К тому моменту Юля распродала почти всё: винтажные духи в невероятных флаконах, тончайшие шелковые платки всех оттенков зелёного. Почему-то бабушка больше всего любила именно зелёный цвет. В ход уже пошли статуэтки: не потому, что они были Юле важнее, чем духи и платки, их вообще никак нельзя применить, хотя в этих платках и пахнувших мылом духах она тоже себя с трудом представляла. Просто цену платков и духов было проще определить, а эти фигурки… Поди угадай, сколько каждая из них может стоить!
Конечно, Юля думала иногда о том, как её поведение расценивает бабушка. Наверняка сидит на облаке зелёного оттенка с запахом гальбанума и пыльного ириса. По левую руку дедушка, простой советский скотник, по правую — Валерий Петрович, режиссёр театра, влюбившийся в бабушку на старости лет и сделавший из неё настоящую светскую даму. Все втроём они осуждающе качают головой:
-Эх, Юля, бабушка так любила эти духи! Ну зачем ты продала их этой соплячке с искусственным бюстом, что она может понимать в настоящих духах?
Деньги нужны были для родителей. И для жизни, потому что зарплаты вечно не хватало. Бабушка специально написала завещание на Юлю, знала, что мама квартиру прогуляет. Но мама считала, что это коварная Юля через её голову заграбастала квартиру и теперь радуется. Ничего Юля не радовалась. Каждый раз, навещая маму, она оставляла на холодильнике деньги с продажи платков и духов. Мама принимала их как нечто само собой разумеющееся. Пропивала их с отцом, устраивала скандал, иногда попадая в хронику социальных сетей, звонила Юле и просила о помощи.
Однажды Юля поинтересовалась у бабушки:
-Почему мама и папа всё время ругаются?
Ругаются – слабо сказано, они не ругались – скандалили, втягивая в свои разборки соседей, родственников, вызывая полицию и скорую помощь.
-Потому что любви у них нет, – ответила бабушка, поджимая губы. – То, что они называют любовью, и не любовь вовсе. Инстинкт.
Юля застыла, забывая дышать: как и всех других девочек, любовь её страшно интересовала.
-А любовь, детка, это когда вы заодно. Что бы ни случилось. Вот у нас с дедушкой: он раз украл телёнка в колхозе, так я его чуть сковородкой не прибила. Деда твоего, в смысле. А потом прятала его в бане, когда председатель проверку запустил. Телёнка, в смысле, не деда.
Из бабушкиного рассказа Юля ничего не поняла. Но усвоила одно: любовь – это когда заодно. И она тоже хотела так. Хотела, чтобы её любили, как любила разве что бабушка: от родителей любви Юля так и не дождалась, всю жизнь они смотрели или друг на друга, или сквозь Юлю, считая её досадным недоразумением, побочным эффектом их африканской любви.
Каждый раз Юля ошибалась, выбирая внешне совсем непохожего на отца человека, но на деле оказывающегося воплощением всех его недостатков.
Первым был Юрка одноклассник. Каждый год он дарил Юле на Восьмое марта две открытки, подчёркивая её особенность перед всеми остальными. В девятом классе они начали встречаться. Юрка приносил жестяные банки с пивом в рюкзаке, и они шли прогуливать уроки, болтаясь в торговых центрах и ближайших парках. Когда оба завалили экзамены, мать Юры пришла к бабушке и устроила скандал:
-Ваша внучка сбивает с пути истинного моего Юрочку!
-Да ваш Юрочка сам кого угодно собьёт! – возмутилась бабушка.
-Что вы такое говорите! Юрочка – наивный мальчик, а девчонка ваша ему мозги запудрила!
Экзамены Юля пересдала. Пошла в колледж, где познакомилась с Генкой. Тот был поэтом с грязными длинными волосами, который умудрялся сдавать сессии, практически не посещая учебное заведение. Они прятались в маленьких кофейнях, где пили кофе из одной чашки на двоих, он читал ей стихи, а она расчёсывала его волосы. Когда Юлю подвёз до дома парень подруги на старых жигулях, Генка устроил сцену ревности, которой бы могла позавидовать мама Юли: отец в этом был хорош, умудряясь ревновать её даже к актёрам, например, к Дмитрию Марьянову, но до Генки ему было всё равно далеко, тот целую поэму написал, где разоблачал все Юлины прелести.
-В лифе её поролона больше, чем в матрасе моей бабушке! – написал он.
Из колледжа пришлось уйти. В другом Юля долго притворялась ботаником, даже очки купила, чтобы ни с кем не знакомиться: Генка сильно задел её самолюбие и развенчал веру в любовь. Но потом она встретила Вовку. Юля была на занятиях, когда мама позвонила и сообщила о смерти бабушки. У Юли случилась самая настоящая истерика, и Вовка отпаивал её валерьянкой, вызвал такси и довёз до дома, не отходил ни на шаг, ничуть не пугаясь мёртвого тела и пьяных завываний Юлькиной матери.
-Я всегда буду с тобой! – обещал он.
У них с Вовкой всё было хорошо. Года два, пока он не придумал пожениться. Юля немного обижалась, что Вовка никак не познакомит её с родителями, хотя те жили в соседнем городе, но когда он привёз её в качестве невесты, она поняла, почему: ей досталась классическая свекровь, которая считала, что не для того она сыночку растила, чтобы он достался этой недостойной девчонке.
Уже потом подруги говорили, что Юле повезло, что свекровь не знала о квартире. Вовка был уверен, что квартира осталась матери Юли, та вела себя на похоронах как хозяйка: двигала мебель, рассказывала, как всё тут обставит. А Юля не специально ему не говорила, просто боялась, что он, как и мама, подумает, что она нарочно бабушку подговорила.
