Римма давно не чувствовала себя такой счастливой! Годы одиночества, когда каждый день казался похожим на предыдущий, наконец остались позади. В её жизни появился Вадим – мужчина, который словно перевернул привычный мир с ног на голову. Он был не похож на тех, кого она встречала раньше. Заботливый, добрый, ласковый…
В нём Римма видела одни достоинства. Он умел поддержать в трудную минуту, с ним можно было поговорить обо всём на свете – от серьёзных тем до самых пустяковых. Он не раздражался по мелочам, не устраивал сцен, не пытался давить или навязывать своё мнение. Казалось, что она наконец нашла того, кого так долго ждала.
Был лишь один нюанс, который окружающие не могли оставить без внимания: Вадим был младше Риммы на восемь лет. Но для неё это не имело никакого значения. Она чувствовала, что возраст – всего лишь цифра, а настоящая близость рождается из взаимного уважения и тепла, которые они дарили друг другу.
Соседки, женщины постарше, не упускали случая обсудить эту пару. Их взгляды, полные неодобрения, часто следовали за Риммой, когда она шла по двору с Вадимом. Они перешёптывались, качали головами, а иногда и прямо высказывали свои опасения.
– Ты смотри, – говорила одна из них, прищурившись и покачивая головой, – как бы беды не случилось. Алинке твоей уже пятнадцать, девчонка симпатичная, фигуристая. Уверена, что твой воздыхатель на неё глаз не положит?
Римма лишь вздыхала, стараясь сохранять спокойствие. Она знала, что эти слова – не более чем досужие домыслы, рождённые привычкой судить других.
– Не говорите глупостей, – отвечала она резко. – Он взрослый, умный мужчина, и никогда не опустится до такого. И меня он любит.
В её голосе звучала уверенность. Она верила в Вадима, верила в их отношения! Для неё было важно только то, что они чувствовали друг к другу, а не то, что думали об этом посторонние.
Вадим, хоть и старался на людях держаться невозмутимо, всё же слышал перешёптывания соседок. Он лишь слегка приподнимал бровь, будто давая понять: “Мне это неинтересно”, – и проходил мимо, сохраняя спокойное выражение лица. Но когда они оставались наедине с Риммой, его сдержанность рассыпалась в прах. Он начинал горячо возмущаться, нервно проводя рукой по волосам:
– Ну ты только подумай! Какие глупости люди придумывают! Будто мы живём в каком‑то дешёвом сериале. Разве это нормально – обсуждать чужую жизнь, выдумывать то, чего нет?
Римма мягко клала ладонь на его руку, стараясь успокоить. Её голос звучал ровно, с тёплой уверенностью:
– Не переживай. Они просто телевизора насмотрелись, вот и болтают всякую чушь. Да и не знают они тебя. Потом ещё извиняться будут.
Но если Вадим и Римма хоть как‑то могли отмахнуться от чужих пересудов, то для Алины эта ситуация стала настоящей болью. Девочка, привыкшая быть центром маминого внимания, чувствовала, как привычная жизнь рушится. Раньше всё было просто: мама слушала её, поддерживала, проводила с ней вечера за разговорами и чашкой чая. Теперь же большая часть времени и заботы уходила к этому незнакомому мужчине. А хуже всего было то, что Вадим не стеснялся высказывать своё мнение о её поведении.
Однажды вечером, когда Вадим напомнил ей, что в её возрасте не стоит задерживаться допоздна, Алина не выдержала. Она влетела в комнату, где сидела мама, размахивая руками, её голос дрожал от обиды и раздражения:
– Мам, зачем он нам нужен? Мы же так хорошо жили! Вдвоём, никто нам не указывал, как жить. А этот пришёл – и сразу начал командовать!
Римма вздохнула, стараясь сохранить терпение. Она откинулась на спинку дивана, посмотрела на дочь спокойно, но твёрдо:
– Вадим абсолютно справедливо заметил, что в твоём возрасте опасно разгуливать по ночам. Посмотри новости, если нам не веришь. Там каждый день рассказывают о том, что может случиться.
