— Ты когда няню наймешь?
— Тебе ж ребенок спать мешает — ты и нанимай. Я тут причем?
— При том, что это твой ребенок!
— Мой. И мне она не мешает. Сейчас мы с Машенькой пойдем спатки, раз злобная тетя Даша не любит детей.
— Я люблю детей, но я не могу больше жить твоей жизнью!! Выметайся!
***
До того, как погибли их родители, Ира была примерной девочкой. Хлопот не доставляла. Учебу не прогуливала. Из них оторвой, скорее, была Даша, которая к двадцати двум годам уже перепробовала все цвета краски для волос и все будущие профессии. Она поступала на парикмахера, на художника, на математика… И нигде дольше семестра не проучилась. Были еще универы, в которые ее не приняли, поэтому «профессий мечты» у Даши значительно больше, чем учтено в перечне ее «перепоступлений». В отношениях она тоже серьезностью не отличалась.
Ира — примерная.
Что ей мама говорила, все выполняла.
А «перемкнуло» ее уже в день похорон.
Она стащила у сестры краску для волос и покрасилась в черный. Из светло-светло русого в черный цвет. Когда все оторопели, сказала, что так выражает свой траур.
Ира пошла в разгул.
Даша остепенилась.
Все думали, что будет наоборот. Что это Дашу надо будет ловить по злачным местам и вытаскивать из запоев.
Такой загул и привел к появлению ребенка, к чему обе сестры оказались не готовы.
Даша, которая тогда забросила свою учебу, и стала содержать сестру, поставила Иру перед фактом:
— Я с ребенком сидеть не буду.
Но, как посмеивалась когда-то мама, «а куда ты денешься», и Даша никуда и не делась. Сидела как миленькая.
Но жили сестры порознь.
Дашу ночной плач сводил с ума.
А ей работать.
Ире выделили комнату в общаге ее института, из которого она чуть позже благополучно вылетела, и пришла к кому? К Даше.
— Это на неделю! Снимай квартиру!
— Но у меня Машуня… когда я на подработки выходила, с ней была ты. Но это я жила в общаге, а, чтобы снимать квартиру, нужно намного больше денег…
— Тогда снимай комнату, — сказала Даша.
Даше не улыбалась роль плохой сестры, но и от роли мамы, которой она стала для Иры, ее уже воротило. Не такая уж и огромная у них разница в возрасте, чтобы Даша стала для сестры и мамой, и папой, и бабушкой! Три года. Понятно, что денег нет, что от родителей наследства не осталось, сами с кредитами маялись, и что ребенок у Иры, но пора остепениться и ей.
— Не хочу я в комнату! В общаге уже нажилась!
— Ира, а о чем ты раньше-то думала?
О вечеринках и парнях.
— О родителях!
— Я тоже, но это не помешало мне работать! Подай хоть на алименты со своего…
— Я подам, но он их платить не будет.
И Ира засиделась у Даши. Но пообещала компромисс: она идет работать и на свою зарплату нанимает няню. Хотя бы на полдня. Чтобы и Даша могла поработать, и Ира — на работу сходить, и при этом Даша не ворчала, что ребенок постоянно с ней.
***
— Баю-баю-баю-бай, спи, Машуня, засыпай, ну, а если не заснешь… то я тоже не засну, и тетю Дашу уволят с работы, и нам будет нечего кушать, — сказала Даша, — Баю-баю-бай… — и сама задремала у колыбели, — Упс! — встрепенулась она, — Чуть не уснула тетка твоя.
По умным глазенкам Машуни понятно, что спать она не планирует. Девочка смотрит на тетю с недоумением.
— Вся в мать… Та тоже на меня вечно так смотрит, а не слушает…
В общем-то, тетя Даша не нанималась работать тут за маму.
— Салют! — незаметно появилась Ира.
— Ира! Я битый час укачиваю твою дочь!
— И что? Не перетрудилась, — ответила она, прикрывая рот, — Тебе оказана высшая степень доверия. Я никому Машуню не доверю, кроме тебя.
— Потому что и некому доверять ее.
— Даша, почему ты ворчишь, будто тебе за 80, и тебе уже хочется не гвалта и веселья, а покоя. Даже 80-летние бабушки, кстати, бывают активнее тебя, и сами просят с внуками понянчиться.
— Я не просила тебя! И Маша — мне не внучка.
— Племянница! К кому нам еще пойти…
Не к кому.
Даша вообще не хотела возиться с племянницей. Если уж у Иры материнский инстинкт не проснулся, а спрятался куда-то глубоко-глубоко, то чего тогда требовать от Даши? Это не ее дочка. Не ей и нянчить. Она делала все, чтобы Машуне было комфортно, она с ней и играла, и в колясочке катала, и пюрешки ей готовила, потому что это обязанность взрослого человека – следить за ребенком. Но не, потому что желала этого.
— Надо не к кому-то идти, а учиться жить самостоятельно! – сказала Даша.
Сестры сильно поругались в тот вечер.
И Ира хлопнула дверью.
Даша даже осознать не успела, что ребенка-то бросили с ней.
