно, — усмехнулся мужчина, — я никого не заставляю. Только родственник ваш этот говорил, что хата его и он её готов заложить.
Надя зло посмотрела на жениха:
— Это правда? Ты предлагал под залог квартиру моих родителей?
Серёжа замялся, но нагло выдал:
— Да мало ли что я там предлагал. Зато я бы вернул все долги, и у нас на свадьбу деньги бы появились.
— Да ты… — Павел Алексеевич, не найдя слов, махнул рукой и отошёл к окну, стараясь успокоиться.
Мужчина решил, что ему здесь делать больше нечего:
— Короче, парень, никто тут, как я вижу, почку за тебя продавать не собирается. Так что разбирайся сам. Если через три дня не будет денег, разговаривать будем жёстче.
Он развернулся и вышел из квартиры.
Сергей, уставившись на Надю, пожал плечами:
— Ну всё, видишь? Теперь мы в жопе, если ты не поможешь.
Людмила Петровна приложила руку к сердцу, еле сдерживаясь.
— В какой ещё «мы»? Это твои проблемы, Серёжа.
— Да я же ради вас старался! Для семьи хотел капитал поднять! — возмутился жених.
Таня вышла из комнаты:
— Ого, вот это цирк. Надь, всё ясно.
— Сергей, — заговорила Надя, и голос у неё звучал неожиданно твёрдо, — ты решил рискнуть квартирой моих родителей, ни с кем не посоветовавшись? Да я бы, может, и простила твои долги, но это уже перебор.
Он поднял брови в издевательском изумлении:
— Значит, ты всё равно считаешь, что я виноват?! Ну так и скажи, что тебе нужна жалкая стабильность, а не амбиции.
— Знаешь, мне нужна честность, а не твои липовые схемы, — бросила Надя.
Сергей шагнул к ней:
— Думай, что говоришь! Я же жених твой!
— А теперь и не жених. — Она ощутила, как внутри что-то надрывается, но уже не могла остановиться. — Всё, Серёж. Хватит.
— Ты что, отказываешься от свадьбы? — он взмахнул рукой, чуть не задев вазу на тумбочке. — Деньги-то уже заплачены за банкет, платье куплено, подруги все знают!
— Да плевать мне теперь. Деньги я тратила свои, так что тебе не о чем беспокоиться, — Надя чувствовала, как из глаз катятся слёзы.
Людмила Петровна подошла к дочери, обняла за плечи.
— Никакая свадьба не нужна с таким человеком.
— А я из-за вас хотел как лучше! Теперь что мне делать, а?! — Сергей огляделся, будто ища поддержки.
Павел Алексеевич произнёс с горечью:
— Ты сначала долги свои раздай, а потом жениться приходи. Только не к моей дочери, понятно?
Сергей рассеянно посмотрел на их лица — холодные, чужие для него.
— Да идите вы все! Заставляете тут выкручиваться, а потом ещё и крайним делаете.
Он начал собирать свою одежду, носки, рубашки, швыряя всё в спортивную сумку.
— Надь, — обратился он к ней через несколько минут, когда уже собирался уходить. — Последний шанс. Поможешь или нет?
Надя посмотрела ему прямо в глаза. Тёплые воспоминания промелькнули где-то на заднем плане, но горечь и боль пересилили:
— Серёж, всё кончено. Катись отсюда, и чтобы ноги твоей в моей квартире не было.
Он хотел что-то ответить, но только криво усмехнулся, развернулся и выскочил за дверь, громко ею хлопнув.
***
Когда он ушёл, в квартире повисла тяжёлая тишина. Таня первой нарушила её:
— Ну вот и всё, Надь. Больше не вернётся.
Надя стояла молча, чувствуя, как у неё подкашиваются ноги, а голова гудит от напряжения. Людмила Петровна и Павел Алексеевич подошли к дочери, обняли её с двух сторон.
— Прости нас, Надюш, если мы слишком давили, — прошептал отец.
— Главное, что ты не останешься одна, — сказала мать. — Мы всё вместе переживём.
— Конечно, переживём, — добавила Танька, подходя ближе. — Зато теперь всё стало ясно.
Надя наконец выпустила из груди сдавленный вздох. Осталось чувство обманутой надежды, страшное опустошение. Но было ещё и ощущение, что, как только дверь захлопнулась, с её сердца словно сняли тяжеленный камень.
Она представила себе, как этот мужчина, ещё недавно такой близкий, теперь бродит по улицам в поисках денег и вряд ли кто-то следующий так же легко поверит его басням. В глубине души зашевелилась странная смесь горечи и какого-то удовлетворения: пускай теперь пожинает плоды своих махинаций.
— Надя, а как быть с рестораном? — нерешительно спросила мама.
— Да позвоню, отменю. Там часть задатка, наверно, пропадёт. Но это лучше, чем жить всю жизнь в страхе.
Таня взяла её под руку:
— Ты правильно сделала. Пусть Сергей сам отвечает за свои дела. Ну, а если вдруг решит, что можно вернуться, не пускай его.
Надя кивнула, смахивая слёзы.
— Знаете, я хоть и в полном раздрае, но чувствую, будто вырвалась из какой-то ловушки.
— Это и есть свобода, — подмигнула Таня. — А свадьбу отпразднуем, когда найдёшь достойного человека.
— Или и без свадьбы, лишь бы человек порядочный, — вставила Людмила Петровна, снова обнимая дочь.
На кухне закипел чайник. Мама поставила чашки на стол, и семейство невольно улыбнулось — словно не было этого страшного скандала. Надя знала: прошлое не сотрёшь, но опыт заставляет взрослеть.
Она сделала глоток горячего чая, посмотрела на близких людей — теперь они казались роднее, чем когда-либо прежде. Пусть Серёжа ушёл, но в глазах родителей светилась поддержка, а в душе у Нади была решимость идти дальше.
В этот вечер ей впервые стало легче дышать. И хотя до сих пор было горько и страшно, Надя понимала: истинная свобода начинается, когда умение говорить «нет» сильнее страха одиночества.