– Я же не одна гуляю, а с подругами! – выкрикнула Алина, топнув ногой.
– От твоих подружек толку нет. Что вы можете против здорового мужика сделать? –настойчиво продолжила Римма.
Алина резко замолчала, её лицо покраснело от злости и обиды. Она сжала кулаки, потом резко развернулась и бросила через плечо:
– Ой, всё. Мне надоело, я иду к себе. Ужинать не буду.
Громко хлопнула дверь – звук эхом разнёсся по квартире, оставив Римму в тягостной тишине. Она медленно опустилась на диван, не понимая, почему дочь так безответственно себя ведет.
И вообще, что она сделала не так? Этот вопрос снова и снова всплывал в сознании, царапая изнутри. Ведь всё казалось таким простым: она встретила человека, с которым снова смогла почувствовать себя женщиной – любимой, нужной, желанной. После стольких лет одиночества это было словно глоток свежего воздуха.
Почему же Алина так резко настроена против Вадима? Римма пыталась взглянуть на ситуацию глазами дочери. Пятнадцать лет – сложный возраст, когда каждая перемена воспринимается как угроза. Раньше мама принадлежала только ей, была её надёжной опорой, советчицей, подругой. А теперь в их маленький мир вошёл посторонний человек, который не просто занял часть маминого внимания – он начал устанавливать правила, требовать соблюдения порядка, высказывать своё мнение о том, как Алине следует жить.
“Неужели она не понимает, что матери хочется немного ласки и любви…” – мысленно повторяла Римма, глядя в окно на угасающий закат. Ей так хотелось, чтобы дочь разделила её радость, увидела, какой Вадим на самом деле – внимательный, заботливый, надёжный. Но вместо этого – обиды, хлопанье дверьми, упреки.
Она вспомнила, как ещё пару месяцев назад они с Алиной могли часами болтать на кухне за чашкой чая, обсуждать школьные дела, планы на выходные, мечтать о будущем. Теперь эти вечера казались далёким воспоминанием. Дочь всё чаще уходила в свою комнату, отвечала односложно, избегала разговоров.
Женщина глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было найти слова – не для оправдания, а для того, чтобы дочь наконец услышала её, поняла, почувствовала, что ничего не изменилось в их отношениях, что мама по‑прежнему рядом, просто теперь рядом есть ещё один человек, которому тоже нужна любовь и забота.
Но как начать этот разговор? Как растопить лёд обиды, который с каждым днём становился всё толще? Римма не знала ответа. Она лишь надеялась, что время и терпение помогут им найти общий язык, что однажды Алина увидит в Вадиме не соперника, а человека, который искренне хочет заботиться о них обеих…
***************************
Утро выдалось хмурым. Римма едва приоткрыла глаза, пытаясь сообразить, который час. Она не успела даже потянуться, как возле кровати возникла Алина – взъерошенная, с горящими от возмущения глазами, сжатыми в кулаки руками.
– Он не отпускает меня на дачу к Ленке! – выкрикнула девушка, и её голос дрожал от злости. – Ты слышишь, мама? Вадим не имеет права мне что‑то запрещать!
Вадим стоял в дверях спальни, сложив руки на груди. Он был спокоен, но в глазах читалась твёрдая решимость. Мужчина не вмешивался, лишь наблюдал за разворачивающейся сценой, понимая, что в этот разговор ему лучше не ввязываться. Будет только хуже.
Римма села на кровати, провела рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Сон как рукой сняло.
– И правильно сделал, – произнесла она, стараясь говорить ровно, хотя внутри уже закипало раздражение. – Я тоже бы тебя не отпустила. Твоя Ленка на весь город гулянками известна. Думаешь, я позволю тебе общаться с такой компанией?
– Я взрослая! – выкрикнула Алина, топнув ногой. – Мне уже пятнадцать! Я сама знаю, с кем мне дружить и куда ездить!
