Магазин «Иваныч» работал с незапамятных, еще советских, времен. Раньше это была обыкновенная «стекляшка», в которой по традиции продавали «вино-водку-соки-воды». И звалась она именно так: «Вино-Водка-Соки-Воды». В магазине тогда было три отдела: алкоголь, безалкогольная продукция и табак. В отделах сидели «конкретные» тети, одна другой шире. На головах теть сидели накрахмаленные чепчики. Тети были суровы и неулыбчивы. А не к чему улыбаться в стекляшке! Еще покупатель разбалуется. А баловство советским людям категорически воспрещено – им еще сухой закон предстоит пережить. Так что… Чего уставился, алкаш несчастный? Топай отсюда, пока милицию не вызвала! Иди-иди, бурчит он мне еще!
И неважно, всамделишный алкаш уставился на громоздкое великолепие в лице продавца, или обычный интеллигент в болоньевом плаще, покупающий водку не для себя, а для бригады маляров, делающих ремонт в интеллигентной квартире. Перед тетей все равны. Все на одно лицо. Как китайцы. И это даже не грубые минусы сервиса. Это жизнь. Продавцы магазина «Вино-водка-соки-воды» априори должны быть такими – охраны на «воротах» не наблюдалось. Этаких румяных дядь предпенсионного возраста в то время можно было увидеть только у заводского станка в качестве рабочих.
И вот, отпахав смену на заводе, дяди шли упругим рабочим шагом домой. Путь их пролегал через «стекляшку». И в дни получек, премий и авансов практически каждый заворачивал в «Вино-водку», чтобы, отслюнявив от кровно заработанных, выделить 3 руб. 62 коп. на бутылку «Столичной», получить сдачу и купить на нее соевых батончиков на закусь. Они бы с удовольствием приобрели плавленый сырок дружба или колечко ливерной (сорока копеек хватило бы), но в отделе соков продукты такого рода не продавали. И зря. Хорошо закусившие мужики меньше бузят.
А посетители стекляшки – бузили. И могучим тетенькам не раз приходилось расправлять широкие свои плечи, хватать за шкирку разодравшихся между собой пьяниц и расшвыривать их в разные стороны, как котят, не поделивших хвостик от воблы.
После благодати брежневского застоя к власти прилетел ставропольский товарищ и ввел сухой закон. Стекляшка трещала по швам, как крепость Измаил под напором доблестного войска российского. Очередь змеилась на целый километр и доходила аж до перекрестка, где располагалась другая «стекляшка». В общем, было весело. Живенько так. У некоторых старожилов до сих пор нервный тик от воспоминаний. «Не приведи господь», — говорят и даже украдкой крестятся.
Когда ставропольского товарища отправил восвояси высоченный сибиряк с серебристой шевелюрой и красным носом, штурм стекляшки прекратился. От богатого выбора заморской отравы двоилось в глазах. От ценников – троилось. Но брали пойло охотно и с огоньком, тем более что стекляшку сделали круглосуточным магазином и назвали броско – «Алко-маркет». И простоял «Алко-маркет», бывшая «стекляшка», с заколоченными (напрочь выбитыми) окнами довольно долго, пока не случилось ЧП. Какая-то партия левака, бойко распроданная по дешевке, отправила на тот свет сразу тринадцать человек, и еще десяток ослепли. Хозяева (некое ООО) сбежали, роняя тапки, в неизвестном направлении. Стекляшка опустела.
Правда, ненадолго. Место отличное, людное – на Заводской всегда народ. Утром – на завод. Вечером – с завода. Выкупил магазин некий Степан Иванович Буря, мужичок оборотистый и трудолюбивый. Хоть и выгодно алкоголь продавать, но хлопотно. Не знаешь, на что нарвешься. Да и конкуренция в виде всяких шарашек, ларьков и киосков, объявилась – наросло их, как грибов в августе. Иванович недолго размышлял: сделал ремонт и установил холодильные камеры. И вот, 8 июля 2000 года было торжественное открытие магазина «Иваныч», здравствующего по сей день.
Зоя, окончательно выбившись из сил в поисках хоть какой-нибудь работы, забрела сюда совершенно случайно. Очень хотелось есть – она с раннего утра бродила по разным организациям, но нигде работники пока не требовались. Не сезон, что ли? С утра она выпила кружку сладкого чая, и сейчас в ее желудке разразился настоящий бунт. Даже неудобно перед людьми. Но что Зоя могла поделать: в Зоином холодильнике третий день висела мышь, покончившая жизнь самоубийством. Наверное, от стыда повесилась: вот такая никчемная хозяйка – в доме хоть шаром покати.