Она названивала сестре, но там было глухо.
А это Дашиного топота по комнатам, когда она в нервном припадке ходила туда-сюда и беспрестанно набирала один и тот же номер, проснулась Машуня.
Телефон был отброшен.
Даша готовила смесь для племянницы.
Вот чего она боялась, то с ней и приключилось. Классика. Еще когда Даша вела свой веселый и беззаботный образ жизни, она боялась, что после такого может стать матерью-одиночкой, поэтому всегда тщательно подбирала защиту. Она, хоть и казалась волком-одиночкой, но мечтала, что когда-то у нее все будет, как у людей, что она найдет работу мечты, выйдет замуж, и у нее с ее любимым мужчиной будет ребенок, рожденный в законном и счастливом браке.
Но мужа у нее нет.
А ребенок тут, вот она плачет.
Хоть и не ее ребенок, а ощущение уже, что ее.
После того, как Маша была накормлена, Даша снова принялась ее укачивать:
— Баю-баю-баю-бай, куда-то мамашу твою унесло, и ведь трубку не берет, зара… — закончила монолог Даша, когда поняла, что девочка ее внимательно слушает, будто знает, что она говорит про маму.
Даша вообще не хотела заниматься племянницей!
Все, что она делала, все это по зову совести.
Дозвониться до Иры не получилось, сестренка основательно обнаглела.
— Баю-баюшки… Все, не могу так, — Даша ненадолго положила Машу в колыбель, а сама плюхнулась в кресло, — Ноги гудят, голова ватная… Завтра еще заказ сдавать! — Даша покосилась на ноутбук, за которым она сейчас должна была доделывать работу. Но, стоило дотронуться до ноута, как рядом включилась сирена. Маша запищала.
Так и укачивала ее тетя.
В офис тоже пришлось ехать с ребенком, потому что Ира не объявилась.
— Дарья… откуда у тебя эта девочка? — удивлялась Нина — ее соседка по кабинету.
— От верблюда…
— Сестра подкинула?
— Да.
Неделю Ира кутила. Ушла в отрыв без зазрения совести, потому что знала, что Даша приглядит за ее дочкой, да и в опеку не нажалуется.
По возвращении домой ее, конечно, ждала выволочка, но Иру таким не проймешь.
— Подумаешь, тетя немного побыла тетей и посидела с племяшкой. Нашла повод для истерики. Просто признайся, что ты совсем не любишь детей. Это я оказалась готова стать матерью в 20 лет, а ты и в 40 не будешь готова, потому что боишься!
— Я боюсь? Да я Маше уже как мать!
— Брешешь.
И захрапела, упав на кровать.
Даша сползла на пол.
Ее сильно клонило в сон, еще хотелось поесть спокойно или заплакать, или поесть… в общем, случился у нее нервный срыв, и она, наплевав на все правила приличия, просто столкнула спящую Иру с кровати, отправив к ребенку.
— Ненормальная!! — разоралась Ира, — С головой не дружишь! Я же что-нибудь свернуть себе могла! Посидела бы пару часов с ребенком, пока я отдохну, не развалилась бы!
— Если ты не заметила, то я с ней неделю сидела.
— И что?
Как достал этот аргумент «и что»
У Иры это коронная фраза.
— И то! Маша — твоя дочь!!
— Ладно-ладно, сама все буду делать, раз на тебя положиться вообще нельзя.
С тех пор многое в их семье изменилось.
Образцовой матерью Ира не стала, но ее безответственность и загулы канули в лету, уступив место серьезным, но не очень продолжительным романам. Даша все еще поддерживала сестру финансово, хоть та теперь и жила с мужчиной, и с Машей помогала, но ездить на себе больше не позволяла.
— Я буду баловать Машу, как тетя, но становиться ее матерью — нет, извини.
Ну, не было в Даше любви к, пусть и близким, но чужим детям.
Через пять лет Ира порадовала сестру тем, что она снова ждет ребенка. В этот раз Даша могла ее только поздравить, у Иры есть какой-никакой заработок и муж… тоже какой-никакой, но есть.
Только, когда зять дождался своего первенца, Машуня, которую там и так не жаловали, окончательно стала для всех обузой.
И Ира подыскивала для нее интернат.
Даша дала себе зарок — не вмешиваться в это. Она сама не очень-то любит чужих детей. А Ира, видимо, как была никудышной матерью, так и осталась. Променяла ребенка на нового мужчину.
Но, чем дольше Машуня находилась в интернате, и чем дальше от них переезжала Ира с новой семьей, тем отвратительнее чувствовала себя Даша.
— Она не мой ребенок. Это не на моей совести.
Но Машу навещала регулярно. Единственная. Привозила ей сладости, подарки, красивую одежду, только взгляд у Маши окончательно потух. Тетя Даша, взвешивая дома все «за» и «против», поняла, что никаких «за» и «против» тут быть не может… Она любит племянницу. Может, даже больше, чем ее родная мать.
И, заручившись согласием сестры, злобная тетя Даша, которая так не хотела привязываться к племяннице, стала ее семьей.