Римма медленно встала, накинула халат и посмотрела на дочь твёрдо, без тени сомнения:
– Ты сначала школу закончи, получи профессию и начни сама зарабатывать. А пока тебя обеспечиваю я, будь добра следовать моим правилам.
Девушка замерла на мгновение, будто не веря своим ушам. Её лицо покраснело, губы задрожали.
– Твои правила? – прошептала она, а потом вдруг выкрикнула с горечью: – Да ты просто издеваешься! Тебе хорошо с ним, а мне теперь нельзя ничего!
Римма почувствовала, как внутри что‑то сжалось. Эти слова ранили, но она старалась держать себя в руках.
– Алина, я не издеваюсь, я переживаю за тебя! Ты моя дочь, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
– А я хочу жить своей жизнью! – перебила её Алина. – Но тебе ведь неважно, чего я хочу, правда? Тебе важно только, чтобы твой Вадим был доволен!
Вадим, до этого молчавший, шагнул вперёд, но Римма бросила на него короткий взгляд, давая понять: “Не вмешивайся”. Он остановился, снова сложил руки на груди, но в его глазах мелькнуло беспокойство.
– Дочка, послушай, – продолжила Римма, стараясь говорить мягче, но не теряя твёрдости. – Я не пытаюсь лишить тебя свободы. Я просто хочу, чтобы ты была осторожна. Ты ещё не понимаешь, как быстро могут измениться обстоятельства, как легко попасть в беду.
– А я не хочу, чтобы ты решала за меня! – выкрикнула Алина. – Ты даже не пытаешься меня понять!
Она резко развернулась и бросилась к двери, но на пороге остановилась, обернулась и бросила через плечо:
– Всё равно поеду! Без вашего разрешения!
Римма опустилась на стул, чувствуя, как усталость накатывает волной. Вадим подошёл, осторожно положил руку на её плечо.
– Может, стоит пойти за ней? – тихо спросил он.
Римма покачала головой:
– Сейчас она не услышит. Нужно дать ей время остыть. А потом поговорим. Спокойно.
Она посмотрела в окно, где серые тучи постепенно рассеивались, пропуская первые лучи солнца. Где‑то внутри теплилась надежда, что этот день всё же принесёт хоть немного мира в их дом.
Алина хлопнула дверью своей комнаты так, что аж стены задрожали. Девушка бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку и замерла. В груди бушевала буря: обида, злость, чувство несправедливости – всё смешалось в один горячий клубок.
Она лежала так часами, прислушиваясь к звукам квартиры. Мама и Вадим разговаривали в гостиной, потом ходили на кухню, снова возвращались в комнату. Алина не выходила. Даже когда желудок начал недовольно урчать, она упрямо оставалась на месте. Гордость не позволяла спуститься и показать, что она сдалась.
Время тянулось медленно. За окном постепенно темнело, тени в комнате становились гуще. Алина ворочалась, то натягивала одеяло на голову, то сбрасывала его, то брала в руки телефон, то отбрасывала его в сторону. Мысли крутились одни и те же: “Почему они не понимают? Почему решают за меня? Я же не маленькая!”
К вечеру внутри что‑то переменилось. Гнев понемногу утих, оставив после себя странную пустоту и лёгкую усталость. Алина села на кровати, посмотрела в зеркало. Лицо немного опухло от слёз, волосы спутались. Она провела рукой по волосам, вздохнула и вдруг поймала себя на том, что больше не чувствует прежней ярости.
Тихо открыв дверь, она проскользнула в коридор и направилась на кухню. Ноги сами вели её к холодильнику – голод всё‑таки взял верх. Включив свет, Алина начала собирать себе перекус: нарезала хлеб, достала сыр и колбасу, налила стакан сока. И неожиданно для себя начала насвистывать – сначала тихо, потом всё громче, пока мелодия не заполнила кухню.
В этот момент на пороге появилась Римма. Она замерла на секунду, удивлённо глядя на дочь: та выглядела почти счастливой, будто и не было утреннего скандала.