Кузька истошно орал, резал без ножа, растравливая Зоино сердце. Хотя ему, паскуднику, в отличие от Зои, не так уж было и плохо: хозяйка на последние деньги купила ему «вискас» и отсыпала корма столько, сколько положено. Сама же… Да что там говорить – уволили Зою из салона-бутика модной одежды в самый неподходящий момент, когда она этого совсем не ожидала. Уволили за растрату. После очередной ревизии обнаружилась большая недостача, которую покрыла вся Зоина зарплата и отпускные.
— Мне воры не нужны, — начальница даже не посмотрела в сторону красной, как рак, Зои, — скажи спасибо, что легко отделалась.
А она ничего не воровала. Правда! Она даже не могла понять, где обсчиталась. Ну, что теперь крыльями махать? Только плакать от страха и безнадеги: никаких сбережений у Зои не было. Бухгалтерша бутика на жалобы девчонок по поводу маленькой зарплаты ехидно говорила: откладывать надо. А с чего откладывать? За съемное жилье заплати, едой какой-никакой запастись надо? Надо. Одежонку купить. На зиму Зоя осталась без сапог. Планировала получить за ноябрь жалованье… Получила, называется. Здорово, что и говорить.
А еще так больно, так обидно было… Одна из коллег, красотка с модельной внешностью (длинные ноги и пышная грудь), с мечтой и претензией на съемки в гламурных журналах, даже не скрываясь, в спину Зои кинула:
— Моль бледная. Глядеть тошно – семенит ножонками. Тьфу, крыса какая.
Мозгов бог красотке не дал. Тактичности тоже. Наверное, и совестью обделил. Не она ли сфабриковала недостачу?
Думать об этом не хотелось. И если честно, Зоя с тайным каким-то облегчением покинула обыкновенный магазин, увешанный турецким шмотьем, с претензией на эксклюзив. Бу-у-у-ути-и-и-к, надо же. Смешно, ей-богу. Ну моль, ну, бледная. Зато выручка у Зои все равно была больше, чем у красотки…
За неуплату отключили свет. Зоя три ночи ложилась спать очень рано. Кузя, суетливый тощий сиамский Кузя, с громогласным мурчаньем забирался хозяйке под мышку и затихал, успокоенный – Зоя дома, какое счастье! Ему так мало требовалось для счастья, просто, чтобы хозяйка почаще была рядом. Зачем она его завела – несчастный кот целыми днями сидел один, пока Зоя работала каждый день с восьми утра до восьми вечера. И вот теперь она дома, без денег, без надежды и без света…
Потому и отправилась она промозглым утром на поиски работы. Выделываться не стала – пошла прямо, заворачивая по пути во все магазины одежды и косметики. Она очень хороший продавец. От бога! Могла снег продать зимой. Но продавала с умом, не «лишь бы что втюхать», а чтобы человеку понравилась вещь. Подошла. Чтобы сидела, как влитая. Чтобы не было возвратов и скандалов. Почему, почему хозяйка не оценила этого замечательного Зоиного таланта? Будто в душу плюнула…
В общем, она завернула в «Иваныч», чтобы купить какой-нибудь дешевенький пирожок. Хозяин магазина специализировался в основном на мясной и молочной продукции. И потому вскоре в магазине появился отдел «кулинария», где продавались беляши, расстегаи, модные пиццы на русский манер (когда слой теста пухленький и объемный – ватрушки с начинкой из колбасы и сыра). В общем, все, что не продавалось в натуральном виде, активно уходило на кухню.
У Зои слюнки потекли от великолепных запахов печеного. Она мялась около прилавка, выбирая, что бы такого купить, чтобы наесться сразу и об еде не вспоминать хотя бы несколько часов. Взгляд ее остановился на здоровенном беляше. Она покопалась в кошельке, вытащила пару десяток и через некоторое время получила свою еду, решив проглотить импровизированный обед на улице, около магазина.
Здесь было уютно. За несколько лет Иваныч облагородил территорию: положил плитку, разбил клумбы с неприхотливыми хо́стами и кустами барбариса, поставил пару фонарей на длинных ножках и ажурные скамеечки для бабушек. Сейчас зелени никакой, но и слякоти нет. Симпатичный боярышник красовался ярко-красными плодами, словно елочными бусами. Романтичненько.
На одну из лавочек Зоя присела. К ней сразу же подлетели разжиревшие на халявных харчах сизари. Делиться с ними ужасно не хотелось. Гули разочарованно от Зои отошли, совершенно не опасаясь парочки рыжих, разъевшихся, наверное, до изжоги, толстых кошаков, вольготно валявшихся на скамейках.
«Наверное, когда я начну подыхать от голода, обязательно притащу сюда Кузю. Здесь он точно не пропадет», — подумала Зоя, откусывая от теплого, пышного, сочного беляша еще один кусок. — Чайку бы».
