Лола гнала машину по трассе со скоростью 130 при разрешенных 110, как будто пыталась оторваться от навязчивого видения, преследующего ее уже который день.
Осталось чуть меньше двух недель до того момента, как все картины должны быть упакованы и переданы транспортной компании, чтобы ехать на выставку, а из семи полотен, которые она обговорила с организаторами, было готово только шесть.
В любом другом случае это не было бы проблемой, но именно эта биеннале требовала новые полотна, написанные за два последних года, которые нигде не выставлялись и были свободны от обязательств перед агентами и покупателями. Лолита точно знала, какие работы она делала для выставки, а какие для продажи, но так получилось, что в последний момент ― около двух месяцев назад ― она, потеряв обычную рассудительность, подарила одну из картин. О чем она думала в тот момент? Да ни о чем. Она была влюблена, и доводы разума отошли на второй план. А теперь Лола, сколько бы ни садилась за мольберт, чтобы начать работу ― в голове возникали только идеи, которые уже были в каком-либо виде уже воплощены в жизнь. Требовалось вдохновение, новый взгляд, какой-то прорыв. И художница не могла его поймать.
* * *
В тот день она пришла посмотреть и заказать рамы, в которые будут вставлены ее работы на биеннале.
— Вы так дотошно изучаете каждый экземпляр, — услышала голос из-за спины.
Удивленно обернулась. В багетной мастерской разговоры были редкостью, а чтобы кто-то обращался не к сотруднику, а к другому клиенту ― так вообще неслыханно.
Крупный седовласый джентльмен, одетый с парижским шиком, улыбаясь, смотрел на Лолиту.
— Простите, если я нарушил ваши размышления, — слегка наклонил он голову, увидев, что художница недовольна его вмешательством. — Викентьев Антон Ильич. Я не смог придумать другого повода, чтобы познакомиться со столь прекрасной леди.
— Лолита Плотницкая, очень приятно. Спасибо.
— Не буду отвлекать. Подожду вас вон там, около выхода.
Мужчина еще раз поклонился и, пройдя в конец магазина, расположился в одном из уютных кресел темно-синего бархата, придающих помещению вид гостеприимной комнаты.
Лола подошла к мастеру и стала обсуждать, сколько и каких рам ей потребуется. Потом снизила голос почти до шепота и спросила у служащего:
— Вам знаком этот мужчина?
Тот кивнул.
— Это наш постоянный клиент. Меценат и бизнесмен. Он интересуется современным искусством.
К выходу Лола пошла уже более расслабленно и с улыбкой. Викентьев тут же встал.
— Не будет ли наглостью с моей стороны проводить вас? У меня есть деловое предложение.
— Ко мне? Я не работаю с частными лицами, только с агентами или кураторами выставок.
— Но, возможно, вы дадите мне шанс и выслушаете?
— Хорошо, пойдемте.
…Лолита никак не ожидала, что в свои сорок с хвостиком она вдруг влюбится в привлекательного и успешного вдовца. Антон был галантен, внимателен и очень щепетилен. Лола чувствовала, что она ему тоже нравится, но Антон не позволял себе зайти дальше прикосновений рук, легких объятий и поцелуев в щеку. А в Лоле бушевали страсти. Она не могла думать ни о чем другом и уж тем более ― ни о каких картинах для выставки. Она рисовала везде, где придется, портреты Антона в разных техниках, потом рвала их и выбрасывала, недовольная результатом. Ей никак не удавалось отразить то, что было у нее внутри.
— А когда ты пригласишь меня к себе в мастерскую? — спросил Викентьев, и сердце художницы радостно подпрыгнуло. — Мне так хотелось бы посмотреть, где ты работаешь, и твои полотна.
— Но у меня нет отдельной мастерской. Я работаю дома, в своей квартире на лоджии. Я ее переделала под «уголок художника».
— Очень интересно! Или тебе неудобно звать меня в гости? Тогда извини за назойливость.