– Вижу, настроение у тебя хорошее, – заметила Римма, стараясь говорить спокойно. – Извиниться за своё поведение не хочешь?
Алина обернулась, бросила на мать короткий, чуть насмешливый взгляд:
– Нет. Я ничего не сделала, чтобы извиняться.
Римма сжала губы, пытаясь сдержать раздражение. Она подошла ближе, оперлась о столешницу:
– Хорошо подумала? – Голос звучал твёрдо, без угрозы, но с явным предупреждением. – Мы с Вадимом идём в гости. Раз ты свою вину не осознала, останешься дома.
Алина пожала плечами, намазала масло на хлеб и невозмутимо ответила:
– Не больно‑то и хотелось. Веселитесь, пока можете.
Последние слова она пробормотала почти шёпотом, но Римма всё же уловила их. Остановилась в дверях, обернулась:
– Ты что‑то сказала?
Алина подняла глаза, лицо её было абсолютно спокойным:
– Нет, тебе послышалось.
Римма постояла ещё секунду, внимательно глядя на дочь, потом молча вышла. Алина продолжила есть, но теперь её насвистывание звучало уже не так беззаботно. В голове девушки уже сложился план и отступать она не собиралась. Скоро, очень скоро Вадим исчезнет из их жизни.
– Пока можете…
*************************
Римма сосредоточенно просматривала документы, когда в кармане пиджака вдруг завибрировал телефон. Она удивлённо нахмурилась – Вадим почти никогда не звонил ей днём, ведь он знал, что в офисе она старается не отвлекаться.
Достав телефон, она быстро ответила:
– Вадим? Что‑то случилось?
Вместо привычного голоса в трубке раздался спокойный, деловой женский голос:
– С вами разговаривает медсестра из городской больницы. К нам поступил мужчина, владелец этого телефона. Вы можете подъехать?
Мир словно замер на секунду. Римма почувствовала, как внутри всё похолодело. Она сжала телефон крепче, пытаясь собраться с мыслями.
– Конечно, – произнесла она заторможено, словно слова давались с трудом. – Прямо сейчас… Я приеду…
Не дослушав дальнейшие инструкции, она вскочила со стула, схватила сумку и почти бегом направилась к выходу. Коллеги удивлённо оглядывались, но она не замечала взглядов. В голове билась одна мысль: “Только бы с ним всё было хорошо”.
Через полчаса она уже была в больнице. Её провели в палату, и то, что она увидела, заставило сердце сжаться. Вадим лежал на койке, лицо в ссадинах, под глазом наливался синяк, на губе запеклась кровь. Но он был в сознании и даже попытался улыбнуться, увидев её.
– Вадим! – Римма бросилась к кровати, схватила его за руку. – Что произошло? Кто это сделал?
Он тихо вздохнул, осторожно повернул голову:
– Я даже не понял, что он от меня хотел, – прошептал он. – Кричал что‑то про Алину. Не знаю…
Римма почувствовала, как в груди закипает ярость. Она сразу поняла, кто это мог быть. Егор. Её бывший муж, человек, от которого она столько лет пыталась оградить себя и дочь.
– Не переживай, я во всём разберусь, – твёрдо сказала она, крепче сжимая его руку. – Прямо сейчас поеду и всё узнаю.
Вадим резко приподнялся, несмотря на боль:
– Не вздумай одна ехать! – в его голосе прозвучала непривычная строгость. – Позвони хотя бы брату. Ты не должна разбираться с этим в одиночку, это может быть опасно!
Римма на секунду замерла, глядя на него. Она видела, как ему больно, но он всё равно думает о её безопасности. Это тронуло её до глубины души.
– Хорошо, – наконец согласилась она, стараясь говорить спокойно. – Только лежи! Я позвоню.
Она достала телефон, набрала номер брата, коротко объяснила ситуацию. Пока ждала ответа, снова посмотрела на Вадима. Он закрыл глаза, видимо, от боли, но рука, которую она держала, оставалась тёплой и сильной.