Она оглядывала бывшую стекляшку. На двери ее белела парочка объявлений. Зоя присмотрелась: «Срочно требуется…» — гласил заголовок одного из них. Не поленилась, подошла поближе.
«СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ПОВАР-КУЛИНАР!!!
ГРАФИК – 2 ЧЕРЕЗ 2. ЗАРПЛАТА ДОСТОЙНАЯ! ОТ 6000 руб»
Зоя, недолго думая, отправилась устраиваться на работу. Ей понравился график. И зарплата – тоже. По меркам маленького городка десятых годов нового века – неплохо! Над тем, что Зоя и профессия кулинара даже рядом не стояли, она решила не заморачиваться. Главное, начать сражение, а там…
Продавец кулинарного отдела, миловидная женщина средних лет с очками на сухом носике, провела Зою в подсобку. Зоя и рот раскрыла: снаружи стекляшка казалась не ахти какой большой. А внутри – сеть катакомб и коридоров. Зоя вовсе не удивилась бы, если за магазином увидела огромный каньон со сваленными туда грузовиками, как в фильме «От заката до рассвета». Хорошо хоть название у магазина приличное – «Иваныч», а не вот это самое… крученое которое, у неоновой красотки из киношного кабака.
Кабинет директора располагался в самом конце коридора-туннеля. Она вошла следом за женщиной с очками на носу.
— Степан Иванович, тут девушка по поводу работы, — отрекомендовала Зою женщина и тактично удалилась.
«А зря, — подумала Зоя, — когда этот дяденька отправит меня пинком под зад, я, похоже, еще целый год буду бродить по коридорам и орать: «Лю-ю-ю-д-и-и-и-и!»
«Дяденька» представлял из себя типичного такого мужичка от сорока лет, если точнее, без возраста. Какого роста – непонятно, сидел, зарывшись в документы. Но плечи широкие, и сам весь, плотный, будто из каучука сделан. Коротко стриженый ежик волос, сдвинутые брови, тонкая полоска рта. Не урод. Но видом своим суровым ответной симпатии не вызывал. Скорее – робость, как командир части внушает солдатикам благоговейный страх и осторожную опаску.
— Здраствуйте, — промямлила Зоя.
— Здравствуйте. Сразу вопрос. Опыт работы имеется? – спросил мужичок.
Зоя быстренько собрала себя в кучку и уверенно блеснула глазами. Она, конечно, блеклая моль, но ведь не замуж выходить за Иваныча собралась.
— Пять лет как работаю в торговой сфере. Образование – среднее специальное, — отбарабанила, как по написанному.
У Зои еще с педучилища сохранилась такая особенность: чем страшнее вокруг, тем увереннее она выглядит. На экзаменах, помнится, по методике русского языка и литературе, вытащила она билет по книге Житкова «Мария и Мэри». Как на грех, не читала Зоя эту книгу. Все у Житкова читала, кроме морских рассказов. И что делать? А ничего. Начала с упоением и вдохновением анализировать «книгу о великой дружбе». Самое интересное, одна из экзаменаторов, любимая Зоей Александра Сергеевна, видимо, тоже не читала эту книгу. Но кивала головой, пребывая в восторге от пылкой Зоиной чистой и яркой речи. Настаивала на пятерке. Но второй преподаватель поставил «4».
Потом, в рекреации, он подошел к Зое и тихонько шепнул:
— Только из уважения к Александре Сергеевне. Ну и в восхищении от твоей, Зоя, находчивости. Заливала ты будь здоров. Я, честно говоря, заслушался. Тебе надо в писатели податься.
— А о чем был этот рассказ? – Зоя покраснела. Она «заливала» о двух отважных девушках-медсестрах, проявивших стойкий героизм на полях сражения красных с белогвардейцами.
— О столкновении шхуны «Марии» с английским теплоходом «Мери». Почитай, хорошо?
— Обязательно, Вадим Анатольевич, спасибо! – пролепетала Зоя и поспешно ретировалась от греха.
Вот и сейчас Зоя уверенно заливала, что является потомственным поваром, прямо отпрыском поварской династии. Что с детства росла в атмосфере кухни. Что знает технологию приготовления тысячи блюд! Вот только образования соответствующего нет – не туда ее занесло, к сожалению: маменька в педагогику отправила. А так-то Зоя – ого-го! (В принципе, далеко от правды она не ушла – маменька действительно была поваром в детском саду).
И муж (первый, с которым Зоя развелась в прошлом году), тоже был поваром в баре «Белые Ночи». И Зоя действительно частенько торчала с мамой на кухне – вечерами они вместе ходили «кормить ночников», детишек, проживавших в детсаде круглосуточно, пока родители работали. И чистила лук и морковь на завтрашние заготовки. И картошку – тоже. И у мужа на кухне Зоя бывала. В конфетно-букетный период он подкармливал ее жаренными до чесночной корочки окороками и картошкой во фритюре. Девяносто третий год на дворе. Какие уж цветы – поесть бы по-человечески.