— Ну что ты! Я буду только рада. Но заранее прошу прощения за возможное несоответствие твоих представлений о моем жилье тому, что ты увидишь на самом деле.
* * *
Это был прекрасный вечер, который они провели в объятиях друг друга. А когда Антон уже собрался уходить, то поинтересовался:
— А ты подаришь мне одну из своих работ? Повешу ее в своем кабинете. Хочу, чтобы ты ежесекундно присутствовала в моей жизни.
— Ну конечно, выбирай любую, — кивнула полуобнаженная Лолита, вышла на лоджию и повернула все картины к свету.
Викентьев выбрал ту самую, с лавандовыми полями, которую она планировала в числе прочих отправить на биеннале. Лола не смогла отказать и протянула ему полотно, которое буквально три дня назад вставила в раму.
Страсть между влюбленными запылала с новой силой после их близости. Однако Лолита пыталась ее сдерживать, понимая, что за эйфорией последует разочарование. Спустя время Антон заметил ее нарочитую холодность.
— Я тебя чем-то обидел?
— Нет, что ты! Просто, понимаешь, мне нужно написать одну картину к биеннале, а я никак не могу найти вдохновение. Вот и пытаюсь уединиться, чтобы ничто мне не мешало воспроизводить образы.
— А как же наши чувства друг к другу? Разве любовь — не тот источник вдохновения, который воспевают поэты и музыканты? Не ее ли отражали на своих полотнах великие мастера Возрождения?
— Ты прав. Но, видимо, со мной что-то не то. Честно говоря, я не могу ни о чем думать, кроме нас с тобой, и никакого вдохновения нет и в помине.
— В таком случае, может быть, тебе не выставляться?
Лола кинула на него удивленный взгляд.
— Да, наверное, я сказал глупость, — тут же кивнул Антон. — Если тебе нужна какая-то помощь ― скажи, я готов сделать все, чтобы ты была счастлива.
Первой мыслью Лолиты было: «Давай будем жить вместе! Меня охватывает черная тоска, когда тебя нет рядом». Но она помолчала несколько секунд, а потом задумчиво произнесла:
— Нам надо расстаться.
— Что? — изумился Викентьев.
— Мне нужно найти вдохновение. Любовь в этом не помогла. Возможно, нужным триггером будет расставание.
— Ты готова пожертвовать нами ради выставки? Для тебя писать картины важнее, чем наши чувства?
Лола молча смотрела на любимого человека. Он долго вглядывался в ее лицо, потом тяжело вздохнул:
— Я понял. Что ж, мне искренне жаль. Мне казалось, что в твоем лице я встретил ту самую единственную, с которой могу быть счастлив независимо ни от чего. Но, похоже, я ошибся. Прощай.
Антон развернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Лолита долго смотрела вслед, потом вытерла ладонью повлажневшие глаза и направилась в другую сторону.
* * *
Неделю она лежала на кровати и смотрела в потолок. Ей совсем не хотелось писать. Сама мысль о том, что надо брать в руке кисть, ставить полотно и начинать работать, вызывала отвращение.
«Что я наделала? Потеряла любимого человека в какой-то призрачной надежде найти вдохновение. Антон прав. Я ненормальная, если ставлю участие в выставке выше наших отношений. Мне уже много лет, и этот шанс, который внезапно возник, когда я уже ни на что не надеялась… Я от него просто отказалась!»
Кроме боли от разрыва, Лолита не чувствовала ничего.
Время текло неумолимо, и она понимала, что просто так сидеть в четырех стенах — не выход. Решила сменить обстановку и съездить в гости к Иришке, подруге еще со времен учебы в художественном училище.
Триста километров по отличной трассе, когда по обеим сторонам дороги пролетают леса и поля, а стоит приоткрыть окно, и шум ветра заглушает звучащую в машине музыку. Лучший способ развеяться и отвлечься от живописи.
Вместе с Ириной они ходили по барам и магазинам, гуляли по берегу реки, вспоминали годы учебы. Лолите было хорошо и спокойно.
Она рассказала Ирине, что решилась на поездку в поисках вдохновения.