– Всё будет хорошо, – тихо сказала она, больше для себя, чем для него. – Мы со всем разберёмся…
*********************
Римма практически ворвалась в квартиру бывшего мужа. Егор стоял в коридоре, засунув руки в карманы, с вызывающим выражением лица. Женщина даже не стала тратить время на приветствие.
– Ты сесть хочешь? – резко спросила она, глядя ему в глаза. – Так я тебе устрою весёлую жизнь.
Егор вскинул голову, его лицо мгновенно побагровело от злости. Он подскочил к ней, едва сдерживая ярость:
– А ты чем думала, когда этого мужика в дом привела? О дочери думать нужно было!
Римма даже не дрогнула. Подобные обвинения ей приходилось слышать довольно часто, и она уже не обращала на них внимания.
– Я о ней пятнадцать лет думала, в отличие от тебя! Ты бросил нас, когда Алинке и двух лет не было, а теперь мне претензии предъявляешь?
Егор стукнул кулаком об стену так, что на полке задрожали фотографии.
– Ты хоть понимаешь, что он глаз на Алинку положил?! Я его вообще пришибу!
Римма скрестила руки на груди, её взгляд стал ледяным.
– Да когда бы он успел? Они вдвоём в квартире ни разу не оставались! Вадим приходит с работы позже меня, и выходные у нас совпадают. Алинке просто он не нравится, вот и наговаривает на него.
– Моя дочь не врёт! – Егор шагнул ближе, нависая над ней. – Я вообще её у тебя заберу, будет со мной жить.
Римма усмехнулась, но в этой усмешке не было ни капли веселья.
– И ты думаешь, она согласится? У тебя нет столько денег, чтобы исполнять все её прихоти. Она от тебя сбежит через неделю.
Егор прищурился, в его глазах мелькнуло злорадное удовлетворение.
– Не сбежит. И кстати, – он с превосходством посмотрел на бывшую жену, – Алина сама попросила её забрать. Говорит, что не хочет жить в одном доме с твоим мужиком. Боится.
Римма на секунду замерла. Внутри что‑то сжалось, но она тут же взяла себя в руки, не позволив эмоциям вырваться наружу.
– Даже так, – протянула она, стараясь говорить ровно. – Хорошо. Пусть делает что хочет. А я немного подожду, пока она сама обратно не прибежит.
– Не прибежит, – отрезал Егор, но в его голосе проскользнула неуверенность.
Римма медленно подошла к окну, посмотрела на улицу, где дети играли во дворе. В голове крутились мысли, одна тревожнее другой. Она знала Алину лучше, чем кто‑либо: её капризы, обиды, вспышки гнева. Но чтобы пойти к отцу, которого почти не знает… Это было серьёзно.
– Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? – тихо спросила она, не оборачиваясь. – Ты хочешь использовать её, чтобы мне насолить. А она – живой человек, ей всего пятнадцать.
Егор пожал плечами, будто это не имело значения.
– Она моя дочь. Имею право.
Римма резко развернулась, в её глазах сверкнула сталь.
– Имеешь право? Тогда докажи, что ты действительно хочешь быть отцом, а не просто мстить мне. Покажи, что тебе важно её счастье, а не твоя обида.
Егор открыл рот, чтобы ответить, но замер. В его взгляде промелькнуло что‑то неуловимое – то ли сомнение, то ли воспоминание о том, каким отцом он был все эти годы. Но он тут же взял себя в руки.
– Это ты мне ещё будешь про счастье говорить? – усмехнулся он. – Сама‑то хоть понимаешь, как всё разрушила?
Римма глубоко вздохнула, пытаясь сдержать нахлынувшую горечь.
– Я пыталась построить нормальную жизнь. Для себя и для дочери. А ты… – она замолчала, потом добавила тише: – Ты просто хочешь всё испортить.