Чем не повар?
Иванович слушал Зою, слушал. Постепенно брови его поменяли выражение: разгладились. А одна бровь изогнулась удивленно.
— Учителка, что ли?
Зоя покраснела, но не сдалась.
— Учительница. Рисования. Но работать в школе не стала. Зарплату задерживали. А жить-то надо.
— А почему сейчас не устроитесь?
— Потому, что внезапно открыла для себя: мое истинное призвание – кулинария!
Иванович даже не улыбнулся.
— А, понятно. Санитарная книжка имеется? Если имеется, то приходите завтра. Пока будете помощником повара. Посмотрим, что у вас за призвание такое…
***
Зоя приступила к работе через три дня. Главный повар кулинарного царства, седенькая, пожилая Татьяна Сергеевна, кругленькая и маленькая, приняла Зою благосклонно. Да и все остальные — рослая Наташа с беременным животом (вот-вот в декрет уйдет, ей и требовалась замена), полная, одышливая Таня вторая (без отчества, хотя была чуть младше Татьяны Сергеевны), шустрый Димка, повар на подхвате, и коллектив продавцов, по натуре были простыми и невредными, в отличие от бывшего коллектива магазина «бутика» элитной одежды, откуда Зою с позором поперли. Там народец смотрел на людей свысока и жил интригами, сплетнями и расследованиями.
А здесь работникам было не до интриг: времени на интриги не оставалось вообще. У хозяина политика простая – справился – ступай домой. Но чтобы на витрине была полная выкладка. И, не дай бог, покупатель попросит фарш или готовых котлет, а продавец их не найдет. Тогда будет повару по пятое число.
Поэтому кулинары старались, как никто. Работа поставлена четко и слаженно: Наташка бойко крутила фарш на огромной электрической мясорубке. Быстро формировала котлеты, рулеты, отбивные, антрекоты и прочую продукцию холодного цеха. То, что оставалось вечером, переходило в горячий цех, где царила Татьяна Сергеевна. Вот кто был богом! Она пекла такие пироги, которых Зоя не едала даже у бабушки: пышные, тающие во рту, с сочной начинкой, не черствеющие на следующий день – шедевры кулинарного искусства.
Таня вторая вертелась на салатах: винегрете, витаминном, оливье и шубе. Димка был на подхвате у всех: и тестом занимался, и салатами, и голубцы тушил, и котлеты жарил. Цеха работали, как турбинные двигатели. Болтать не было возможности. Осуждать кого-то – тоже. И Зое нравилась деловая атмосфера. Зоя включилась в работу сразу же, будто всю жизнь тут была. Она отъелась, разрумянилась и похорошела. Потом пришлось даже сесть на диету и не пробовать за чаепитием предложенные «шефиней» вкусности.
Негласно повара ели все, что было здесь приготовлено. Татьяна Сергеевна проговорилась: навар от кулинарии переваливает 200 процентов. И ничего страшного, в том, что работники пообедают бесплатно, нет. Даже хорошо: проверят качество на себе.
— Ни одного отравления за столько лет! – говорила она. И Зоя верила ей.
Воровства с кухни шефиня не терпела физически. Да и Зое в голову не приходило утащить за пазухой кусок мяса. Каждый вечер шефиня и без того вручала ей несколько котлеток и пирожков. Кузя кулинарный дар оценил и тоже округлился. Хоть на кота стал похож. Зоя гладила его по круглому боку и благодарила небеса, что нашла хорошую работу. Она схватывала все на лету и стала задумываться: а может быть, она и вправду настоящий повар?
С подсобной рабочей Зоя стремительно перебралась на ранг повыше: сама продумала технологическую карту и записала все в тетради. Татьяне Сергеевне такая подача понравилась.
— Молодец. Принимаю в разработку. Действительно, куриные рулетики с сыром по твоему рецепту гораздо мягче и симпатичнее выглядят. Продолжай.
Зоя продолжала. К следующему декабрю она могла накрутить за час двадцать килограммов голубцов. Голубцы были особой манией горожан. К Новому Году они покупали этот полуфабрикат десятками кило. Зоя не понимала – в чем фишка. Но не спорила. Магазин получал прибыль, а прибыль означает премию. А премия означала новое пальтишко. Светлое такое, с пушистым воротником и манжетами. Как у Снегурки. В сочетании с высокими сапожками и белой шапочкой будет прелестно! Почему бы не побаловать себя? Жизнь только начинается, правда!