— Мне, конечно, обидно, что ты не просто так приехала, — вздохнула Ира. — Но я рада, что ты в кои-то веки добралась до меня, независимо от причины. Думаю, что тебе надо не столько отвлечься, сколько влюбиться. И сразу накроет та гамма чувств, которые захочется перенести на мольберт.
— Уже накрыла, — кивнула Лолита. — Только вот переносить не захотелось.
Она рассказала о Викентьеве, об их любви и расставании по ее инициативе. И о том, что ни первое, ни второе не помогло ей вернуться к любимой работе.
— Вот ты дурная! Отказаться от любимого мужчины! Да черт с ними, с картинами! Он мог бы тебя обеспечить на всю оставшуюся жизнь. Всего-то надо было плюнуть на это биеннале и отдаться чувствам.
— А когда они пройдут ― и что делать? Терпеть его ради обеспеченной жизни? Вернуться-то обратно на тот же уровень я уже не смогу.
— Знаешь, я твоего Викентьева понимаю. Я бы на его месте тоже обиделась. Но я — твоя подруга, а, значит, попытаюсь помочь. У нас в городе есть примета. Нужно пойти на высокий берег реки. Там есть полянка. С нее нужно кинуть в речку небольшой камешек и загадать желание. Говорят, что если ты действительно этого хочешь, то оно непременно исполнится. Пойдем? Надеюсь, после этого ты одумаешься, попросишь прощения у любимого человека, и вы будете жить, как в сказке, долго и счастливо.
— А! Чем черт не шутит, — махнула рукой Лола, — пойдем! Даже если не сбудется, то вдруг я там увижу такой пейзаж, от которого мои мысли встанут на место, а в руках появится зуд работы.
— Кто о чем, а вшивый — о бане, — засмеялась Ирина.
* * *
Ночью Лолита резко проснулась и села в кровати. На нее смотрело мужское лицо. Слегка раскосые глаза, принадлежавшие, наверное, какой-то центральноазиатской группе народов, смуглая кожа, черные брови… Покачала головой, и видение рассеялось. А когда вновь легла, мужской образ снова возник перед глазами.
Лолита подумала, что неплохо было бы написать мужчину. Какая-то необычная фактура была в его чертах. Модно попробовать другую технику. Или оставить ту же, но сделать другими красками. За этими размышлениями и уснула.
— Представляешь, Ириш, мне сегодня такой сон приснился… Мужское лицо. Такое интересное, что я сразу подумала: вот бы его написать.
— То есть сработала полянка-то? — радостно откликнулась подруга. — У меня в кладовке мольберт стоит. Сама я давно уже к нему не прикасалась. Но ради тебя могу достать.
И действительно поставила мольберт рядом с окном в гостиной.
— Только холста у меня нет. Но тут недалеко можно купить.
— Не надо. Я хочу сначала набросок сделать. Листы есть?
Лола закрепила плотную бумагу на мольберте и нанесла несколько штрихов карандашом. Потом отошла, посмотрела и покачала головой.
— Нет, не то. Надо еще раз попробовать.
Поменяла лист и, прежде чем коснуться бумаги, закрыла глаза, вызвав образ. Потом снова начала делать эскиз.
Через два часа бросила, по-прежнему недовольная результатом.
— Нет, это все не то! Пойдем куда-нибудь развлечемся, а? ― обратилась к Ирине. ― Надо выбросить его из головы. Раз с первого раза не получилось, то толку от этого уже не будет. Когда я хотела написать Викентьева, было то же самое.
Но как бы Лола ни отвлекалась, лицо незнакомца стояло перед внутренним взором, но не поддавалось рукам.
* * *
— Надо ехать домой, — посетовала она Ирине. — Может быть, по дороге это наваждение развеется, и меня, наконец, посетит вдохновение. Если нет, то придется отказаться от участия в выставке… А ведь я потеряла из-за нее любимого человека.