– Посмотрим, кто кого, – бросил Егор, направляясь к двери. – Алина сама решит, с кем ей быть…
*********************
Вадим вышел из больницы в хмурый, промозглый день. Он вдохнул поглубже, ощущая, как лёгкие наполняются прохладным воздухом, и невольно улыбнулся. Жить. Просто жить – уже казалось счастьем после тех дней, когда каждый вдох отдавался болью.
Римма ждала его у входа, кутаясь в пальто. Увидев его, она бросилась навстречу, но тут же сдержала порыв – боялась нечаянно задеть, сделать больно. Её глаза говорили больше, чем слова: в них была и радость, и тревога, и бесконечная благодарность, что всё обошлось.
– Ну вот мы и снова на свободе, – попытался пошутить Вадим, беря её за руку. – Теперь только домой, отдыхать.
По дороге он ни разу не обмолвился о случившемся с упрёком или обидой. Наоборот – успокаивал Римму, видя, как она то и дело сжимает кулаки, словно готова снова ринуться в бой.
– Ты ни в чём не виновата, – твёрдо говорил он. – Даже не думай об этом!
Женщина хотела возразить, но Вадим перебил:
– Я серьёзно. Ты тут ни при чём. Я понимаю, что ты не могла знать, что так выйдет.
Даже когда знакомые спрашивали, почему он не пишет заявление в полицию, Вадим отвечал спокойно, без тени злобы:
– Если бы мне дочка сказала, что какой‑то мужик к ней пристаёт, я бы поступил точно так же. Это отец. Он защищал своего ребёнка.
Он не злился на Егора. Не держал обиды. Просто принял случившееся как факт – неприятный, болезненный, но уже пройденный этап.
А через пару дней в их квартире появилась Алина. Она вошла тихо, почти незаметно, опустив глаза. В руках держала пакет с фруктами – неловкий, но искренний жест примирения.
– Я… я пришла поговорить, – пробормотала она, не поднимая взгляда.
Вадим и Римма переглянулись. Он кивнул: мол, давай, ты первая.
– Дочка, – начала Римма осторожно, – ты…
– Это я всё придумала, – выпалила Алина, наконец глядя прямо на Вадима. – От начала и до конца. Я не думала, что так получится. Честно. Я просто… просто хотела, чтобы он ушёл. Чтобы всё было как раньше.
Её голос дрогнул. Она сглотнула, пытаясь удержать слёзы.
– Я не хотела, чтобы его избили. Я думала, папа просто поговорит с ним, скажет, чтобы он оставил нас в покое. А когда узнала, что он в больнице… мне стало так страшно. И стыдно.
Вадим медленно подошёл к ней, осторожно, будто боялся спугнуть.
– Знаешь, – сказал он тихо, – я не держу на тебя зла. Ты испугалась, запуталась. Это нормально. Главное – ты призналась.
Алина всхлипнула, наконец давая волю слезам.
– Я просто не понимала… не видела, что мама счастлива. Мне казалось, что он забирает её у меня. А теперь я вижу, что это не так.
Римма подошла, обняла дочь, прижала к себе.
– Всё будет хорошо, – прошептала она. – Мы со всем разберёмся. Вместе.
Алина кивнула, уткнувшись в мамино плечо.
После этого разговора она приняла решение. Остаться с отцом. Дать маме возможность строить свою жизнь, не разрываясь между чувством вины и желанием быть счастливой.
– Я поживу у папы, – сказала она Римме вечером, когда Вадим уже уснул. – Ему тоже нужно время всё осознать. А я… я хочу попробовать. Может, мы сможем стать семьёй. Настоящей.
Римма сжала её руку, не скрывая слёз.
– Ты очень смелая, – сказала она тихо. – Я горжусь тобой.
Алина улыбнулась сквозь слёзы.
– Просто я поняла, что счастье мамы – это и моё счастье. А если она счастлива с ним… значит, так и должно быть.
В тот вечер в квартире было тихо. Впервые за долгое время тишина не давила, не наполняла сердце тревогой. Она была тёплой, успокаивающей – как обещание, что всё наладится. Что раны заживут. Что впереди – новый этап…