Она, правда, стала приобретать краски, отличные от серых. Оказалось, что Зоя вовсе не блеклая моль, как частенько обзывал ее бывший муж и бывшие коллеги затрапезного «бутика», а вполне симпатичная молодая женщина. И со вкусом у Зои все в порядке. И с волосами – тоже. Волосы до работы в кулинарии выглядели неважно – серые, ломкие и сухие. Никакие шампуни и маски не помогали. А теперь (поди, на Таниных витаминных салатах) распушились, заблестели и стали послушными завивке.
Димка начал оказывать знаки внимания. Неуклюже так, по-своему, по-поварски: булочку испечет для Зои. Подаст на тарелочке, а рядом – ягодки. Для красоты. Татьяна Сергеевна долго на его ухаживания не любовалась. Враз поставила на место при всех:
— Дима, а ты про жену и дочку позабыл? А про то, как я в прошлом году еле-еле от развода тебя отмазала – тоже?
Тот залился краской. Татьяна Сергеевна зыркнула строго на Зою.
— Ну, а ты? Отбрить женатика не можешь? Мало тебе досталось? Когда твой бывший от тебя к другой ушел и из дома выгнал, не больно тебе было? Не обидно? Почему же ты не проявляешь женскую солидарность? Не сделаешь этому кобелю внушение? Что за мода пошла у вас, девочки? За поди кого выскочат, разведутся, сопли вытрут и опять – на те же грабли. Наташка, тоже, дурочка, от женатика родила. Нормально? Нет?
— Ненормально. Но ведь она любит своего малыша, — потупилась Зоя.
— Любить никто не запрещает. Только Наташка любит своего малыша одна. Без отца. И живет одна. Ей даже в декрете толком не отдохнуть – через месяц на работу выскочит. Никакой поддержки. А все ваша глупость, ваша распущенность. И тебе бы не с Димкой кокетничать, а на Степана Ивановича внимание обратить! Вот где настоящий мужик. И семьянин! Холостой, деловой, справедливый! Бери и радуйся!
Брать Степана Ивановича, этого буку? Ей, жалкой мышке Зое? Да он смотрит сквозь нее! Ну, Татьяна Сергеевна, ну дала стране угля… Да он не то что на Зою внимания не обратит, он даже на красотку из «бутика» не взглянет, такой занятой и недоступный!
Новый 2011 год приближался с космической скоростью. Кухня гудела – было очень много заказов. Неужели хозяйки настолько обленилась? У Зои темнело в глазах от сотен голубцов и куриных рулетиков с сыром. На плите парились кочаны с вырезанной сердцевиной, и Зоя, заработавшись, пару раз серьезно обожглась, снимая листья с капусты.
Они были нежные, тонкие, белые – то, что надо. Свежайший фарш (на голубцы заветренный не полагался, только свежий) краснел в огромном тазу. Пыхтел в кастрюле круглый краснодарский рис. Зоя ловко обрезала ножом толстые прожилки с капустного листа, укладывала в середину добрый кусок начинки, посоленный и поперченный в меру, на автомате заворачивала лист конвертиком и – на поднос, к горке голубцов-близнецов. Десятый поднос – ужас какой-то!
Мама никогда не ставила голубцы на праздничный новогодний стол. Гвоздем меню был кролик в сметане с чесноком. Или утка с яблоками. Или, на худой конец, в конце дефицитных восьмидесятых, курица с лимоном. В девяносто пятом она подавала американские окорока, запеченные с картофелем под майонезом в духовке. Но чтобы голубцы… Зоя, помнится, долго дивилась, когда первый и бывший ее муж пыхтел над этими самыми голубцами в канун Нового года. А свекровь еще добавила оригинальности: оставшиеся листья обмакнула в кляр, а потом во фритюр. И стопочкой, друг на дружку – получился то ли пирог, то ли блины, непонятно. Хотя – вкусно. Чем богаты, как говорится.
Но сейчас время более-менее благополучное. А все в этом городе сдвинулись на голубцах просто! Правда, на рулетиках сдвинулись не меньше. Зоя перекручивала куриные грудки на мясорубке, добавляла в фарш немного сливок. Разделочную доску покрывала пищевой пленкой. Аккуратно размещала массу тонким слоем на доске и на край получившегося квадратного блина выкладывала тертый с чесноком сыр. Потом заворачивала массу в рулет (аккуратно оттянув пленку), получалось красиво. Делила рулет острым ножом, обваливала в белых, крупных сухарях – и на поднос. Хозяйке оставалось бережно донести полуфабрикат до личной кухни, обмазать глубокую сковороду маслом, выложить рулетики на дно, залить их сливками или сметаной, да запечь в течении двадцати минут. На блюдо подать с укропом. Соус – в изящный соусник. Чем не праздничное блюдо?