— А я надеюсь, что к тебе вернется разум, ты попросишь прощения у Антона и бросишь свои пустые поиски. Не девочка ведь уже. Только ты сильно не гони, хорошо? А то я знаю, как ты ездишь.
— Чем выше скорость ― тем труднее меня догнать.
— Возможно, но от своих мыслей убежать еще никому не удавалось.
* * *
И вот Лолита гнала машину, и ей казалось, что незнакомое мужское лицо постепенно тает, оставаясь где-то там, за горизонтом.
«Ну вот и отлично! Приеду и сразу за работу. Возьму кисть, и идеи сами появятся».
Впереди на дороге темнел какой-то предмет, и чем ближе она подъезжала ― тем больше он казался. Лола перенесла ногу на педаль тормоза.
«Лось, что ли?»
Подъехав ближе, она обнаружила лежащий на боку мотоцикл, который перекрывал половину полосы. Остановила машину и только после этого заметила мотоциклиста ― он лежал на асфальте метрах в десяти от мотоцикла и не шевелился.
Лолита схватилась за телефон.
* * *
Когда приехали врачи и сняли с пострадавшего шлем, Лолита ахнула. Раскосые глаза, восточная, колоритная фактура… То самое лицо, которое не давало ей покоя!
— Куда вы его повезете? — спросила она у бригады скорой.
— В областную, в травму. Шансов мало, но вдруг выживет. А вы ему кто?
— Никто, просто ехала и увидела мотоцикл и его, вызвала вас.
— Понятно, — кивнул медик и забрался в машину.
Вернувшись домой, Лолита схватила мольберт и села истово писать.
Лежащий мотоцикл и рядом мужчина в шлеме. Нет.
Мотоциклист без шлема на асфальте. Нет.
Обочина дороги, деревья вдоль нее и небольшое темное пятно на разделительной полосе. Нет.
Просто лицо мужчины, которого она, наконец, увидела воочию. И снова нет.
В отчаянии художница кинула инструмент, поднялась и вышла вон из квартиры. Ноги сами привели ее в больницу.
Медсестра отказалась давать сведения, сказала:
— Только родственникам.
Но, увидев, как растерялась Лолита, тут же подсказала:
— Вон там пожилую женщину видите? Это его мать. Спросите у нее.
— Здравствуйте, — подошла к ней Лолита. — Я нашла вашего сына на трассе. Не подскажете, как его самочувствие?
Мать мотоциклиста подняла на нее заплаканные глаза ― страшные, темные от горя, покрасневшие. Можно было уже ничего не говорить. Лолита все поняла.
— Умер, не приходя в сознание, — произнесла едва слышно.
— Примите мои соболезнования…
Лолита понуро пошла к выходу. Женщина ее окликнула:
— Спасибо, что вы нашли его, что не проехали мимо. Приходите на похороны. Послезавтра, в два часа на Бураковском кладбище.
Лолита кивнула и вышла на улицу.
* * *
Любители современного искусства не торопясь обходили несколько залов галереи, в которых были выставлены работы для биеннале. Посетители останавливались, чтобы рассмотреть наиболее понравившиеся полотна. Несколько человек стояло напротив небольшой картины Лолиты Плотницкой под названием «Ахмет». На ней в стиле, присущем этой художнице, угадывалось мужское лицо в обрамлении цветов. Белые лилии перемешивались с гвоздиками, левее располагались розы и большие ветки хвойных деревьев.
Было непонятно, смотрел ли мужчина сквозь витрину цветочного магазина, или фантазия автора создала такую аллегорию, дав понять, что не только женщины могут ассоциироваться с цветами. Полотно приковывало взгляды многослойностью восприятия, в которой, казалось, букеты с переднего плана расступаются, и за ними открываются черные, миндалевидные глаза на смуглом лице, которые внимательно смотрят на каждого, кто остановил на них взгляд.
И только Лола видела то, чего на картине не было. Ниже букетов располагался могильный холм, а вокруг него безутешные родные и близкие молодого парня. Лола подождала, пока все разойдутся, и лишь после этого подошла к могиле и положила на нее несколько белых лилий.