Поженились они после того, как Юля вступила в наследство. Поэтому квартиру не пришлось делить при разводе, хотя Вовка отодрал плинтусы, которые прибивал, а его мать сняла голубые обои в цветочек, которые Юля с Вовкой купили, вообще-то, на свадебные деньги.
-Подарок был общий! – кричала свекровь. – Я найду, куда такие красивые обои пристроить, ты и так всю жизнь моему мальчику испортила!
Этот брак и последующий развод добавили Юле разочарования в любви. Всё чаще она смотрела на детишек, чувствуя в груди незнакомое щемящее чувство, но тут же вспоминала своё детство, когда она пыталась помирить родителей, не могла уснуть от их скандалов, искала хотя бы толику внимания, но не находила, оттого, наверное, и мочилась в постель до восьми лет, пока бабушка не забрала её к себе, и решала: никаких детей, не хочет она, чтобы они жили так же.
Духи остались последние – флакон Шалимара, от запаха которого слезились глаза. Юля сделала фото и выложила на доске объявлений, прикинув предварительно по другим, сколько за это можно просить. Накинула ещё за винтажность, но сомневалась, что кто-то решиться покупать эту отраву. Разве что, тараканов отпугивать.
Написали ей через час. Молодой человек, судя по аватарке, хотя, может, за ней прячется старушка типа её бабушки, кому ещё могут понадобиться такие духи?
-Это точно оригинал?
-Не нравится, не берите, – ответила Юля. – Я не навязываюсь.
-Да я просто спросил. Мама подделку сразу распознаёт.
Всё же и правда молодой человек. Или не очень молодой, может, фотографии сто лет в обед.
-Бабушкины ещё. Поди, настоящие, в те времена ещё не подделывали.
-Я беру.
Он приехал сам, Юле даже не пришлось бежать к метро, как обычно. Фотография оказалась свежей. Его улыбка и ямочка на щеке смущали Юлю, но она вспомнила про его маму и решила: это мы уже проходили.
Звали его Митей. Он болтал без умолку, смеялся и, как показалось Юле, флиртовал. Узнав, что она работает менеджером в полиграфической фирме, сказал, что ему как раз надо кое-что напечатать, и стрельнул номер. Юля подумала: почему бы и нет, не замуж же зовёт? Нет, замуж она точно не пойдёт, а вот на свидание… Всё же улыбка у него была просто обворожительная!
Радуясь тому, что удалось избавиться от вонючих духов и заодно разжиться деньгами, Юля благосклонно ответила на его предложение выпить кофе, когда он написал ей на следующий день. И сама не поняла, как за первым кофе пошёл второй, третий, и как-то незаметно Митя перебрался к ней в квартиру.
-В первый раз без матери живу, – признался он. – Такое классное чувство, будто крылья за спиной!
С мамой он Юлю тоже не спешил знакомить, и это напрягало. Но Юля помнила прошлое знакомство, когда свекровь презрительно осматривала её платье и делала замечание, что Юля неправильно держит вилку, а Вовка шипел на ухо, что он же просил одеться приличнее и не позорить его, и знакомиться с мамой Мити не спешила. К тому же замуж он её и не звал вроде.
-В пятницу мама приедет, – небрежно сообщил он однажды. – Хочет посмотреть, кому отдаёт своего драгоценного мальчика.
-Просто флешбеки какие-то, – хмуро ответила Юля.
-Ты о чём?
-Да так. И что, как мне готовиться?
-Зачем готовиться? Ну, разве что ужин можно забабахать. Мама у меня любит поесть, но сама готовит просто ужасно.
-И что она любит?
-Да простое всё. Борщ, винегрет, шарлотку. Умеешь?
-Конечно.
-Только это… Борщ без капусты, от неё маму пучит, винегрет без огурцов. В шарлотку грецких орехов добавить. Ну, в кафешках она так просит, по крайней мере.
Юля неплохо готовила, так что волновалась не сильно. Но волновалась: хотелось на этот раз понравиться, хотелось уже замуж и детей, прятать телёнка в бане, а не вызывать полицию.
В пятницу он несколько раз спросил про ужин: борщ без капусты, винегрет, пирожки с яблоками.
-Надеюсь, ты не забыла про солёные огурцы? – спросил он.
-Да, – рассеянно ответила Юля. – Конечно, я положила огурцы.
Он так посмотрел на неё, что стало ясно: их ждёт провал.
-Мама ненавидит солёные огурцы! Я же говорил…
Миска с винегретом с утра настаивалась в холодильнике. Поставив миску на стол, Юля принялась доставать вилкой один кусочек солёного огурца за другим. Митя взял вторую вилку и тоже выковыривал их, отправляя себе в рот.
К приезду его мамы успели. Она оказалась грузной и такой же шумной, как и Митя. Улыбка у неё была обворожительная, и ямочка на щеке, как у Мити, только с другой стороны.
-Как вкусно пахнет! – обрадовалась она.
От неё пахло совсем невкусно: жжёными покрышками, Юля сразу узнала запах проданных Мите духов.
В итоге ужин прошёл почти идеально: мама Мити хватила Юлину стряпню и говорила, что сын попал в надёжные руки. Один кусочек огурца Юля всё же пропустила, но Митя вовремя это заметил: отвлёк маму, а Юля ловко подцепила его вилкой и съела. Это была победа. И, кажется, любовь в этот раз была настоящая. Как у бабушки.