— Она просто ас! – говорила про Зою Татьяна Сергеевна, когда Иваныч интересовался успехами новенькой. — Талант! Просто золотые руки! Действительно, династия! А хорошенькая какая! – добавляла от себя. И, в сущности, не по теме разговора.
Степан Иванович хмурился и старался быстрее улизнуть от не в меру разговорчивой шефини. В горячий цех он и так практически не заходил. Не положено посторонним здесь болтаться, в святая святых Татьяны Сергеевны. Она сама ходила к нему, как к барину, в кабинет, с неизменным подносом. С неизменной тарелочкой с неизменными пирожками и чаем. Каждый божий день, кроме воскресенья.
Утром 29 декабря Зоя вышла на смену, ей выпало работать именно сегодня. Самый тяжелый день в году. В подмогу даже Димку поставили. Придется побегать. Раньше семи вечера отсюда не уйдешь. Настроение у Зои было боевое. Уходя, она поцеловала Кузю в нос:
— Сегодня не надейся, в пять не приду. Спи!
Кузя прижмурил голубые свои, космические очи, повернулся на правый бок и снова заснул, подергивая черным, с узелком на кончике, сиамским хвостом. Он плотно подзаправился еще в четыре утра, упорно перед этим попрыгав на спине хозяйки, вынудив ее проснуться и покормить, в конце концов, оголодавшего в край ребенка. Он планировал славно поработать – спать беспробудно до двух, а потом, совсем по-шариковски «разъяснить» хозяйское пальтишко с воротником из загадочной ламы. Она это пальто надевает редко – маркое. Значит, сегодня тот самый случай. Даже когти чешутся.
К великому разочарованию Кузи, глупая хозяйка напялила сегодня именно ЭТО! День – насмарку. Кузя даже целоваться не пожелал. Правда, она не заметила его обидок, натянула на ноги длинные сапоги и шапку, подкрасила губы и улетучилась.
Это ужасно непрактично, такой наряд, но очень хочется под праздник блеснуть. Жаль, что магазин не приветствует проведение корпоративов – Зоя накрасилась бы и завилась. Так хочется праздника, все время одна. Зоя и Кузя. Никаких отношений. А ведь ей уже тридцать. Пора бы задуматься… Но обжигаться страшно. И все-таки…
И все-таки, у Ивановича не такой уж и свирепый вид. Зоя думала сначала, что хозяин магазина – недобитый бандюган из девяностых. А он – ничего. Даже когда сердится на персонал – голоса не повышает и матом не орет. Бывшая начальница, с иголочки вся, с прической и макияжем, выглядела, как конфетка. Пока рот не откроет. Хуже базарной торговки, честное слово. А этот – культур-мультур. Коллектив в основном женский. И женщины пытаются кокетничать с ним.
Но крепость неприступна. Зря Татьяна Сергеевна так сказала. Для Зои Иваныч недоступен. Хотя… Мечталось, что скрывать. Коренастый, крепкий, в кожаной куртке, сильный и молчаливый…
Зоя немного зарделась от смелых мыслей. Надо же, а ей казалось, что бывший навсегда отбил у нее желание думать о романтических приключениях. Самым мягким в его лексиконе по отношению к Зое было слово «жаба». Можно было считать за комплимент.
— Ты на себя посмотри в зеркало, жаба! Еще мне тут предъявляет, дура. Собирай манатки и проваливай. Кошака своего придурочного забери, а то я его сейчас об стену шварну! — Вот как обласкал ее муж перед расставанием.
А свекровь? Что свекровь? Защитила семейные устои? Нет. Она просто сказала:
— Гриша тебя не любит, Зоя. Сама виновата. Жена из тебя никудышная. И кота забери. У меня на него аллергия. И в ботинки он, поскудник, ссыт!
Ну и ладно. Если честно, тогда Зоя, выходя из квартиры мужа, почувствовала облегчение. Точно такое же, как когда выходила из бутика…
Она бормотала что-то под нос и совсем не заметила, как подошла к магазину. Тот выглядел очень романтично: кусты и деревья были покрыты мягкими снежными шапочками. Особенно стильно смотрелся боярышник: на зимующих его красных ягодах – нежные коронки изморози. Празднично, сказочно… Так и просятся на холст. Зоя лет сто не прикасалась к краскам. А теперь почувствовала – непременно купит несколько тюбиков масляной и прихватит коробочку с акварелью. Красное и белое – роскошное сочетание. Новогоднее и такое… русское, торжественное, жизнеутверждающее!
И… нос к носу столкнулась со Степаном Ивановичем. Точнее – уткнулась в его широкую грудь. От Степана Ивановича манко пахло хорошим одеколоном и чистотой. Зоя вовремя очнулась и успела извиниться.
— Мечтать будете на выходном, Зоя. А сегодня надо как-то выстоять день. Продержитесь?
— Продержусь, Степан Иванович, куда я денусь с подводной лодки, — ответила Зоя. Она была смущена и потому – красноречива.
— Я надеюсь на это, — буркнул шеф и поспешил к своему джипу.
Он, в отличие от Зои, с утра был раздражен. Подводили поставщики. Продукция задержится на три дня. А зачем магазину мясо через три дня? Народ будет объедаться прошлогодними салатами, и мало кому в голову взбредет жарить котлеты. Мясо нужно было… вчера. Урроды недоделанные. Кто придумал их, этих долбанных перекупов? Ненужное звено в цепи. Нет, надо срочно подписывать договора непосредственно с фермами. Тогда и рост цен можно приостановить. С молочкой получилось? Получилось. Ну и эти «логисты хреновы» пусть лесом идут. Присосались на ровном месте к трудягам и наживаются за их счет.
От нервного напряжения разболелась голова. От завтрака Степан отказался – мать только головой покачала.
— Ты уже совсем загнал себя, Степа! Надо отдыхать хоть иногда! И что ты этот кофе литрами лакаешь? Нет жены, а я не вечная, следить за тобой!
— Тебе надо, ты и отдыхай! – огрызнулся Степан.
Он такого себе не позволял, уважал маму. Но порой она была невыносима. Опять пристала с этой дебильной темой про женитьбу. А он не желает. Ему и так нормально. Надоели бабы до смерти. Пока с ними встречаешься – уже сканируют, выясняют уровень благосостояния, льнут, липнут, льстят, юлят, хитрят, обволакивают…
Нет, не Степа им нужен, а его дом, его тачки, его деньги. И хрен поймут эти хищные бабы, что нет у Степы свободных денег. Нет! Часть на товар, часть на ремонт и обслуживание техники, оборудования, часть на зарплаты и премии работников, часть на черный день и на обслуживание собственного любовно отстроенного дома. Ему некогда сидеть у юбки жены, таскаться с ней по светским раутам и всяким столицам с курортами. Он работает! Даже мама, и та до сих пор работает. Не желает сидеть дома – болеет за дело! Чего, спрашивается, он на нее злится?
Опека… Эх, эта материнская забота. Она желает ему только хорошего…
— Зоя – просто ас! А хорошенькая какая… Присмотрись, Степушка. Эта не твоя Машка кудлатая из «Парижских грез». Морда намазана отлично. И ногти метровые. А ума и совести – ноль! А тут такая девушка, трудяга, интеллигентка… Степа!
Степан хмыкнул. Мать была права: эта кудлатая Машка, владелица бутика (надо же) «Парижские грезы» на деле оказалась той еще стервой. Капризы на ровном месте. Разборки. Сплетни, интриги расследования. Сплошной бразильский сериал. И вроде женщина самостоятельная, магазинишко держит. Но гнилая в душе. Гнилая, это чувствуется… Эх, Маша, Маша… Красивая, да не наша.
И вдруг – Зоя. Вся в снежинках, в искрах, с выбившимися из-под шапочки светлыми волосами, с румянцем на щеках… Тоненькая, в чудном пальтишке и высоких сапожках, истая Cнегурка из Асадовского стихотворения…
Трепетная, смущенная,
Снится или не снится?!
Снегом запорошенная,
Звездочки на ресницах…
— Не ждал меня? Скажешь, дурочка?
А я вот явилась… Можно?
Сказка моя! Снегурочка!
Чудо мое невозможное!
Ей так шло это пальтишко, ловко сидевшее на тоненькой талии, так шла белая шапочка, даже зимний боярышник с красными ягодами ей был удивительно к лицу. От Зои манко пахло тонкими духами и чистотой. И яблоками почему-то… Так пахнут очень юные девушки. И Зоя. Красавица. Он сразу заметил. Еще тогда, когда она на работу устраивалась. И потом, когда она трудилась в цехе. Руки красивые. Не маникюр, нет. Маникюр в цеху запрещен. Сама форма рук: тонкие, но сильные, добрые такие. У мамы в молодости были такие руки. Маленьким Степка подолгу любовался, как мама месит тесто на пироги. Уютно…
Покраснела, когда, ткнувшись ему в грудь носиком, вдруг вскинула ресницы и подняла на него лучистый взгляд. «Куда мы денемся с подводной лодки», — сказала. Отчаянная. Мама говорила, что ее бывший муж выгнал из дома. Просто взял и выгнал. С котом. Придурок, и на кого променял ее? На фитюльку? На стерву? Ну и поделом ему, идиоту.
Значит, все это богатство достанется Степану!
День был сумасшедшим. Покупатели хватали все, что подворачивалось на глаза: жирную зимнюю селедку, баранину, свинину, говядину… Перепелок и цыплят. Фарш, рулетики куриные, голубцы… В магазине весь день толпился народ, и продавцы к вечеру едва стояли на ногах. Кухня вымоталась окончательно, и когда Степан выдавал всем аванс и премию, у Зои дрожали руки.
Он ждал в машине, когда она выйдет из магазина. Мать еще с утра, когда принесла чай и горячие пирожки, с порога сообщила:
— Степа, меня подружка пригласила в гости. Я домой сегодня не поеду.
— Ты будешь, как выжатый лимон, мать! Какие гости!
— Ну… давняя подружка. В Новый Год неудобно – дети приедут. Внуки. Посидим накануне. А ты, — мама хитро прищурилась, — на Зойку посмотри, какая, а? Прелесть просто!
Намек понят. Мама гордо удалилась командовать поварами. Ей сегодня придется весело.
Степан зарылся в документы, в прайсы и договора. Не работалось. Зоя прочно засела в голове.
***
И вот он – ждет. Она выпорхнула из магазина. Он вылез из машины.
— Выстояла?
— Ага, — ответила Зоя.
— Разрешите, Зоя, вас подвезти?
Решительное «нет» в ответ. Степан растерялся даже.
— Подвозить не надо. А проводить – разрешу. Погода какая чудесная… Красиво!
Они гуляли по городу до самой глубокой ночи.
— А почему местные жители так любят голубцы? – вдруг спросила Зоя, — мне они уже ночами снятся!
— Не знаю, — пожал плечами Степан, — моя мама предпочитает подавать к праздничному столу кролика, тушеного в сметанном соусе. Это очень вкусно. В детстве на весь подъезд чесноком пахло. Хвоей и чесноком. У нас тогда хорошая семья была: мама, отец, я и брат. И вот мы с отцом и братом заходим в подъезд, тащим елку и чувствуем: мама готовит кролика. Стоим, как дураки, и нюхаем…
— Моя мама тоже готовила кролика, — с жаром подхватывает Зоя.
— А где ваша мама? – спрашивает Степан.
— А она умерла в конце девяностых. А ваши родители живы?
— Мама осталась. Отец умер от инфаркта – не выдержал гибели брата. Он погиб в Афгане…
Помолчали. Степан ловко свернул тему:
— А вы где будете отмечать праздник?
Зоя пожала плечами.
— Дома, разумеется. У меня даже елки нет. Не для кого. У меня только Кузя. Ему ставить елку – дорогое удовольствие. Уронит и шарики разобьет. Кузя – это мой кот. Сиамский. Хороший парень. С чувством юмора…
Она вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу.
— Господи, мы тут гуляем, а он дома некормленый сидит! Вы простите меня, но надо спешить, он сейчас всю квартиру разнесет, и хозяйка нас точно выгонит!
— Побежали, — вдруг предложил Степан, — вместе. Ужасно хочется познакомиться с вашим котом. Никогда не видел котов с чувством юмора!
***
Зоя и Степан поженились в декабре 2011, прямо перед разрекламированным «концом света». Они вместе уже тринадцать лет. Тоже мне, чертова дюжина: это были очень счастливые тринадцать лет. Мама Степана находится в добром здравии. Правда, на работу больше не ходит – заправляет кухней Зоя. Она теперь там царица. Она даже образование специальное получила. Правда, Зою больше привлекают кондитерские изделия: у нее не торты, а произведения искусства. Заказчикам жалко их есть. Художественное образование, как никак…
В семье растут двое мальчиков. Зоя мечтает о девочке. Она – отчаянный человек и считает, что сорок три года для рождения маленькой снегурочки – не помеха, лишь бы желание было. Степан волнуется за здоровье жены. Но от «лепки» снегурочки не отказывается – дело нехитрое и увлекательное. Это тебе не в торговле работать.
А что с Кузькой?
Не волнуйтесь, с Кузей все в порядке. Он очень старенький, но в маразм еще не впал – спит целыми днями у камина, но паскудничать не разучился. Под новый год Елку от него приходится защищать в прямом смысле этого слова. «Разъясняет» с молодым азартом, паршивец…
Все у них хорошо. В праздники под общей крышей собирается вся семья. Пахнет хвоей, мандаринами и чесноком (мама готовит своего фирменного кролика). Стол ломится от закусок, еще бы, два шеф-повара в доме! Тут и канапе со всевозможными начинками, и малюсенькими, на один укус, пирожными, и традиционный оливье, и изысканный «Нисуаз» с анчоусами и тунцом, окорок под брусничным соусом… в семье все любят вкусно поесть.
Только вот голубцов нет. Нет, и точка. Зоя категорически их не понимает, хоть и готовит это блюдо божественно.
О вкусах не спорят, как говорится…
